Как федеральные каналы освещают казанскую трагедию
«Мир следит по телевизору за драмой заложников, и нет более захватывающего зрелища… Террористы превратились в киногероев… Терроризм выродился в мировое шоу, где главное действующее лицо — смерть… Без криков, проклятий и замирающих от страха сердец играть в этом театре неинтересно. Террор и СМИ — сиамские близнецы нашего века… Террор надо лишить паблисити».
Эти слова более 40 лет назад написал выдающийся русский писатель Юрий Трифонов в эссе, посвященном природе и психологии терроризма. С тех пор СМИ всего мира пытались выработать правила и этические нормы освещения терактов и трагедий.
В дни страшных трагедий СМИ, и в первую очередь ТВ, обязаны не только информировать население о произошедшем, но и снижать уровень страха и панические настроения в обществе, дабы не только щадить чувства пострадавших, но и предотвращать депрессию или агрессию у зрителей с нестабильной психикой.
«Внимание на экран. У нас есть страшные кадры, как дети пытались выбраться из этого ада…
Дети выпрыгивают из окон… Окровавленные дети лежат прямо на траве… Скажи, малыш, как это было? Что ты чувствовал?
Наш корреспондент поговорил с детьми, находившимися в этот момент в гимназии… А это мама погибшего мальчика. Расскажите, что вы сейчас испытываете?»
Все это цитаты и фрагменты из разных ток-шоу на Первом канале и на канале «Россия». «Мы стараемся работать максимально аккуратно и проверять информацию», — заверяет зрителей ведущая «60 минут» Ольга Скабеева. Между тем она с первых же минут объявляет 19-летнего убийцу террористом и продолжает настаивать на этом определении даже после того, как суд, выбиравший меру пресечения, обвинение в терроризме ему не предъявил.
Между тем гости именно у нее в студии с первых же минут ищут виноватых и, разумеется, с легкостью их находят.
На первом месте — интернет, где преступник якобы получал инструкции от кураторов с Запада. На втором месте — провал молодежной политики, способной воспитать правильного гражданина. На третьем — отсутствие социального заказа от МВД на производство правильных сериалов и фильмов.
Напарник Скабеевой Евгений Попов ведет репортаж с места страшного события. Ему как представителю государственного канала позволяют одному из первых зайти в разгромленную школу. Ему сообщают адрес дома, где жил убийца, а он, в свою очередь, щедро делится полученной информацией с многомиллионной аудиторией своего канала. Вот дом, буквально рядом с гимназией, вот квартира на шестом этаже с указанием номера (от самосуда разъяренных жителей ни родные убийцы, ни соседи, естественно, не застрахованы).
В квартире следователи нашли целый арсенал средств для производства взрывных устройств. Попов, а вслед за ним и Скабеева подробно, с демонстрацией этикеток на упаковках перечисляют список ингредиентов, которыми пользовался убийца, мастеря бомбу. А вот и банка с настойкой из мухоморов (рецепт также публично озвучивается), которая содержит психотропные вещества и может вызывать галлюцинации, изменение сознания и приступы агрессии.
Один из экспертов со знанием дела излагает традиционную схему поведения злоумышленника перед преступлением такого рода: приобретение оружия, изготовление взрывного устройства, информационное сообщение о намерении в соцсетях, облачение в черную одежду и, наконец, театральный проход к месту преступления. Вывод все тот же — все эти инструкции убийца наверняка получил из новых медиа. Хотя, как мы видим, и старое медиа — федеральное ТВ — отлично справилось с «просвещением» масс. Задержанному еще не избрали меру пресечения, а ведущим и гостям уже понятно, что он во время первого допроса либо находился под действием мухоморной настойки («наркоман»), либо симулировал сумасшествие.
Скабеева, комментируя кадры из зала суда, как заправский психиатр констатирует: «Он не сопротивляется, выглядит спокойным, на вопрос, не против ли он видеосъемки, уверенно отвечает: «Нет, я не против». То есть наслаждается своей геростратовой славой». Увидев адвоката, с возмущением фыркает: «То есть у него еще есть и адвокат».
Услышав, что убийца будет направлен на психиатрическую экспертизу, ярится: «Ключевое — чтобы сейчас его не признали психом, это будет абсолютно непростительно». Медицинский диагноз, свидетельствующий о наличии у преступника серьезного заболевания головного мозга, журналистам уже тоже «слили» (на него, заведомо пораженного во всех правах, врачебная тайна не распространяется).
Ярится и депутат Журавлев. Он возмущен, что лицо задержанного закрывает медицинская маска —
«Пусть эту рожу поганую видит вся страна. Сдохни, сволочь! А экспертизу после вскрытия нужно проводить!»
Не менее радикально настроена и женщина-мать Маргарита Симоньян. В эфире у Владимира Соловьева она заявляет: «Любому гуманизму есть свой предел. Вот поставят ему диагноз, отправят на три года в дурку, через три года выпустят. Так, конечно, быть не должно. Даже если это шизофрения. У нас незнание закона не освобождает от ответственности, а шизофрения освобождает. Люди, совершившие тяжкие преступления, с психиатрическими диагнозами должны быть изолированы насовсем хотя бы потому, что, выйдя, они могут это повторить, потому что излечить это нельзя».
В фейсбуке она же предлагает всех старших школьников и студентов регулярно проверять на предмет психического здоровья — как в ее школьные годы детей поголовно проверяли на вшивость: «Конечно, это неприятно и даже где-то унизительно, но и подробный поиск гнид в присутствии одноклассников тоже не был веселой прогулкой в соседний скверик. Однако пережили же… У нашего государства большой опыт в выявлении и своевременной профилактике гнид».
Семилетняя дочка Симоньян, посмотрев в ютьюбе какие-то страшные картинки, позвонила маме, рыдая. Поэтому она (мама) категорически против «бесконтрольного, не нашего интернета, который меняет наш этический код как народа и как нации».
Запретить, ограничить доступ, создать списки неблагонадежных или психически нестабильных школьников, внедрить государственную идеологию, в качестве замены пионерии и комсомолу активизировать «Юнармию», усилить процесс героизации участников Великой Отечественной войны, каждую школу обнести крепким забором с двумя-тремя КПП и сотрудниками Росгвардии — «предложения» одно другого краше который день несутся из каждого ящика. Робкие возражения редких специалистов, что от психических расстройств и связанных с ними трагедий, подобных казанской, не застрахован никто в мире и внезапно слететь с катушек может, в сущности, любой, вызывают у других участников ток-шоу бурный протест и приступы ненависти и агрессии. О том, как влияет бесконечная телеагрессия на слабые умы и влияет ли, не говорят. ТВ выше подозрений. От него сияние исходит.
Ирина Петровская, Обозреватель «Новой»
