В российских судах за решеткой сидят даже невиновные. Почему это плохо для всех

Из российских судов могут навсегда исчезнуть клетки и «аквариумы». О поддержке соответствующего законопроекта заявляли в СПЧ, Генпрокуратуре и правительстве, гуманистический потенциал такого решения отмечал премьер-министр Дмитрий Медведев. Эксперты рассказали «Ленте.ру», что чувствуют еще не осужденные люди в клетках, как они мешают справедливости и почему стеклянные боксы — еще хуже, чем решетки.

«В таких условиях человек — узник»

Елена Липцер, адвокат:

Клетки и «аквариумы» существенно ограничивают возможность общения. Особенно «аквариумы»! В них даже дышать сложнее, потому что они не оснащены вентиляцией. А через эти узкие отверстия в стекле невозможно разговаривать. Приходится нагибаться и буквально дышать в эти крошечные дырки. В клетках, по крайней мере, легче общаться.

Но оба эти подхода нарушают презумпцию невиновности. В клетках и «аквариумах» человек, который еще не признан судом виновным, уже находится в таком положении, как будто он виноват. И те люди, которые приходят на судебные заседания и которых допрашивают в качестве свидетелей, например, уже настроены так, будто перед ними преступник. И это до того, как суд вынес приговор. В судебной практике ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека — прим. «Ленты.ру») были такие решения, когда помещение человека в клетку на судебном заседании объявлялось нарушением именно презумпции невиновности.

Люди, которые приходят в зал суда и видят человека в клетке, в той или иной мере испытывают психологическое давление. Понятно, что в зале суда нервничают все, кроме судьи. А те, кто приходят поддержать, даже не могут этого сделать. Все с самого начала суда говорит о том, что человек унижен и оскорблен. Человек в клетке чувствует себя беззащитным. Это затрудняет доступ к правосудию тому, кого формально еще не осудили.

Не должен человек на этапе суда сидеть в клетке. Он — полноценный участник процесса, поэтому имеет право сидеть за столом со своим адвокатом, принимать участие в заседании и высказывать свои мысли и возражения. Находящийся в таких условиях человек — узник. Такое «обвинительное правосудие» не справляется со своей задачей. Оно вообще ни с чем не справляется.

Для меня этот вопрос всегда был острым. Помню, как сложно мне было что-либо обсуждать через эту дырку в стекле с моим подзащитным Антоном Лебедевым (военный финансист, осужденный за оформление поддельных свидетельств о браке на сослуживцев, — прим. «Ленты.ру»). Во время заседания мы почти не общались, и все наши разговоры откладывали до встречи в СИЗО. Это оказалось единственным местом, где подсудимый может пообщаться с адвокатом.

Судью люди в «аквариумах», наверное, слышат, но вот если адвокату нужно поговорить с подзащитным, то это унизительно для обоих. Ведь к человеку предлагается обращаться даже не через стекло, а через эту маленькую дырочку, которая делается якобы для общения.

Но общение с адвокатом должно быть конфиденциальным! Не при конвое и не через стекло, а наедине. Когда твой подзащитный за стеклом, а рядом стоит сотрудник охраны и все слышит — это не конфиденциальность. Пока человек не был признан судом виновным, он должен иметь те же права, что и все остальные, в частности, — сидеть рядом с адвокатом, смотреть в компьютер, советоваться. У любого подсудимого должны сохраняться разумные права на совершение правосудия.

Когда человек обвиняется, например, в экономическом преступлении, то нет никакой необходимости его содержать в таких условиях. Ведь он не убийца, не разбойник и не насильник. Рассматривать вариант посадки человека в клетку можно только в том случае, если он представляет опасность для окружающих. Но даже тогда стоит задуматься, есть ли в этом смысл, потому что за подсудимым следит конвой, а на окнах стоят решетки. Так что я считаю, что необходимости в этих клетках нет в любом случае.

Нет ее и в видеосвязи. Это тоже неправильный вариант коммуникации с подсудимым, потому что он так не может ни документы передать, ни со своим адвокатом один на один поговорить. Когда связь происходит по видео и подсудимому приходится выступать с экрана, ни о какой конфиденциальности не может быть и речи.

Мосгорсуд решил отказаться от решеток в пользу «аквариума», потому что считает эту практику более гуманной. Хотя это не меняет сути: какая разница, в клетке человек или за стеклом? А когда видеоконференция проходит… Во-первых, там ужасный звук, и в зале суда не всегда можно расслышать, что подсудимый пытается сказать из своего СИЗО. Во-вторых, конечно, он даже ходатайство не может подать, потому что оно нужно в письменной форме.

Конечно, в разных странах по-разному. Клетки и «аквариумы» есть далеко не в каждой европейской стране. Но в России более жесткие условия: человека в зал суда уже заводят в наручниках. Обвинение приходит без наручников и высказывает свои доводы, а обвиняемый сидит за решетной. Абсолютно нет равноправия сторон.

«Приехал, как безропотное существо, послушал, как тебя осудили, и уехал в СИЗО»

Петр Курьянов, эксперт движения «За права человека» и фонда «В защиту прав заключенных»:

Я лично был в таких клетках и «аквариумах». Я еще помню те залы суда, когда были просто деревянные трибуны, как на древних фотографиях. Туда заводили в наручниках, расстегивали их и оставляли стоять, как белого человека. Это было еще в СССР и какое-то время сохранялось. Потом появились клетки…

Когда ты в клетке, на тебя смотрят, как на зверя.

Клетки и «аквариумы» не просто неудобны для адвокатов и подсудимых. Они мешают подсудимому, когда он пользуется активной защитой. Бывают такие случаи, когда люди приезжают в суд с целым пакетом документов, которые должны быть под рукой на протяжении всего заседания. Но в клетках и «аквариумах» нет даже письменных столов, так что возможности разложить все необходимые для защиты бумаги просто нет. Все предусмотрено для того, чтобы ты приехал, как безропотное существо, послушал, как тебя осудили, и уехал в СИЗО.
Я, например, знал, что мне придется активно защищаться, когда меня судили в Саратовской области. Помню, пришлось подавать ходатайство и делать заявление о том, что продолжать процесс в таких условиях просто невозможно. В клетках нет никаких условий! И мне удалось добиться переноса заседания в зал с «аквариумом» — там по крайней мере была маленькая выдвижная полочка, на которую можно облокотиться и писать. Знаете, какие раскладные столики делают в купе? Нечто подобное было у меня в «аквариуме». А в клетке приходилось садиться на корточки и класть листок на низкую скамейку, предназначенную для сидения.

Есть люди, которые понимают, что их судят незаконно, по сфабрикованному делу, и они планируют защищать свои интересы, делать заявления, подавать ходатайства, писать. Не все готовы 15-20 минут постоять в клетке, выслушать свой приговор и уйти на срок.

То, что происходит в настоящий момент, — неправильно. И ни конца, ни края этому не видно. И когда подсудимые начнут сидеть рядом со своими защитниками за столом, как нормальные люди, — неизвестно. Конечно, это был бы идеальный вариант решения проблемы.

Но у нас люди считают так: «Если посадили в тюрьму, значит, есть за что, просто так не сажают; обвиняется в тяжком — значит, выпрыгнет из-за стола и приставит лезвие к горлу». Это образ мышления, внедряемый с детства по зомбоящику. И это сидит в головах у тех людей, от которых зависит принятие нормативных актов, в том числе — касательно оборудования залов суда. У них нет никакой логики. Только навязанные им стереотипы.

Все преступления делятся по тяжести: тяжкие, особо тяжкие, средней тяжести и небольшой тяжести. Тяжкие экономические преступления тоже бывают, и, соответственно, обвиняемые по таким делам будут сидеть в клетках и «аквариумах». Если обвиняемые в преступлениях небольшой тяжести еще имеют шанс посидеть за столом рядом с адвокатом, то остальные окажутся за решеткой еще в зале суда.

Там отвратительно слышно! Постоянно приходится сидеть у крошечного отверстия в стекле размером с кулак и вслушиваться в то, что говорит судья. А микрофон они включают в очень редких случаях. Из-за этого человек в «аквариуме» не выходит из состояния напряжения все время. Так ведь еще и душно, особенно летом. Хорошо, если в зале работает кондиционер — тогда хотя бы есть чем дышать. Но если в этом «аквариуме» на одной лавочке сидят пять человек, то они не могут ни высказываться, ни смотреть в бумаги, ни даже дышать нормально.

Где нормальные залы суда — не знаю. В регионах нет бюджета и нет нормальных условий. В некоторых судах туалет вообще на улице. Деревянный. О каких единых стандартах по стране вообще может идти речь? Микрофоны? Далеко не на каждом судебном заседании они вообще есть! Камеры? Ну, допустим, они везде напичканы, но далеко не везде работают. Если эти достижения техники и есть в регионах, то они там только для «списания денег», а не для получения какого-то результата.

Человек, находящийся в клетке или в «аквариуме», чувствует себя ущербным. Решение отменить их, конечно, будет гуманным, но запоздалым. В ЕСПЧ его приняли уже давно. И Россия должна подгонять свое законодательство под их решения, чтобы не выглядеть средневековой страной, гордящейся только летающими ракетами и танками. Нужно идти в ногу со временем. Но этот законопроект — не новаторская идея. Не надо его так позиционировать.

Мы давно требуем выпустить нас из клеток и «аквариумов». Но эти люди глухи. Наши политики не знают, как живет простой народ. Они оторваны, будто какие-то небожители, и с высоты своего пьедестала кричат, что общество якобы не готово. Да откуда они могут знать? Они слишком высоко и слишком далеко, чтобы судить об этом.

«Все направлено на то, чтобы осудить, а не думать о его правах»

Анна Ставицкая, адвокат:

Последнее мое дело связано с сенатором Арашуковым. У нас было продление срока содержания под стражей в Басманном районном суде. Там как раз установлен этот «аквариум». Он состоит из практически сплошного стекла, на котором в двух местах есть небольшие дырочки, размером как в терке. Адвокату приходится прикладывать ухо, и человек в него что-то шепчет. Сам же «аквариум» практически герметичный, и в нем есть только две небольшие полоски по бокам, куда может проходить свежий воздух. Летом, когда жара, люди там практически задыхаются.

Сначала говорили — нельзя, чтобы люди содержались в клетках. Якобы клетки создают такой отталкивающий вид, как будто невиновный человек уже признан преступником. Но «аквариумы» только с виду — цивилизованная мера. На самом деле, как ни поворачивайся, а клетка есть клетка. Еще не признанный виновным человек не должен находиться ни в клетках, ни в «аквариумах». И то, и другое унижает человеческое достоинство.

Более того, «аквариумы», во-первых, мешают адвокату общаться с подзащитным. Во-вторых, они летом становятся просто пыточным местом, потому что там невозможно находиться из-за духоты. И решетка вместо потолка тут не спасает.

С точки зрения судьи, как мне кажется, неважно, где содержится человек — в «аквариуме» или в клетке. Обвинительный уклон российского правосудия не прибавляет и не убавляет объективности судьи. Вопрос отношения судьи к подсудимому в другом.
Видеосвязь не всегда в очень хорошем качестве. Часто люди, которые находятся в СИЗО и выходят на видеосвязь, не слышат и половины из того, что происходит в зале суда. Не говоря уж о том, что они не видят ничего.

Подсудимый должен сидеть рядом со своим адвокатом за столом. Пока человек не признан виновным, он не может быть отправлен в клетку.

Все наше правосудие и правоохранительная система направлены на унижение человека, а не на защиту его прав. Если человек попадает в тюрьму, на нем ставится крест: он уже никто, звать его никак, и его права можно повсеместно нарушать. Тем более он все равно будет признан виновным, поэтому никого не интересует, удобно ему на суде или нет. Он уже попал в этот маховик правосудия.

Из-за этого и задача адвоката усложняется. В зарубежной практике вопрос не в том, чтобы осудить человека, а в том, чтобы организовать справедливый процесс и установить вину или невиновность человека. Для этой цели и происходит общение с адвокатом, возможность приглашать психологов, обращение к суду со стороны защиты. А у нас все направлено на то, что человека необходимо осудить, а не думать о его правах.

Проблема клеток и «аквариумов» волнует суды меньше всего на свете. Они думают, что если человек совершил преступление, то ради сохранения безопасности он должен находиться в каком-то помещении, где не сможет никому навредить. Хотя в моем опыте не было ни одного случая, когда подсудимые нападали на судью.

Конечно, наше общество неоднородно. Одни считают, что клетки необходимы, другие хотят их отмены. Но большей части населения, скорее всего, вообще плевать, пока они сами не попадут в руки к нашему правосудию.

Очень большое неудобство создается, если большое дело и несколько человек находятся под стражей. Соответственно, они все сидят в этом «аквариуме», и всем им безумно некомфортно. Я вела дела, фигурантами которых были группы лиц. Они говорили, что в «аквариуме» было такое ощущение, будто они находятся в печке.

«Если закон изменится — будем работать по новым правилам»

Ульяна Солопова, пресс-секретарь Мосгорсуда:

Замена клеток на специальные боксы произошла в Москве уже достаточно давно. Новые суды, которые строятся в последние десять лет, оборудованы именно такими боксами с системой вентиляции и пуленепробиваемым стеклом. В Москве осталось всего несколько судов, в которых сохранились решетки. Как правило, это старые здания.

Они не затрудняют общение: в них стоят микрофоны, там есть отверстия, а сверху они открыты — там просто решетка. Подсудимых очень хорошо слышно.

В Мосгорсуде в конце 2017 года был случай, когда решался вопрос о продлении срока содержания под стражей для обвиняемых. Они находились в боксе и благодаря этому, возможно, ни на кого не напали. Но они травмировали себя. Картина получилась неприятная, крови было достаточно много.

Существуют определенные установленные порядки доставки лиц и содержания их в зале. В целях обеспечения безопасности людей и порядка мы обязаны их выполнять. В настоящее время мы работаем в действующем порядке, который пока никто не отменял. Если закон изменится — мы будем работать по новым правилам.

Подготовила Ольга Галковская