Драмы недели с 9 по 15 мая
Путин. Впервые он играл на рояле прилюдно в декабре 2010 года, то есть дети, которые родились в тот день, в этом году идут в школу. Появившийся тогда же смешной текст о московском апокалипсисе, начинающемся со случившихся в те же дни столкновений на Манежной, заканчивался словами «а Путин все играл и играл». И кто же знал тогда, что жизнь воспроизведет этот сюжет буквально: в эти семь лет уместились две войны, Олимпиада, как минимум один политический кризис, если считать таковым Болотную, теракты, выборы, громкие убийства, чеченские новости без счета, расцвет «Роснефти» и «Ростеха», усиление группы Школова — а Путин все играет и играет. Странное увлечение, которое в обычной (то есть если бы на его месте был условный Макрон) реальности вызывало бы умиление публики, стало жутковатым свойством застоявшегося времени. Пустая комната в каком-то китайском дворце, чей-то (Пескова?) айфон, иногда попадающий в кадр, неумелые «Московские окна» и последующее объяснение, в котором за деревянными фразами наигранного смущения легко читается космическое самодовольство: «Не могу сказать, что я играл, я просто нажимал двумя-тремя пальцами на клавиши в ожидании нашего китайского друга и партнера». Путинские 17 лет при всем понятном их воздействии на российскую историю стали еще и невиданным экспериментом над психикой советского мужчины, помещенного в исключительные условия. Странная привычка к публичной игре на пианино — один из тех результатов этого эксперимента, которые видны со стороны, а сколько еще есть того, о чем мы пока не знаем, но прочитаем в мемуарах охранников или поваров и ужаснемся.
Водители. На обывательское ворчание по поводу среднеазиатской трудовой миграции уже много лет привычный ответ один: ну а что поделать, если в России никто не хочет идти на грязные и неинтересные работы за копеечную зарплату? Невидимая рука рынка сильнее любых предрассудков: если бы рабочих из Средней Азии нанимать было невыгодно, то никто бы их не нанимал. Ну и так далее — все это много раз слышали, много раз читали.
Редкий случай, когда у нас есть возможность увидеть ту самую невидимую руку рынка — рука почему-то повела себя неосторожно и оставила несколько нестираемых следов. След первый — объявление узбекского Агентства по вопросам внешней трудовой миграции о наборе тысячи водителей маршрутных автобусов для работы в российской компании «Мосгортранс» на зарплату 43-63 тысячи рублей в месяц. След второй — соответствующее межправительственное соглашение, заключенное месяц назад во время поездки нового узбекского президента Шавката Мирзиёева в Москву. То есть вот так выглядит рынок — когда узбекское и российское правительства договариваются о том, что московские автобусы будут водить узбекские водители за стандартную водительскую московскую зарплату. Наверное, где-то между строк этого соглашения тоже написано, что, мол, ничего не поделаешь, россияне не хотят получать 63 тысячи рублей за вождение московских автобусов.
Тюрьма. Связи с общественностью — это все-таки профессия, и профессия довольно сложная, поэтому, если за нее берется кто-то, чей профессионализм не очевиден, иногда случаются казусы наподобие того, какой случился с управлением ФСИН по Кировской области. Желая оповестить мир о том, как управление встречает праздник 9 мая, фсиновская пресс-служба повела себя так неумело, что вместо радости и праздника принесла мрак и ужас. Шагающий под конвоем «Бессмертный полк» в зековских робах с георгиевскими ленточками и одинаковыми трафаретными транспарантами (на них фамилии; понятно, что фотографий под рукой там ни у кого нет) сам по себе выглядит жутковато, но это еще не весь фсиновский праздник. «Традиционно в исправительных учреждениях Кировской области прошла акция добровольного приема пищи по суточным нормам питания, действующим в годы войны для красноармейцев. 234 осужденных приняли участие в акции, продолжавшейся неделю. По словам участников, “чувство голода и мысли о еде иногда мешали работать, но ощущение солидарности, патриотический настрой помогли выдержать это испытание”». 234 несчастных, в добровольно-принудительном порядке голодающие в память о войне, — все-таки, даже по меркам нынешнего ФСИН, хвастаться массовой пыткой — это уже перебор, и логично, что праздничная новость на сайте ведомства провисела недолго — теперь по тому же адресу можно найти чуть менее спорное сообщение о том, как трое фсиновских офицеров посетили старенького ветерана в поселке по соседству с колонией и вручили ему подарки. На парадной фотографии действительно ветеран и трое здоровяков в парадных синих мундирах тюремного ведомства. Молодые, сильные, сытые — а мы ведь уже в курсе, чем они занимаются на службе. Как минимум гоняют зеков с транспарантами и заставляют их голодать, а есть ведь еще понятно какие надзирательские привычки и традиции, и странно было бы, если бы эти трое были их лишены. Они сходили к ветерану, отдохнули, потом вернулись в колонию и с новыми силами взялись за свое привычное дело. Замена одной новости на другую, пожалуй, сделала картину тюремной жизни в Кировской (да если бы только в ней) области стереоскопической и оттого еще более жуткой.
Деревья. В свою очередь, хороший пример работы с общественным мнением, как чаще всего бывает, в Москве. Через «Интерфакс» городское правительство объявило, что те три тысячи деревьев, которые высадили в центре города в конце прошлого года, сейчас не зеленеют не потому, что они не прижились, а потому, что их жизненный цикл чуть отстает от цикла «родных» московских деревьев, поэтому первых листьев на них придется ждать ориентировочно через месяц. Петербургский вице-губернатор Игорь Албин в похожей ситуации (у него проблемы с газоном) говорил: «Мы строители, а не агрономы», а тут уверенный тон, информированный анонимный источник серьезного агентства — и этого уже достаточно, чтобы громкая городская сенсация перестала существовать. Накануне в социальных сетях появились сообщения о том, что деревья не прижились, погибли и их теперь выкорчевывают. Очень быстро новость стала предметом обсуждения и в СМИ: каждое дерево стоило около 200 тысяч рублей, и, зная широкую душу московской власти, пресса с удовольствием пересчитывала, во сколько городу обойдется очередная урбанистическая ошибка. В такой обстановке объявить, что деревья зазеленеют, но позже, было единственным пиаровским выходом. Сомнение посеяно, и даже критично настроенная по отношению к властям «Медуза» уже обнаружила молодые листочки на нескольких спорных деревьях.
Кто был прав — ботаники-паникеры или пиарщики мэрии, — станет ясно через месяц, но этот раунд выиграли именно пиарщики.
Дезертир. Какая-то сверх меры кинематографичная новость — полковник ФСБ из центрального аппарата, уходя на обед, оставляет сослуживцам ключ от сейфа, а в сейфе (они об этом узнают потом) — рапорт об отставке и служебное удостоверение. С тех пор полковника Сенина, так его зовут, никто не видел. Предполагается, что он за границей. Возбуждено уголовное дело.
Это могло бы быть шпионской драмой или, как с недавно убитым в Киеве Денисом Вороненковым, политическим триллером, но нет, это кино на стыке всех жанров. Дмитрий Сенин — родственник («женаты на сестрах друг друга») знаменитого полковника МВД Захарченко, который прославился, когда после его ареста у него дома были обнаружены миллиарды рублей непонятного происхождения. Пишут, что побег Сенина связан именно с делом Захарченко.
И вот какая это драма — криминальная, детективная, политическая, семейная? Скорее, российская. Вот это матрешечное государство, когда внешний облик обвешан державной символикой, погонами и орденами, а внутри сидит гангстер с пачками долларов и полными карманами кокаина, а внутри гангстера прячется фрустрированный несчастный человек, которого рано или поздно убьют, — какая мораль может быть у такой драмы? Никакой морали. Сослуживцы открывают сейф, в сейфе рапорт об отставке и удостоверение. Он не вернется. Конец. (Задание юным кинозрителям: о ком еще из известных россиян вы бы сняли такое кино?)
Олег Кашин
