Постоянная комиссия по научно-правовой экспертизе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека подготовила научно-консультационное заключение по уголовному делу против известного чеченского правозащитника Оюба Титиева.
Заключение содержит ответы на вопросы:
— Соответствует ли требованиям закона предмет проверки, произведенной по заявлению О.С. Титиева?
— Являются ли произведенные проверочные действия достаточными для выяснения всех обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева?
— Соответствуют ли постановления, вынесенные по результатам проверки заявления О.С. Титиева, требованиям законности, обоснованности и мотивированности?
Документ постоянной комиссии был направлен в Генеральную прокуратуру с просьбой его рассмотреть и принять меры прокурорского реагирования.
НАУЧНО-КОНСУЛЬТАЦИОННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Постоянной комиссии по научно-правовой экспертизе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека
В Постоянную комиссию по научно-правовой экспертизе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (далее — Комиссия) поступили материалы проверки № 17пр-18 по заявлению Титиева Оюба Салмановича о совершении неизвестными ему сотрудниками МВД России действий по фальсификации преступления, в совершении которого он обвиняется.
Подготовка научно-консультационного заключения была поручена членам и экспертам Комиссии — кандидатам юридических наук.
При подготовке заключения были поставлены следующие вопросы:
1. Соответствует ли требованиям закона предмет проверки, произведенной по заявлению О.С. Титиева?
2. Являются ли произведенные проверочные действия достаточными для выяснения всех обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева?
3. Соответствуют ли постановления, вынесенные по результатам проверки заявления О.С. Титиева, требованиям законности, обоснованности и мотивированности?
1. Соответствует ли требованиям закона предмет проверки, произведенной по заявлению О.С. Титиева?
Акт возбуждения уголовного дела имеет решающее значение для всей последующей процессуальной деятельности. Его принятие является юридическим фактом, порождающим предварительное расследование уголовного дела. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений УПК РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда РФ отмечалось, что актом возбуждения уголовного дела создаются правовые основания для последующих процессуальных решений органов дознания, предварительного следствия и суда [1].
В другом решении Конституционный Суд РФ подчеркнул, что «возбуждение уголовного дела является начальной, самостоятельной стадией уголовного процесса, в ходе которой устанавливаются поводы и основания к возбуждению уголовного дела, в том числе достаточность данных, указывающих на признаки преступления, их юридическая квалификация, обстоятельства, исключающие возбуждение уголовного дела, а также принимаются меры по предотвращению или пресечению преступления, закреплению его следов, обеспечению последующего расследования и рассмотрения дел в соответствии с установленной законом подследственностью и подсудностью» [2].
В соответствии с ч. 1 ст. 144 УПК РФ, дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении. Согласно ч. 2 ст. 140 УПК РФ, основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Таким образом, деятельность следователя (или иного субъекта проведения доследственной проверки) направлена на собирание и проверку сведений о преступлении, указанном в источнике информации, являющимся поводом к возбуждению уголовного дела. Соответственно, в случае подачи лицом заявления о совершенном преступлении, в полном объеме подлежат проверке те указанные заявителем сведения, которые могут свидетельствовать о существовании признаков состава одного или нескольких преступлений, указанных в УК РФ.
В соответствии с материалами проверки, О.С. Титиевым сообщалось, что около 9 часов утра 9 января 2018 г. он был остановлен сотрудниками полиции на автодороге сообщением с. Курчалой — Майруп, после чего ими был произведен досмотр его автомобиля, при производстве которого в него был помещен пакет, предположительно содержавший наркотическое вещество. После этого он был доставлен в своем автомобиле в отдел МВД России по Курчалоевскому району ЧР, где на него оказывалось давление с целью склонения к самооговору по поводу совершения преступления, связанного с незаконным оборотом наркотических веществ. Далее, он был доставлен к месту первоначального задержания, где был инсценирован второй осмотр автомобиля, повторно обнаружен указанный пакет, после чего была вызвана следственная-оперативная группа, прибывшая с понятыми и оформлены документы, послужившие основанием для дальнейшего уголовного преследования О.С. Титиева.
Приведенные данные свидетельствуют о возможном наличии в действиях сотрудников МВД, в зависимости от степени их согласованности и направленности умысла, признаков следующих составов преступлений: предусмотренного статьей 285 (Злоупотребление должностными полномочиями) УК РФ, ст. 286 (Превышение должностных полномочий) УК РФ, ст. 299 (Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела) УК РФ, ст. 301 (Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей) УК РФ, ст. 303 (Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности) УК РФ. Очевидно, что предметом проверки заявления о совершении деяния, соответствующего признакам одного (или нескольких) из указанных преступлений должны стать элементы его (их) объективной стороны.
Таким образом, проверка заявления О.С. Титиева должна была быть направлена на выявление следующего перечня фактических обстоятельств: обстоятельств первой остановки автомобиля; доставления О.С. Титиева в ОМВД по Курчалоевскому району ЧР и его пребывания в отделе; его возвращения на место первой остановки, повторной остановки, повторного «обнаружения» пакета, предположительно содержавшего наркотическое вещество. При этом особое значение для выявления фальсификации преступления, вменяемого О.С. Тигиеву, является исследование обстоятельств, произошедших до второй (инсценированной) остановки его автомобиля.
Изучение материала проведенной проверки и трех представленных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела (от 15.02.2018 г., 22.03.2018 г., 25.04.2018 г.) свидетельствуют о том, что доводы О.С. Титиева о первой остановкеопровергались следователем, исключительно, результатами опросов должностных лиц, сообщавших об обстоятельствах документально оформленной остановки, которая, согласно объяснению О.С. Титиева, являлась повторной и инсценированной.
Единственное действие, направленное на проверку довода о доставлении в ОМВД до второй остановки, состояло в получении ответа из ФКУ «ЦХиСО МВД по ЧР» о том, что видеорегистратор, осуществлявший видеозапись в отделе, находился на ремонтном обслуживании в день рассматриваемых событий. Таким образом, предмет проводимой процессуальной проверки был искусственно и незаконно сужен следствием в отношении фактических обстоятельств, указанных О.С. Титиевым, с намеренным исключением из него обстоятельств, установление которых привело бы к формированию вывода о фальсификации уголовного дела. Вместе с этим, установление обстоятельств повторной остановки, во время которой, согласно версии, изложенной О.С. Титиевым, пакет, предположительно содержавший наркотическое вещество, уже находился в автомобиле, не имело существенного значения для выявления незаконных действий сотрудников МВД ЧР, так как противоправные действия, направленные на фальсификацию преступления, были совершены ранее и другими сотрудниками. При этом наличие сговора между лицами, производившими вторую остановку и инициировавшими действия по документальному оформлению обнаружения пакета, следствием не проверялось.
Данное изменение предмета проверки привело к тому, что фактически следователем выяснялась принадлежность указанного пакета О.С. Титиеву — обстоятельство, составляющее предмет доказывания по другому уголовному делу. Подобное понимание предмета проверки позволило следствию привести высказывания, нарушающие презумпцию невиновности О.С. Титиева: «Вина Титиева О. С. в совершении инкриминируемого ему преступления подтверждена пояснениями свидетелей и другими материалами уголовного дела».
Бесспорное признание презумпции невиновности российским законодательством как на конституционном, так и отраслевом уровне, исключает возможность объявления лица виновным в рамках иного процесса, в котором он не является обвиняемым. Как следует из статьи 49 (часть 1) Конституции Российской Федерации, виновность обвиняемого в совершении преступления устанавливается только вступившим в законную силу приговором суда, постановленным на основе исследования доказательств и в предусмотренном федеральным законом порядке. Аналогичное положение содержится и в акте специального регулирования — Уголовно-процессуальном кодексе, который, помимо воспроизведения аналогичного тезиса, содержит дополнительную гарантию защиты лица от фактической констатации его виновности в рамках иного процесса — правило использования преюдиции, изложенное в статье 90 УПК РФ
Критичный характер высказываний сотрудников государственных органов о виновности лица до вынесения в отношении него обвинительного приговора неоднократно становился предметом рассмотрения в практике Европейского суда по правам человека.
Пункт 2 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод запрещает заявления государственных должностных лиц о незавершенных расследованиях уголовных дел, которые содействуют мнению общественности о вине обвиняемого и предрешают оценку фактов компетентным судебным органом (Исмоилов и другие против России (Ismoilov and Others v. Russia), пункт 161; Буткевичиус против Литвы (Butkevicius v. Lithuania ), пункт 53).
Европейский Суд неоднократно указывал, что «необходимо фундаментальным образом различать заявление о том, что кто-либо лишь подозревается в совершении преступления, и ясное заявление, сделанное в отсутствие вступившего в силу приговора, о том, что лицо совершило рассматриваемое преступление» (Исмоилов и другие против России (Ismoilov and Others v. Russia), пункт 166; Нестак против Словакии (Nestak v. Slovakia), пункт 89). При этом, последнее нарушает презумпцию невиновности, тогда как первое не вызывает возражений в различных ситуациях, рассматриваемых Судом (Гарицки против Польши (Garycki v. Poland), пункт 67).
Несмотря на то, что позиция о виновности О.С. Титиева не была высказана публично, она содержится в постановлении, вынесенном сотрудником следственного органа. Полагаем, что данный вывод свидетельствует не только о трансформации предмета проверки по заявлению О.С. Титиева, но и указывает на ее предвзятый и необъективный характер.
2. Являются ли произведенные проверочные действия достаточными для выяснения всех обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева?
Проблема эффективного расследования преступлений, совершенных должностными лицами, составляет предмет интереса не только национальных органов, но и международного сообщества. Распространенность данных преступлений и их зачастую латентный характер приводит к принятию специализированных международных актов (например, Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции) [3] и активному вкладу международных судебных органов в формирование стандартов расследования должностных преступлений. Позиция Европейского суда относительно обязанности государств проводить расследование представлена значительной практикой по статьям 2 и 3 Конвенции, а также практикой выявления признаков провокации и фальсификации (фабрикации) преступлений.
Конвенционные стандарты эффективного расследования, применимые, в том числе, и к стадии возбуждения уголовного дела, предполагают его направленность на выяснение обстоятельств дела, тщательность и безотлагательность. Европейский Суд указывает, что обязательство расследовать это «обязательство средств, а не обязательство получить результат»: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем, однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу «Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства» (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-11, и Постановление Европейского Суда делу «Махмуд Кая против Турции» (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).
Тщательность расследования означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ассенов и другие против Болгарии» (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VI11, §§ 103 и последующие). В этом аспекте для российского процесса актуальна также позиция Генеральной прокуратуры, содержащая схожие требования к доследственной проверке заявлений: принимать исчерпывающие меры по организации проверок сведений, содержащихся в сообщениях о преступлениях, и вынесению процессуальных решений не позднее трех суток со дня поступления заявления, сообщения [4].
Наконец, требование безотлагательности напрямую относится к эффективности предпринимаемых действий и возможности утраты значимой доказательственной информации. Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лабита против Италии» (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 133 и последующие, ECHR 2000-IV).
Изучение материалов проверки, проведенной по заявлению О.С. Титиева, как было указано ранее, свидетельствует об изменении и еужении ее предмета, что предопределяет степень достижимости ее законной цели — выяснения обстоятельств, указанных заявителем, которые содержат признаки еостава преступления. Адвокатом П.И. Заикиным неоднократно указывалось на необходимость совершения действий по выявлению обстоятельств нахождения О.С. Титиева в отделе МВД до документально оформленного задержания.
Так, в ходатайстве, поданном следователю по особо важным делам первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Чеченской Республике Баталову Н.С.-Х. адвокатом П. И. Заикиным указывалось на недостаточность получения ответа из ФКУ «ЦХиСО МВД по ЧР» для формирования вывода об отсутствии видеозаписей происходящего на территории отделения 9 января 2018 года и необходимость проведения дополнительных действий, в том числе — получения дополнительной документации (о дефектации данного оборудования, его демонтаже, транспортировке приеме и передаче в ремонтную организацию, осуществлении ремонтных работ, передаче собственнику и оплате проведенных работ), а также информации о том, осуществлялась ли запись с камер видеонаблюдения на иные регистраторы. В ходатайстве адвокатом указывалось на необходимость проведения осмотра территории видеонаблюдения ОМВД России по Курчалоевскому району Чеченской Республики и системы видеонаблюдения с изъятием носителей видеозаписей, проведения компьютерно-технической экспертизы данных носителей с постановкой вопросов, изложенных в ходатайстве.
Как следует из постановления от 5 апреля 2018 г., вынесенного Н.С.- X. Баталовым, им было принято решение об отказе в проведении осмотра, изъятии носителей информации и проведения экспертизы, так как, по его мнению, было установлено, что видео-регистраторы в рассматриваемый период времени находились на ремонтно-восстановительных работах и их изъятие нецелесообразно. Необходимо подчеркнуть, что рассматриваемое постановление является незаконным, как минимум, по причине несоответствия его наименования и описательно-мотивировочной части (где говорится о полном отказе в удовлетворении ходатайства) и резолютивной части, в которой содержится решение о полном удовлетворении рассматриваемого ходатайства адвоката.
5 апреля 2018 г. следователем Н.С.-Х. Баталовым было также вынесено постановление об удовлетворении ходатайства о запросе дополнительных актов о проведении ремонтно-восстановительных работ из ФКУ «ЦХиСО МВД по ЧР», однако никакие документы указанные в удовлетворенном ходатайстве гак и не были истребованы.
Полагаем, что изложенные доводы адвоката и его указания на содержание дополнительных действий, которые должны быть произведены следствием, являлись необходимыми для проведения объективной проверки для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. По этой причине, решение об отказе в удовлетворении ходатайства о проведении осмотров, изъятия носителей информации и проведения компьютерно-технической экспертизы свидетельствует о неполноте и неэффективности проведенной проверки.
Помимо этого, стоит отметить, что следствием не были приняты иные меры для проверки доводов О.С. Титиева: получение данных системы «ПОТОК», осмотр иных видеокамер, находящихся по маршруту следования (в том числе, на прилегающих зданиях), действия по поиску очевидцев рассматриваемых событий, биллинг по номерам мобильных телефонов. Полагаю, что отказ от проведения указанных адвокатом и перечисленных в данном заключении действий свидетельствует о неэффективности проверки и отсутствии тщательности в ее производстве, а так же объективной невозможности проверки доводов заявителя посредством предпринятых действий.
Наконец, длительность проводимой проверки, отмена двух вынесенных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, продление срока проверки при невыполнении следователем каких-либо новых значимых действий свидетельствуют о неисполнении требований безотлагательности и своевременности. В соответствии с позицией Следственного Комитета РФ, «при проверке сообщения о преступлении правомочное должностное лицо следственного органа Следственного комитета с учетом содержащихся в сообщении сведений, требующих немедленного реагирования, обязано в пределах своих полномочий незамедлительно принять меры к предотвращению и пресечению преступления, а также к обнаружению и фиксации следов преступления и иных доказательств, требующих закрепления, изъятия и исследования» [5]. В данном же случае, допущенный временной промежуток и бездействие следственного органа мог привести к утрате значимых сведений: существовавших видеозаписей произошедшего (при обнаружении видеокамер по маршруту следования О.С. Титиева), а также к усложненному поиску очевидцев.
Неверное понимание предмета проверки по заявлению О.С. Титиева и его искусственное «сращивание» с вопросом о принадлежности заявителю обнаруженного наркотического вещества привели к ошибочному представлению о характере дополнительных действий, необходимых при осуществлении проверки.
Так, изучение представленных материалов показывает, что сотрудниками МВД предпринимались попытки к установлению местонахождения родственников О.С. Титиева. Гак, Н.С.-Х. Баталовым было подано поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий для обеспечения явки членов семьи и коллег О.С. Титиева «для установления всех обстоятельств, изложенных в заявлении», однако установить их местонахождение не удалось из-за отсутствия по месту жительства.
Данное действие представляется необоснованным и лишенным какого-либо смысла, так как заявление О.С. Титиева не содержит указаний на какие-либо факты, которые могли бы подтверждаться или опровергаться данными лицами, которые не присутствовали ни в один из моментов произошедшего.
Более того, не вызванная нуждами процесса заинтересованность следственных органов в поиске членов семьи вызывает значительные опасения ввиду того, что О.С. Титиев в приобщенном к материалам проверки заявлении указывал, среди прочего, что ему угрожали незаконным возбуждением уголовного дела в отношении его сына.
3. Соответствуют ли постановления, вынесенные по результатам проверки заявления О.С. Титиева, требованиям законности, обоснованности и мотивированности?
Обеспечение обоснованности и мотивированности процессуальных решений составляет значимый компонент справедливости уголовного судопроизводства. Именно мотивированность решений должностных лиц способна продемонстрировать надлежащее рассмотрение доводов заявителей, что приобретает особую актуальность в случае предполагаемого совершения преступлений представителями государственных органов.
В соответствии с ч. 4 ст. 7 УПК РФ, определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Требования обоснованности и мотивированности также указываются в ст. 148 УПК РФ, регламентирующей процедуру отказа в возбуждении уголовного дела.
Изучение представленных материалов приводит нас к выводу о необоснованности и немотивированности всех постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению О.С. Титиева.
Как указывалось ранее, О.С. Титиев утверждал, что пакет, предположительно содержащий наркотическое вещество, был подброшен ему неизвестными сотрудниками МВД. Соответственно, надлежащий предмет проверки по его заявлению включал установление всех обстоятельств, имевших место с момента первой остановки до момента прибытия следственной группы и понятых на место происшествия. Как следует из содержания постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, следователем рассматривались исключительно действия «второй» группы сотрудников и Д.С. Джабраилова. Однако, вывод о законном характере действий данных лиц, независимо от качества его обоснования не может опровергать обстоятельства, произошедшие до этого момента и связанные с действиями «первой» группы сотрудников. Таким образом, вывод следователя о неустановлении обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева является необоснованным из-за несовпадения предмета заявления и содержания проведенной проверки.
Вместе с этим, даже вывод о законности действий данных лиц был сделан исключительно на основании их собственных объяснений — то есть, объяснении лиц, заведомо заинтересованных в результатах проверки.
Помимо этого, следствием не была дана разумная критическая оценка объяснениям этих сотрудников, содержащим противоречия и сомнительные версии произошедшего:
* касательно обстоятельств обнаружения наркотического вещества объяснения носят сомнительный характер с точки зрения логики: по версии А.С. Гараева, О.С. Титиев в процессе поиска страхового полиса самостоятельно открыл дверь автомобиля таким образом, что данному сотруднику стал виден пакет с наркотическим веществом и само наркотическое вещество, просыпавшееся на пол автомобиля;
* объяснения А.С. Гараева, Д.Т. Титаева и Х.М. Хутаева содержат дословные совпадения, в том числе — неверное использование родовых глагольных форм, что свидетельствует об использовании копирования при их составлении;
* из объяснений Д.Т. Титаева следует, что пакет был перемещен на переднее пассажирское сиденье. Вместе с этим, из объяснений А.К. Муратова следует, что в момент его приезда пакет находился под сиденьем. На те же обстоятельства указывают и понятые, при этом, их показания также содержат значительные дословные совпадения;
* крайне сомнительным представляется объяснение Д.С, Джабраилова о том, что он зашел в кабинет, в котором находился О.С. Титиев, чтобы выяснить причину его отказа от дачи «пояснений».
Таким образом, изученные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела являются необоснованными, поскольку выводы следователя не основаны на достаточных сведениях, подтверждающих отсутствие обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева. Данные постановления также не удовлетворяют требованию мотивированности, так как в них не приводится разумного логического обоснования того, каким образом полученные показания должностных лиц МВД опровергают доводы О.С. Титиева о том, что пакет, предположительно содержащий наркотическое вещество, был подброшен ему неизвестными сотрудниками МВД при остановке автомобиля, произошедшей до описываемых в постановлении событий.
В постановлениях об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению О.С. Титиева следователем указывалось основание, предусмотренное п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ — отсутствие в деянии состава преступления. При этом, следователь, как видно из текста постановления, исследовал вопрос о наличии признаков состава преступления в действиях сотрудников, проводивших впоследствии документально зафиксированное задержание (второе, согласно объяснениям О.С. Титиева). Однако, как указывалось нами ранее, изменение предмета проверки и неверная интерпретация объяснений заявителя привели к тому, что следователем не были проанализированы действия других субъектов — подбросивших в автомобиль пакет.
Наличие данных неустановленных лиц не могло обусловить вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела на основании отсутствия состава преступления: даже в случае отрицания следователем данного эпизода, обстоятельства, изложенные в заявлении О.С. Титиева, могли привести к отказу исключительно на основании отсутствия события преступления. Неверное использование основания отказа в возбуждении уголовного дела, обусловленное неправильным пониманием содержания заявления и предмета проверки, привело к незаконности всех соответствующих постановлений.
Также следует отметить текстуальное совпадение между вторым и третьим постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, что также свидетельствует об отсутствии должного мотивирования последнего из рассматриваемых постановлений.
На основании вышеизложенного, полагаем возможным сформулировать следующие выводы:
1. Предмет проведенной процессуальной проверки по заявлению О.С. Титиева был искусственно и незаконно суженследствием, с намеренным исключением из него обстоятельств, установление которых неизбежно привело бы к выводу о фальсификации уголовного дела. Во всех постановлениях об отказе в возбуждении уголовного дела доводы О.С. Титиева о первой остановке сотрудниками МВД ЧР опровергались следователем, исключительно, результатами опросов должностных лиц, сообщавших об обстоятельствах документально оформленной остановки, которая, согласно объяснению О.С. Титиева, являлась повторной и инсценированной, т.е. имела место подмена фактов, составляющих предмет процессуальной проверки. Незаконное изменение предмета проверки сопровождалось высказываниями следствия, нарушающими презумпцию невиновности О.С. Титиева.
2. Необоснованные решения следователя об отказе в удовлетворении ряда ходатайств адвоката О.С. Титиева о проведении необходимых процессуальных действий, направленных на установление фактов, указанных в заявлении о возбуждении уголовного дела, свидетельствуют о неполноте и неэффективности проведенной проверки. Чрезмерная длительность проводимой проверки, отмена двух вынесенных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, продление срока проверки при невыполнении следователем каких-либо новых значимых действий указывают на несоблюдение требований безотлагательности и своевременности подобной проверки.
3. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенные по результатам указанной проверки, являются необоснованными, поскольку выводы следователя не основаны на достаточных сведениях, подтверждающих отсутствие обстоятельств, указанных в заявлении О.С. Титиева.
Данные постановления также не удовлетворяют требованию мотивированности, так как в них не приводится разумного логического обоснования того, каким образом полученные показания должностных лиц МВД опровергают доводы О.С. Титиева о том, что пакет, предположительно содержащий наркотическое вещество, был подброшен ему неизвестными сотрудниками МВД при остановке автомобиля, произошедшей до описываемых в постановлении событий. Текстуальное совпадение между вторым и третьим постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела свидетельствует об отсутствии должного мотивирования. Кроме того, в указанных постановлениях приведено основание отказа в возбуждении уголовного дела, не соответствующее даже той версии произошедшего, которой придерживается следствие. Все указанные дефекты позволяют сделать вывод о незаконности указанных итоговых процессуальных решений.
Заключение было подготовлено председателем Комиссии, к.ю.н., доцентом, советником юстиции Поляковой М.Ф. и экспертом Комиссии, к.ю.н, доцентом Насоновым С.А. и утверждено Комиссией 19 июня 2018 г.
Председатель Постоянной комиссии по научно-правовой экспертизе Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека М.Ф.Полякова
___________
1. См.: Собрание законодательства РФ. 2000. N 5. Ст. 61 I
2. Определение Конституционного Суда РФ от 14 декабря 2004 г. N 384-0 «По жалобе гражданина Григорянца Р.А. на нарушение его конституционных прав положениями частей третьей и четвертой статьи 448 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»
3. Принята резолюцией 58/4 Генеральной Ассамблеи от 31 октября 2003 г.
4. Приказ Генеральной прокуратуры РФ N 80, МВД РФ N 725 от 12 сентября 2006 г.
5. Приказ Следственного комитета Российской Федерации от 11 октября 2012 г. N 72 г. Москва «Об организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в следственных органах (следственных подразделениях) системы Следственного комитета Российской Федерации”. Зарегистрирован в Минюсте РФ 25 февраля 2013 г. Регистрационный N 27314
