Вольное историческое общество до последнего времени воздерживалось от оценок диссертации Владимира Мединского. Научное качество этого труда не выдерживает профессиональной критики, однако мы не выступали специально с поддержкой ходатайства о лишении министра ученой степени, не считая правильным выделять этот случай из прискорбного множества плохих диссертаций и вмешиваться в ход разбирательства этого вопроса, пока он шел в рамках принятой процедуры. Пусть поведение Владимира Мединского в этой ситуации выглядит недостойным, пусть чехарда с диссертационными советами сама по себе свидетельствует о крайней неуверенности министра в собственной правоте, понуждающей его прибегать к закулисному административному давлению, — все равно необходимо было, на наш взгляд, дождаться завершения установленной процедуры.
Однако тот текст, с которым Владимир Мединский выступил в свою защиту на страницах «Российской Газеты», выходит далеко за пределы диссертационного скандала. Поскольку статья написана чиновником, оказывающим существенное влияние на формирование «исторической политики», ее методологические основания не могут не беспокоить научное сообщество. Беспокойство это более чем оправдано в нашей стране, где вмешательство властей в историческую науку в прошлом нередко имело тяжелые разрушительные последствия.
Нет смысла останавливаться на том, что Владимир Мединский не умеет отличить летописца от исследователя, а научную гипотезу от безосновательной фантазии, или упрекать автора подобной статьи в том, что его обвинения в адрес оппонентов имеют откровенно политический характер. Нельзя при этом не заметить, что Владимир Мединский тщательно обходит все профессиональные претензии к его диссертации, связанные с неумением работать с источниками и научной литературой, демонстрируя тем самым свою беспомощность как ученого. Однако безответственно пропагандируемый им в статье взгляд на историю заслуживает самого серьезного осуждения.
«Идеи и мифы, овладевшие массами, ‒ пишет Мединский, ‒ исторически весомее любых колизеев и виадуков». С этим трудно не согласиться. Но лишь абсолютный дилетант может считать, что миф и научная интерпретация мифа одинаково мифологичны. Разумеется, историк не может выпрыгнуть из собственного времени, он задает источникам те вопросы, которые подсказывает ему современность, но отсюда не следует, что историческое знание радикально меняется с каждым поколением историков. Напротив, оно строится главным образом путем накопления знаний, так что новые поколения специалистов во многом опираются на труды предшественников — без такой преемственности немыслима история как наука.
Впрочем, для Владимира Мединского история и не является наукой. «Зажмурьте глаза, глубоко вдохните и признайтесь хотя бы сами себе, молча. Признайтесь: достоверного прошлого не существует». Это шокирующее утверждение мог бы позволить себе циничный постмодернист-эксцентрик. Но оно недопустимо для министра культуры, который пытается представить себя профессиональным историком и занимает пост председателя Военно-исторического общества. Чтобы быть последовательным, автор подобного высказывания должен добровольно отказаться от ученой степени и выйти из упомянутого Общества.
Тональность выступления Владимира Мединского напоминает публичные начальственные окрики, которые практиковались в прессе советского времени. Но есть принципиальная разница между построениями министра культуры и позицией официальной исторической науки того периода: большевики с гордостью заявляли, что их подход является пристрастным, а именно классовым, и как раз поэтому — объективным и абсолютно истинным. Мединский утверждает, что он имеет право быть необъективным потому, что истины нет вообще, а есть только манипуляция. Его мироощущение — плоть от плоти сегодняшней российской «идеологии», строящейся не столько на том, что «у нас все правильно», сколько на том, что «да, мы врем, но кто не врет?».
Деятельность Мединского контрпродуктивна даже на том поле, которое ему самому кажется самым важным, а именно в сфере мобилизации «национального духа». Релятивизм подпитывает только фоменковщину, превращая все реальные исторические фигуры — Сталина и Столыпина, Грозного и Петра I — в персонажей интерактивного мультфильма (компьютерной игры). Так можно воспитывать болельщиков-фанатов, но никак не патриотов. Более того, заявления Мединского выбивают почву из-под ног у всех, кто борется против злонамеренного манипулирования историей: с его точки зрения, говорить о фальсификациях бессмысленно, поскольку разницы между фактом и его фальсификацией нет.
Статья министра настолько саморазоблачительна, что теперь диссертационный совет Белгородского университета просто обязан лишить ее автора научной степени. Или немедленно самораспуститься.
К 13:00 6 июля заявление было одобрено более чем 2/3 членов ВИО
