Олег Кашин о том, почему не получается ждать многого от антипутинской акции Ходорковского
«Надоел!» — портреты Владимира Путина и самых одиозных его соратников, и у каждого рот заклеен кусочком желтого скотча, на котором только одно это слово — «Надоел!» — и дата — 29 апреля 2017 года. Интригующий анонс, особенно актуальный именно сейчас, когда неожиданный ренессанс уличных протестных акций после 26 марта остается среди самых обсуждаемых политических тем сезона. Дополнительная интрига — в конце марта Навальный протестовал против Медведева, и многие ворчали, что при чем здесь вообще Медведев, если главная фигура, ответственная и за коррупцию, и за Медведева лично, — это Владимир Путин, то есть протестовать надо именно против Путина. Акция «Надоел», судя по портретам Путина, готова ответить на этот запрос.
Еще одна версия анонса той же акции «Надоел» — более скандальная. Вагон метро и бомба с зажженным фитилем (в другой версии — ручная граната). Слоган — «Они-то не ездят в метро». В контексте взрыва в петербургском метрополитене все читается однозначно — непобежденный терроризм и незащищенность граждан от него — это ведь тоже результат многолетней политики несменяемой власти, которая всем надоела, ну а о том, этично ли вообще эксплуатировать тему теракта при продвижении акции, можно спорить.
«Он пугает, а нам не страшно». Оказывается, интригующий анонс может быть совсем не интригующим, а скандальный — совсем не скандальным. Интригующая или скандальная реклама может продавать новый товар — например, смартфон или, как сейчас модно, кроссовки. Apple или Nike, начиная издалека, могут без подробностей анонсировать, что 29 апреля мир изменится, и, зная о прошлых достижениях этих корпораций, аудитория с удовольствием замрет в предвкушении нового невероятного продукта. Ну а если загадочный анонс выпустит, скажем, телеканал «Царьград», то, как бы интригующе ни звучал слоган, и даже каким бы гениальным ни был сам анонсируемый проект, над анонсом будут смеяться заранее, потому что аудитория, в общем, давно и неплохо представляет себе, чего и от кого ей стоит ждать и на что стоит рассчитывать.
Акцию «Надоел!» анонсирует Михаил Ходорковский, и это сводит на нет любую интригу, как, впрочем, и любой скандал. «Открытая Россия» в ее нынешнем виде существует четвертый год, и опция «Ну-с, чем они нас сегодня удивят?» куда-то делась очень давно. Как-то слишком понятно, что ничем не удивят и ничем не шокируют. Даже в анонсах таинственной акции 29 апреля и даже в картинках с бомбой в метро легко читается одно-единственное послание — это «Открытая Россия», и этим все сказано.
***
Летом 2010 года в Хамовническом суде Москвы заканчивался второй суд над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. Ходорковский произносил последнее слово, конвоиры скучали в коридоре, и один спросил другого, долго ли еще. «Не знаю, — ответил конвоир. — Этот уже два часа гундосит». Находившаяся в том же коридоре журналистка Ксения Соколова, как она потом писала в журнале GQ, подошла к конвоирам и тихо сказала: «Это ты гундосишь, перхоть. А ЧЕЛОВЕК говорит».
Вряд ли у журналистки Соколовой были какие-то глубокие личные мотивы набрасываться на того конвоира, но при этом понятно, почему она сформулировала свою мысль именно так — для московской либеральной интеллигенции нулевых годов это противопоставление было частью базового ценностного набора. Есть официальная Россия, вот эта, в черной конвоирской форме, скучающая в коридоре в ожидании обеда и по множеству причин не заслуживающая никакого более сдержанного определения, чем «перхоть». И есть «мы» — кто это такие, каждый понимал по-разному, но и для знаменитой глянцевой журналистки, и для ее коллеги из газетного отдела политики, и для активиста либеральной партии, и много для кого еще бесспорным первым номером среди этих «мы» был он, просидевший в колонии почти все первое путинское десятилетие и превратившийся за время своего отсутствия в однозначный символ задавленной альтернативы всей этой перхоти в самом широком смысле слова.
Его действительно любили и его действительно ждали. Нечестным и несправедливым упрощением было бы сводить ту любовь к дорогостоящей пиар-активности ЮКОСа в последние годы существования компании и в первые годы после ее разгрома. Да, деньги тратились, и, судя по всему, огромные — едва ли не каждый заметный либерально-интеллигентный человек в Москве нулевых так или иначе заработал на взаимодействии с юкосовскими структурами, компания и ее акционеры с удовольствием нанимали всех, кто умеет говорить, писать и думать, но, если сопоставлять тех, кто так или иначе работал на Ходорковского, и тех, кто к концу нулевых относился к нему как к помещенному в неволю живому божеству, то далеко не всегда это были одни и те же люди — товарно-денежные отношения корпорации с людьми развивались отдельно, а образ политзаключенного номер один жил своей жизнью. Его казавшийся бесконечным срок, его стойкость в тюрьме, его письма, интервью и статьи (даже если их авторство и могло казаться сомнительным) — все это было важной частью российской реальности того времени, и чем больше вопросов возникало к тем, кого Ксения Соколова назвала перхотью, тем бесспорнее становилась альтернатива, которая вот она — за толстым стеклом клетки в зале Хамовнического суда.
***
Ходорковский-2017 — лидер не самой влиятельной антипутинской организации, выстраивающей сейчас свою региональную сеть и собирающей тех оппозиционных активистов, которым до сих пор не нашлось места в других организациях того же рода. Фирменной чертой «Открытой России» стоит назвать ее неоднократно декларированную готовность принимать в свои ряды бывших лоялистов, вплоть до членов «Единой России», — очевидно, это должно было стать заявкой на раскол путинских элит, но символом этого раскола пока остается бывший топ-менеджер московского государственного телеканала Тимур Валеев, занявший в «Открытой России» какую-то важную должность и знаменитый своими простодушными манифестами в соцсетях, чтение которых провоцирует единственный и довольно обидный для Валеева вопрос — как он вообще служил в очистке. Еще есть несколько новых медиа, публикующих свой продукт непосредственно в соцсетях и рассчитывающих на вирусный успех. Таких проектов много, есть даже экстравагантый паблик «Ешкин крот», явно рассчитанный на модную сейчас «школоту», но даже он, не говоря уже о более рафинированных проектах, до сих пор ни разу не становился генератором информационных поводов, споров, скандалов — медиа Ходорковского таинственны и малозаметны. Самым успешным из них остается флагманский сайт «Открытой России», после долгих поисков формата повторяющий в камерном виде старую «Русскую планету». Есть правозащитный проект — Мария Баронова вполне успешно помогает деньгами и адвокатской поддержкой политзаключенным и тем, кого хотят посадить, при этом стоит, наверное, уточнить, что средневзвешенный московский либерал (это очень наглядно показали выборы в Госдуму, когда Баронова и выдвинутый ПАРНАСом Андрей Зубов шли по одному округу) к Бароновой относится еще хуже, чем к Ходорковскому, но если сама Баронова, когда ее ругают, может предъявить успешные эпизоды своей правозащитной практики как доказательство неправоты критиков, то эти же эпизоды, если их начнет предъявлять сам Ходорковский, затеряются среди «ешкиных кротов» и прочих вещей того же рода.
***
Образ оппонента-изгнанника, как и оппонента-сидельца, растиражирован двадцатым веком и позволяет выбирать, на кого можно быть похожим — на Ленина или на Хомейни, на Гавела или Манделу, но сложно сказать, помог бы кому-нибудь из них опыт корпоративного управления пятнадцатилетней свежести, заменяющий фанатизм, мечту, революционность и, возможно, вообще все. Идея акции «Надоел» технологически безупречна, в самом деле — антипутинские лозунги, которых не было у Навального, интригующая рекламная кампания, доза скандальности, все на месте, но это «все на месте» можно сравнить с архитектурным проектом, созданным без привязки к местности и не учитывающим ни особенностей рельефа, ни рынка стройматериалов, ни вообще чего бы то ни было. Желтый скотч, которым заклеен рот Путина на баннерах этой акции, отягощен всем, что до сих пор было известно об «Открытой России», всеми ее неудачами, всеми именами, так или иначе засветившимся в ней или около нее, демотиваторами «Ешкина крота» и вообще всем, что исходило от Ходорковского и его структур в эти три года. Наверное, если бы Ходорковский три года назад собрал вокруг себя именно тех классических либеральных интеллигентов, которые ждали его из тюрьмы и как духовного лидера, и как поставщика бюджетов, все получилось бы еще хуже, но, наверное, это все-таки слишком слабое утешение.
Олег Кашин
Публикации рубрики «Мнение» выражают личную точку зрения их авторов.
