Константин Гаазе – о трудовом коллективе под крышами Кремля
«Нет», – ответил Владимир Путин на вопрос журналиста, не настало ли время сказать, собирается ли он баллотироваться на выборах президента России в 2018 году.
До выборов – десять месяцев, официальная кампания начнется в декабре. Прошлым летом по Москве ходили слухи, что Путин может и не пойти. Сейчас политологический консенсус – пойдет непременно. Можно лишь догадываться о происходящем за кремлевской стеной – кто и как принимает решения о выдвижении на президентские выборы, о стратегии предвыборной кампании и о том, что будет после.
«Кремль – множественное образование, это не спаянный единой волей коллективный субъект». Константин Гаазе, политический аналитик и колумнист, пишущий для РБК, «Карнеги» и многих других влиятельных изданий, а когда-то, в середине 2000-х, даже работавший помощником министра сельского хозяйства России, специализируется на препарировании явления, именуемого «Кремль». Его тексты – одно из самых увлекательных чтений о сегодняшней кремлевской жизни:
– Есть разные способы говорить об этом. Есть метафора коллективного Путина, которая не очень хорошо работает. Есть попытки того, что западные коллеги называют «читать» Путина – это тоже не очень хорошо работает. Поэтому для разговора о логике Кремля нужно понять, что за субъект тут имеется в виду.
Важный элемент власти в России – ее непредсказуемость
– Я хотел вам задать этот вопрос. Существуют две картинки. В первой есть только один человек, Путин, который определяет в стране все – от срока Навальному до военных операций за пределами страны. Вы недавно описывали, как партии в окружении Путина ведут рекламную кампанию своих программ перед ним – единственным избирателем России. Но в другом тексте вы пишете, что бульдоги под ковром, особенно сбившись в коалиции, могут перевернуть стул Путина. Это радикально другая картина, в которой Путин вовсе не контролирует все. И какая картина верна?
– Эти картины не взаимоисключающие. Начнем с первой. Есть радикальные моменты решения, например, пойдет Путин на четвертый срок или нет. Это политическое решение, которое с точки зрения здравого смысла он будет принимать сам. Могут ли люди в его окружении пытаться повлиять на то, какое решение он примет? Конечно. Это и есть борьба бульдогов под ковром. Проблема заключается в том, что способы влияния и истинные цели этих коалиций в окружении президента от нас скрыты. Является ли фактически стартовавшая кампания Навального, которого не пустят на президентские выборы – это уже принятое решение, – способом повлиять на решение Путина? Возможно. Являются ли экономические стратегии, которые пишут и в правительстве, и у Кудрина, и в Столыпинском клубе, способом повлиять на его решение? Безусловно. Понимаете, в России нет такой работы – политический стратег. Все приносят большому начальнику в России свою часть работы. Экономисты – экономические планы, политтехнологи – стратегии информационных кампаний, социологи – данные соцопросов, силовики – аналитические докладные, а дальше начальник сам это все собирает. Потому что важный элемент власти в России – ее непредсказуемость. Подчиненные не должны на сто процентов знать планы своего руководителя. Понятно, что когда кто-то вносит предложение в стратегию Путина, он пытается повлиять на первое лицо. Но искусство первого лица и состоит в том, чтобы собирать из этих элементов нечто неожиданное.
От принятия решений искусно уклоняется
Если вопрос в том, где в России власть, концентрируется ли она на вершине этой пирамиды, – то нет, конечно. Путин – не последняя итерация процесса принятия всех важных политических решений. Более того, от решений многих вопросов он, насколько мы видим, просто уклоняется. Есть много бюрократических практик, которые ему позволяют это делать. Бывает, его принуждают к принятию решения, а он искусно уклоняется – это тоже часть искусства правителя. Когда мы говорим «Кремль» – понятно, что это некоторая метафора высшей власти, и наверное, ее еще можно использовать во внешней политике, – ясно, что внешними делами Путин занимается более или менее единолично. Но когда мы переходим ко внутренней политике или к экономике – это просто ничего не значащее слово. Кириенко может делать то, что он считает правильным, а Громов – то, что он считает правильным. Часто эти вещи противоречат друг другу. Состояние аппаратного конфликта – нормальное жизненное состояние большого российского чиновника. В России чем у чиновника больше врагов, тем у него сильнее позиция.
– Вы говорите, решение по Навальному принято. Как вы это поняли и кем оно принято?
– По Навальному оно принято судом Кировской области.
– Мы знаем, что иногда суды берут и меняют свои решения на противоположные.
– Мне представляется, что в стратегию избирательной кампании Путина, которую предлагает Кириенко, Навальный не помещается.
Просто пытается заставить подчиненных работать
– Вернемся к этому позже. Год назад все начали говорить о том, что Путин может не пойти на следующий срок. Выглядело так, что именно в окружении Путина люди в это либо верят, либо в это играют. Все затихло к концу года. Действительно, какие-то люди надеялись стать преемником? Как это можно расшифровывать?
– Попробую объяснить это языком примитивного менеджмента. У вас есть некоторое количество очень высокопоставленных соратников, вы хотите, чтобы эти люди хорошо работали, но у этих людей уже все есть, они добились высших постов в государстве, у них есть самолеты, дворцы. Как заставить их работать? Понятно, что на кон нужно ставить некий приз. Сколько таких призов в России? Два: приз в виде поста президента и приз в виде поста премьера. Много коллег из правительства говорят, что у них есть проблема контакта с премьером, который в 2012–13 году был погружен в повестку правительства и много ею занимался, а в прошлом году был уже не очень погружен и занимался делами спустя рукава. Поэтому когда в околокремлевских структурах начинают обсуждать, что, кажется, Путин не идет, у этого может быть несколько объяснений. Одно из объяснений, что он просто пытается заставить подчиненных работать, другое объяснение – что он шлет сигналы Западу. Третье объяснение – что это операция прикрытия.
Летает, плавает, бегает, прыгает
В прошлом году были выборы в Соединенных Штатах, к этим выборам в Кремле относились с высоким градусом нервозности, предполагали, что если победит госсекретарь Клинтон, то придется принимать какие-то экстренные меры, экстренные выборы организовывать. Возможно, если бы выборы были экстренными, на них бы Путин не пошел. Набор опций, который лежит на столе у президента, очень сложно реконструировать. Когда мы пытаемся реконструировать, то рассуждаем в рамках конституции, а президент может поправить конституцию и несколько раз это делал. Там очень тесно слеплены политтехнологические вещи со стратегическими, большими – кто будет президентом, как будет выглядеть четвертый срок. Отлепить их сложно, особенно учитывая, что не все политические решения принимаются в одной голове. Но некоторые принимаются действительно в одной голове, и одна из задач владельца этой головы – сделать так, чтобы процесс принятия решений был непрозрачным, чтобы его никто не мог «читать». «Читать» – значит предсказывать, что он решит.
– Из этого можно сделать вывод, что в прошлом году Путин, грубо говоря, запустил пробный шар?
– Скорее всего, и в сторону США, и в сторону собственного окружения.
– Трудно представить, чтобы люди из окружения Путина всерьез начали обсуждать, кто станет его преемником…
Нам Володин не указ
– …Без каких-то намеков с его стороны. Все-таки они его знают лучше, чем мы. И нам со стороны кажется, что это человек, который за власть держится. А уж им, я думаю, это видно намного отчетливее. Мне кажется, да. Тем более то возникает, то пропадает аргумент про здоровье. То все говорят, что оно плохое-плохое, ужас-ужас, то говорят: нет, в прекрасной физической форме, летает, плавает, бегает, прыгает.
– А странная и смешная история с Володиным (бывшим первым заместителем администрации президента, ныне спикером Госдумы), которого бывшие «афганцы» записали в преемники. Это тоже надо как-то «читать»?
– Ну нет, эта история, мне кажется, очень простая. По стране ездят авторитетные депутаты Госдумы. Главный вопрос в российской политике формулируется так: кто чей человек, кто кого куда двигает? И вот ездит, например, по стране депутат, про которого все знают, что он – человек Володина. И например, для решения какого-то вопроса этому человеку ссылки на Володина оказывается недостаточно: а я Володину на вас пожалуюсь и так далее. А ему говорят: ну и жалуйся, нам Володин не указ. И для того чтобы поднять собственный авторитет, решить какую-то вполне конкретную бизнес-проблему, начинают запускаться слухи про то, что, мол, вам Володин не указ, а Володин – будущий президент, преемник Путина. Это больше по части хлестаковщины, чем по части большой политики.
– В 2000-х годах считалось, что администрация Путина очень закрыта, а в прошлом году шла утечка за утечкой.
– Если говорить про администрацию тех времен – это все-таки была более или менее одна команда, у этих людей были какие-то иллюзии относительно руководителей, относительно образа будущего. Сейчас администрация президента – совершенно не одна команда. В прошлом году это все было отягощено еще тем, что Володин боролся за сохранение себя в кресле первого заместителя главы администрации, по слухам, он не очень хотел в Госдуму, думал, что может стать главой администрации – активный игрок, который, в том числе с помощью утечек, пытался решать свои задачи. Сейчас вроде бы опять стало этого поменьше, в том числе за счет того, что Кириенко всех немножко упорядочил. Какой-то большой борьбы сейчас там нет.
Большой борьбы сейчас там нет
– То есть это не значило, что где-то в окружении Путина сидел человек, который всеми силами подавал сигнал народным массам: давайте-давайте, если что, мы вас поддержим?
– Возможно, в окружении Путина сидит человек, который подает сигналы Навальному: давайте-давайте, мы вас поддержим. Также в администрации президента сидит несколько людей, у которых есть письменное разрешение на общение со СМИ, есть какое-то количество сотрудников, которые с журналистами просто болтают. Эта система утечек устроена намного сложнее, чем кажется. Пытаться из того, что говорят кремлевские источники, выделить какую-то стратегию, – совершенно бессмысленное занятие.
– На днях состоялся митинг против реновации в Москве, на нем не дали выступить Навальному – и все вместо программы сноса домов обсуждают, правильно ли выгнали Навального…
– …Кто его туда позвал, надо было его туда звать или нет.
– За этим митингом тоже есть разговор, кто чей человек. Например, Алексей Чадаев, человек Володина в вашей классификации, несколько негативно отзывается о проекте реновации.
– Так и Володин негативно отзывается о проекте реновации. Когда мэр Москвы внес документы в Госдуму и надеялся получить их быстрое прохождение, он его не получил.
Собянина поправят, а с реновацией продолжат
– Но предложил реновацию, если внимательно прочитать стенограмму встречи с Собяниным, не кто иной, как Владимир Владимирович Путин.
– Предложил реновацию не кто иной, как Владимир Владимирович Путин. Но Владимир Владимирович Путин не имел в виду, что права граждан будут нарушены. У нас президент за все хорошее и против всего плохого. Сейчас весь спор ведется вокруг простого вопроса: реновация – это все хорошее или все плохое? Если будет признано, что все плохое, то всех собак повесят на Собянина, если будет признано, что все-таки все хорошее, просто очень много перегибов на местах, значит, Собянина поправят, а с реновацией продолжат. Это как статья Сталина про головокружение от успехов. Сталин запустил вторую волну коллективизации – это были его личные решения. Но когда стало понятно, что слишком много насилия, и оно просто в процессе кампании по заготовке зерна селу хребет сломит, люди будут сжигать амбары с зерном, Сталин выступил со статьей про головокружение от успехов, сказал, что нет, перебарщиваете, давайте оставим колхозникам в собственности дома. А ведь предлагалось наиболее радикальными сторонниками коллективизации поселить всех в бараки, уничтожить собственность как таковую. Здесь все то же самое.
Ничего личного
Скорее всего, проект был совместной идеей, то есть был некоторый запрос от Путина на большую конфету для москвичей. Путин прекрасно знает, что Москва для него – политическая проблема, здесь за Прохорова 20 процентов проголосовало, а на выборах в Госдуму просто половина москвичей не пришла, «Единая Россия» получила весьма неубедительный результат. Возможно, они с Собяниным решили так проблему решить. Если окажется, что это решение было неудачным, никто не скажет, что президент принял неправильное решение. Скажут, что мэр Москвы принял неправильное решение. С другой стороны, когда спрашиваешь коллег из правительства, они говорят: нет, это проект Собянина, Собянин так видит свое наследие, он считает, что он еще недостаточно в Москве наворотил, что от Лужкова память в Москве осталась, а от него пока не осталась. Другая совершенно объяснительная модель. А Володин умеет делать хорошо две вещи: он хорошо понимает, чего хочет Путин, и он не человек своего слова. Известное выражение Володина: «Ничего личного». Если ему придется завтра утопить в Государственной думе закон о реновации, он скажет: прости, Сергей Семенович, ничего личного.