Последнее лето

7 июля 2016
Общество

Британский друг впал в депрессию после референдума о выходе из ЕС. Я, честно говоря, не сразу понял, отчего у него такая печаль. Не потому что не люблю политику, а потому что мелкие катастрофы всегда являются частью большой тенденции. Ну то есть я тоже занимаюсь политической аналитикой, люблю играть в прогнозы и иногда неплохо бью по мячу. Можно рассуждать о разных глобальных трендах, но когда параллельно происходит кровавый теракт в Багдаде, а в Донбассе продолжается война, то большая политология невольно отступает на второй план. Жизнь в последнее время заставляет быть ближе к земле.

Но вот я встретил друга Булата, он очень умный, он сказал, как-то буднично, что мир радикально меняется после Брехита (именно так в России должен зваться Brexit) и это мы во всем виноваты. Я подумал, неужели, правы горе-аналитики из числа иностранных коллег, считающих, что во всем Путин виноват, в том числе и в победе сторонников выхода из ЕС на референдуме в Великобритании? Ну то есть мы в России знаем, что он во всем здесь, но чтобы еще и там?

— Не Путин, а Горбачев, — сказал Булат.

И дальше объяснил, что дело не в интригах, а в том, что распад, который из лучших побуждений начал Горбачев, теперь стал общим, а не только постсоветским. И еще важно, что идей нет. Четверть века назад бессмысленными стали СССР и коммунистическая идея, а теперь идеи нет и в Европе. Идея прекращает жить не тогда, когда в нее никто не верит, а когда она не верит в себя. После распада СССР казалось, что главной мировой утопией стал Евросоюз. Он брал от коммунизма все лучшее и отбрасывал все плохое: интернационализм, мировое правительство, социальные гарантии, все виды гуманизма и любви. Жалко, честно говоря, что не остается больших мировых идей. Если идеи нет, то теперь и хозяйство начнет разваливаться.

Я это хорошо помню по распаду СССР. Перестройка была лучшим временем в моей биографии и в жизни многих близких людей. После хозрасчета росли зарплаты на советских предприятиях. Правда, продукты пропадали из магазинов, но всегда были пути обналичить деревянные рубли в свинину. Но главное в том, что пала цензура, мы читали книжки (которые не могли до этого), смотрели фильмы, мы стали открыты всему миру, стало больше правды. Это быстро закончилось. Началось насилие: сперва маленькое в августе 1991 года, потом большое осенью 1993-го, а потом очень большое, просто конец света, в Чечне в 1994-м. То есть не закончилось, а приобрело другой окрас. Не правды, а какой-то гадости.

Но у меня и в 1990-е было счастливое время. Я и мои друзья были молоды, начинали и заканчивали дела, многие сделали бизнесы. И мы во что-то верили. И всем было сложно, на кого-то свалилась ответственность, на кого-то — бандитская крыша, кому-то просто от безденежья, но мы верили, что наша коммунистическая утопия кончилась, но есть другие. Например, европейская. Там останется наша наука и вера в прогресс, но не будет авторитарной номенкла-туры, да еще добавится свобода вероисповедания.

Теперь переживают и наши европейские друзья. Мне кажется, это не повод для злорадства, на­оборот, мы дураки, мы не заметили в своем счастье перестройки, что мир рушится, а наши европейские друзья, помня нас, заметили. Может быть, им даже удасться придумать что-то новое.

Жизнь продолжается и жить все равно весело.

Виталий Лейбин, главный редактор «РР»

красота

Что представили локальные дизайнеры на подиуме Московской неделе моды

Российские бренды приобретают все большую известность и популярность благодаря Московской неделе моды. Это событие не…

Общество

«СУЭК-Кузбасс»: Команды компании заняли первые два места на форуме «Горная школа»

В Кемерово 18-21 ноября состоялся молодежный научно-практический форум «Горная школа». Первые два места на форуме…

Общество

Музеи Северного Кавказа открыты для современного искусства

Весной 2024 года проект «Искусство нашего времени» стал победителем грантового конкурса «VK для культурных институций…