Сегодня, 26 января, 40 дней со дня смерти нашего земляка — председателя правления «Международного мемориала» Арсения Рогинского. В мае 2013 года «Мемориал» был признан «иностранным агентом», что затруднило, но не помешало ему заниматься правозащитой, исследованием репрессий и сопротивления с 1917 года и, наконец, увековечением памяти павших.
В Москве создан новый огромный музей истории ГУЛАГа, в Интернете — общедоступный всеобъемлющий список жертв сталинских палачей, на пр. Сахарова в присутствии президента открыли памятник погибшим от рук ЧК — ГПУ — НКВД — КГБ.
«Мемориал» участвует и в программе «Последний адрес», которым у нас в Петербурге руководит журналистка Наталья Шкуренок. На стенах домов появляются таблички с фамилиями репрессированных и датами их последнего ареста. «Большой террор» — бомбежка по площадям. И поминают не только и не столько знаменитостей, сколько попавших (чаще всего случайно) в государственную мясорубку сцепщиков вагонов, бухгалтеров, домохозяек, учителей, фрезеровщиков — простых граждан города Ленинграда. Эта память сохраняется не благодаря властям, а поверх них: люди поминают людей.
Только что прошла очередная годовщина прорыва блокады. Страшное время осады (прежде всего — 6 месяцев осени 1941–го, зимы 1941/42–го и весны 1942–го) привело к гибели около миллиона человек. Еще столько же красноармейцев и краснофлотцев полегли в битве за Ленинград.
Каждый год 30 октября у Соловецкого камня в Москве и у нас на Троицкой площади сотни свободно собравшихся людей поминают погибших. Чтение списка длится целый день. В отличие от жертв ленинских и сталинских репрессий, умершие от голода, холода, бомб и снарядов не поминаются публично, их имен нет на стенах родного города. Нет такого «Мемориала», который позаботился бы о том, чтобы никто из наших отцов, матерей, бабушек и дедушек, заледеневших на тротуаре, умерших в квартире–склепе, погибших на Невском пятачке, не был забыт.
Муниципалитеты делят свои бюджеты на организацию часто фиктивных праздников, экскурсий и турниры по боулингу. Им до памяти об умерших дела нет. Районы и город любят повозить в юбилейные дни по городу раритетные грузовики, показать пушки, покормить желающих из полевой кухни под песни Лидии Руслановой. Все эти гулянья не про то, что «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».
Если за все это время власть не сумела организовать достойную церемонию поминовения, остается сделать это самим. Первым за дело взялся журналист Юрий Вульф. Он родился на Конной, 10. Из 400 жителей этого дома в блокаду пропали без вести и умерли 169 человек, из них 24 ребенка. Вульф распечатал список погибших и повесил его в парадных. 8 сентября 2016–го у дома собрались жители, по очереди зачитали этот список вслух. Написать фамилии погибших на брандмауэре власти Центрального района не разрешили.
В поминовении погибших в блокаду нет никакой политики. И блокада, и сталинский террор коснулись семей людей разных политических убеждений и материального положения. Здесь умерли и старший брат Владимира Путина, и Даниил Хармс. Блокаду пережили и Анна Ахматова, и Андрей Жданов. Речь о совести, памяти, вкусе, способности к самоорганизации.
Пока идут бесконечные разговоры о создании музея блокады, пока миллионы тратятся на праздничное оформление города к годовщинам прорыва и освобождения, давайте вспомним родных и земляков сами — без Смольного. В Интернете есть списки погибших, они сортируются по домам. Надо выбрать умерших по каждому дому старой застройки, напечатать список на принтере, развесить на дверях в парадных. Попросить людей собраться вечером 8 сентября. Раздать каждому часть списка жертв. И прочесть его. Этого достаточно — давайте, как мечтала Ольга Берггольц, сделаем так, чтобы никто не был забыт, в крайнем случае — не все.
В прошлом году мы, несколько петербургских журналистов и историков, создали Комитет 8 сентября. Мы не оставили своих стараний, пытаемся наладить контакт с властью, общественными и религиозными организациями. Но, как показывает опыт «Мемориала», нужно, чтобы о павших вспомнили их потомки. Арсений Рогинский и его товарищи сделали все, чтобы память о расстрелянных, превращенных в «лагерную пыль», не пропала.
Трагедия блокады так же страшна, как трагедия «Большого террора». Но Рогинских на всех не хватает… Память о блокаде приватизирована с советских времен казенными пропагандистами. Между тем день 8 сентября должен стать и, уверен, в конце концов станет народным, гражданским Днем поминовения жертв самой страшной катастрофы, случившейся в ХХ веке в огромном европейском городе.
Лев Лурье,
историк
