Эльвира Набиуллина сделала серию программных заявлений, продолжив спор с главой Минэкономразвития Максимом Орешкиным. Она считает, что экономику можно развивать и в период санкций — нужны реформы, а к ним не приступают. Ее высказывания NT обсудил с экспертами
4 июля глава Центрального Банка Эльвира Набиуллина выступила на Международном финансовом конгрессе в Петербурге. Там она повторила тезисы, которые днём раньше изложила в интервью Reuters, ответив на критику в адрес работы ЦБ. В том числе звучавшую на Петербургском экономическому форуме в июне из уст главы Минэкономразвития Максима Орешкин. По словам Набиуллиной, улучшение экономической ситуации в стране возможно только в случае серьёзных реформ, без которых ни одно ведомство, в том числе и Центробанк, не смогут серьёзно изменить сложившуюся ситуацию. Она отметила, что внешняя ситуация в российской экономике не так уж плоха, а факторы, мешающие экономическому развитию — сугубо внутренние, требующие именно внутренних решений. Мы спросили известных экспертов и экономических обозревателей, согласны ли они со словами главы ЦБ, и какие именно меры могли бы помочь исправить ситуацию?
Права ли Набиуллина, утверждая, что и при нынешних внешних условиях вполне можно развивать экономику, просто это не делается?
Максим Блант: Об этом уже третий, если не четвёртый год на всех либеральных тусовках, начиная от «Гайдаровского форума» и заканчивая Петербургским, говорят все системные либералы, включая Набиуллину, Грефа, Кудрина и других. Их основной тезис состоит в том, что решение российских экономических проблем не является экономической задачей, и без того, что они называют «реформой государственного управления», это невозможно.
БИЗНЕС-ОМБУДСМЕН ТИТОВ ОПУБЛИКОВАЛ ИССЛЕДОВАНИЕ, ПРОИЗВЕДЁННОЕ С УЧАСТИЕМ РСПП, СОГЛАСНО КОТОРОМУ 80% ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ СЧИТАЮТ, ЧТО БИЗНЕС В РОССИИ ДЕЛАТЬ ОПАСНО. СОГЛАСНО ДРУГОМУ ИССЛЕДОВАНИЮ, 88% СЧИТАЮТ, ЧТО ДЕЛАТЬ ТУТ БИЗНЕС «СЛОЖНО» ИЛИ «ОЧЕНЬ СЛОЖНО»
Набиуллина высказала ещё и второй тезис — российская экономика в настоящий момент не находится в рисковом сценарии. Это значит, что те темпы роста, полпроцента в первом квартале — то, что мы сейчас заслуживаем. Экономика больше выдать просто не может, и причина этого состоит не в мифических внешних факторах, а в структурных проблемах. Они заключаются, прежде всего, в силовом произволе, подтверждения которого мы видим чуть ли не каждую неделю. Люди боятся заниматься предпринимательской деятельностью в России.
Бизнес-омбудсмен Титов опубликовал исследование, произведённое с участием РСПП, согласно которому 80% предпринимателей считают, что бизнес в России делать опасно. Согласно другому исследованию, 88% считают, что делать тут бизнес «сложно» или «очень сложно». Ещё одно исследование в рамках РСПП свидетельствует, что государство относится к бизнесу как к «кошельку». И это — подтверждения того тезиса, который в довольно мягкой форме повторила глава ЦБ.
Причём то, что без политической реформы экономика не улучшится — это консенсус. Все национальные проекты, о которых столько говорят, никакой переломной роли в экономики не сыграют. Есть люди, которые занимаются экономической политикой, и люди, которые занимаются правоохранительной деятельностью. Вторые обычно на экономические темы не высказываются и тихо делают своё дело. А среди первой категории тезисы Набиуллиной общепризнаны. Выбивается только министр экономики Орешкин, который предпочитает такие вопросы не затрагивать.
Последний месяц ведётся неожиданная дискуссия о том, есть ли на рынке потребительского кредитования «пузырь» и что делать, если он лопнет? Начал эту дискуссию министр Орешкин, который ищет, на кого бы переложить ответственность за то, что экономика не растёт, и он нашёл крайнего — ЦБ, который якобы плохо старается, чтобы люди не залезали в долги банкам. Но Набиуллина ответила, что люди лезут в долги не от хорошей жизни, а чтобы сохранить привычный уровень потребления, который приходится поддерживать за счёт кредитов, так как реальные доходы уже пять лет подряд падают. И никаких экономических факторов, способных эту тенденцию переломить, нет.
И это ставит вопрос, о котором Набиуллина прямым текстом не говорила: насколько такая схема, когда государство скопило умопомрачительные резервы и наскребло денег на нацпроекты, а население живёт всё хуже и хуже, оправданна? И как долго такое государство способно выживать?
Олег Вьюгин: Экономические проблемы — это системный вопрос. Нынешнее положение дел в российской экономике строится на двух вещах. На взвешенной, осторожной макроэкономической политике, с накоплением больших резервов на всякий случай, отсутствием бюджетного дефицита, продуманной денежно-кредитной политикой, обеспечивающей стабильность курса. И на политической стабильности, которая достигается административным путём, с помощью силовых структур.
И любая альтернатива этой системе будет совершено иной, поэтому если начинать её имплементировать, то придётся пройти через период большой политической нестабильности. Для власти это не просто нежелательно, а опасно, поэтому она не хочет идти на такие шаги, и в этом её, скорее всего, поддерживает достаточно большая часть населения.
Дмитрий Бутрин: Обсуждается потенциал экономического роста. Что имеется в виду? В спорте есть то, на какую длину вы максимально можете прыгнуть, и та длина, на какую вы прыгнули сейчас. Потенциал экономического роста — та «скорость», с которой теоретически можно бежать, а экономический рост — то, как вы бежите сейчас. И обе эти величины можно изменять.
И Набиуллина говорит о том, что потенциал экономического роста у нас исчерпан. Мы выросли на 1% и выше этого расти не можем. А может быть и другая ситуация, когда у нас потенциал роста — 5%, а растём мы фактически на 3%, это более здорово. Увеличить экономический рост сейчас Центробанк не может, потому, что он упёрся в потолок, да и вообще — это не задача Центробанка. Его задача — достигать равновесного роста, когда нет ни «перегрева», ни «переохлаждения».
Когда говорят про реформы, то рассчитывают именно на увеличение потенциала роста, не самого роста. Возможна ситуация, когда потенциал у вас 5%, а реальный рост — 0. И тогда разными мерами, в том числе и со стороны Центробанка, рост можно увеличить. Но если у вас потенциал 1,а рост — 0,5, то дальше вы не вырастете, как бы Центробанк ни работал.
Сегодня главный экономист Центробанка Александр Морозов спрашивал на одной из сессий форума: если взять все экономические ограничения роста, то какое из них тормозит в первую очередь? И большая часть из 80 проголосовавших экспертов сказали, что это ограничение — отсутствие конкуренции, или, точнее, её специфика. Конкурентная среда в России, несомненно, существует, правда, она похожа на конкуренцию среди гладиаторов. Но есть проблема неухода с рынка несостоятельных компаний.
ВАМ СОВЕРШЕННО НЕВАЖНО, ЕСТЬ У ВАС БИЗНЕС ИЛИ НЕТ, ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ СПОСОБ ПОГЛОТИТЬ ДРУГУЮ, ЖИЗНЕСПОСОБНУЮ КОМПАНИЮ, ПРОДЛИВ СОБСТВЕННОЕ БЕЗДАРНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕЩЁ НА 5 ЛЕТ. ЭТО ПОЗВОЛЯЕТ МНОЖЕСТВУ КОМПАНИЙ, КОТОРЫЕ В УСЛОВИЯХ СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ ДАВНО УШЛИ БЫ С РЫНКА, СУЩЕСТВОВАТЬ
Хорошо известно, что в российской экономике значительная часть компаний на самом деле существовать не может, потому что они ничего не производят. Вчера прозвучала новость о том, что «АвтоВАЗ» возобновил работу. Но лично я даже и не заметил, что он свою работу останавливал. И скорее всего, мало людей во всей Российской Федерации это заметили. «АвтоВАЗ» — компания-зомби. Может быть, она что-то производит, но на это никто не обращает внимания. И тем ни менее компания существует и регулярно рассказывает, какие у неё замечательные планы.
Как она функционирует? За счёт того, что является частью гигантской корпорации «Ростех». В этой корпорации таких компаний, которые то ли есть, то ли нет, много. А существуют они за счёт расширения. Вам совершенно неважно, есть у вас бизнес или нет, если у вас есть способ поглотить другую, жизнеспособную компанию, продлив собственное бездарное существование ещё на 5 лет. Это позволяет множеству компаний, которые в условиях свободной конкуренции давно ушли бы с рынка, существовать и, при государственной поддержке, присоединяться к каким-то «межзвёздным холдингам», которые затем входят в «межгалактические холдинги» и так далее.
Какие именно реформы могут улучшить ситуацию?
Олег Вьюгин: «Третья власть», судебная система, которая действует независимо от исполнительной власти и в соответствии с Конституцией и законами — центральное звено.
Мы видим, что руководство страны пытается бороться с коррупцией, реально. Но делает это с помощью институтов, которые и сами коррумпированы. Такой механизм не работает, и исправить его можно только одним способом — через третью силу, которая могла бы способствовать успеху этой борьбы.
Но надо ещё найти достаточно мужественных судей, которые были бы готовы оказаться в эпицентре такого конфликта. Тем не менее многие страны через такое уже проходили.
Дмитрий Бутрин: Необязательно проводить какие-то страшные структурные реформы. Для начала надо перестать поддерживать «зомби». Я бы на знамени оппозиции написал «против зомби».
На мой взгляд, главная проблема, с которой ЦБ ничего не может сделать, состоит не в том, что у нас вся экономика государственная, а в том, что у нас кредит государственный. Больше половины всех кредитов в экономике взято в госбанках. А какими бы прекрасными банкирами не были Герман Греф и Андрей Костин, это госбанк. А госбанк — это проблема, он выдаёт кредиты не так, как это делает обычный коммерческий банк, даже если прикидывается обычным коммерческим банком. Он всё равно будет встраиваться в клиентские цепочки, всё равно будет оценивать государственный интерес выдачи кредита, всё равно будет включаться в программы, связанные с нацпроектами.
ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА, С КОТОРОЙ ЦБ НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ СДЕЛАТЬ, СОСТОИТ НЕ В ТОМ, ЧТО У НАС ВСЯ ЭКОНОМИКА ГОСУДАРСТВЕННАЯ, А В ТОМ, ЧТО У НАС КРЕДИТ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ. БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ ВСЕХ КРЕДИТОВ В ЭКОНОМИКЕ ВЗЯТО В ГОСБАНКАХ
Максим Блант: Кто готовит все эти планы реформ? Это люди, из числа которых то Улюкаева усадили в тюремную библиотеку, то Абызова. У них явно не хватает ни сил, ни ресурсов, ни влияния для того, чтобы победить эту «машину». Тем более что Путин в интервью говорит про кризис либерализма.
Мы явно идём в противоположную сторону от реформ, которые могли бы как-то выправить ситуацию. После ареста Калви начались набеги на «Рольф». Можно сколько угодно теоретизировать, но на практике мы видим конкретную тенденцию. В рамках нынешнего режима бесполезны рассуждения, что было бы, если бы были те или иные реформы, потому что если бы были реформы, то это был бы не нынешний режим, а нечто другое. А в рамках нынешнего режима активность силовиков растёт.
Есть ощущение, что они занялись системным «вычищением» всех, независимо от политической лояльности, кого воспринимают не совсем как «своего». Могли бы быть простые правила игры: ты либо занимаешься политикой, либо бизнесом, а совмещать нельзя. И был бы целый класс людей, которые тихо и спокойно делали бы деньги и не лезли бы в политику. Но это уже не работает. Ты либо относишься к клану тех, у кого погоны вытатуированы на плечах, либо сидишь и гадаешь, кто к тебе придёт — СК или ФСБ?
Леонид Мойжес
