5 декабря 2017 года Международный «Мемориал» представил в Москве обновленную версию своей Базы данных «Жертвы политического террора в СССР».
В выпущенной на компакт-диске в 2001 году первой версии электронного издания списков было около 130 тысяч имен из 26 регионов бывшего СССР. В 2017 году, в год 100-летия октябрьского переворота и 80-летия Большого террора, общество «Мемориал» подготовило пятую версию Базы данных.
В ее презентации приняли участие исполнительный директор Международного «Мемориала» Елена Жемкова, председатель совета Фонда «Увековечения памяти жертв политических репрессий» Владимир Лукин, член Правления Международного «Мемориала», куратор проекта Ян Рачинский; президент Фонда Солженицына Наталья С олженицына, а также настоятель храма Новомучеников и исповедников российских на Бутовском полигоне, член Межведомственной рабочей группы по реализации концепции увековечивания памяти жертв политических репрессий Кирилл Каледа и директор московского Музея истории ГУЛАГа Роман Романов.
Как напомнила Елена Жемкова, создание объединенной базы данных «Мемориал» начал 17 лет назад. Тогда мемориальцы поняли, что Книг памяти, которые в силу объективных причин издаются только очень небольшими тиражами, недостаточно для решения задачи по возвращению и увековечиванию имен жертв политических репрессий. Так рождалась общедоступная электронная база.
«Но все-таки база данных – это инструмент. Главное, мы хотели бы поговорить о возвращении имен – разными способами, усилиями разных людей», – пояснила Елена Жемкова.
Владимир Лукин отметил, что, хотя нынешним историческим юбилеям уделяется недостаточно внимания, есть и положительные моменты.
«Я отметил бы создание общероссийского государственно-общественного памятника жертвам политических репрессий «Стена скорби». Есть люди, которые считают, что этот памятник открыт несвоевременно, потому что наша власть не совершенна. Но ждать, когда наша власть станет совершенной, думаю, неправильно, тогда мы просто ничего не дождемся. Очень важно, что этот памятник стал совместной работой несовершенного государства и далеко не совершенного гражданского общества.
Модернизация памятных мест в Бутове – тоже очень важное явление. Я очень рад тому, что открыт памятник жертвам репрессий [«Маски Скорби» Эрнста Неизвестного] в Екатеринбурге.
Полагаю, наш Фонд постарается не прекратить своей работы. Мы постараемся, чтобы было два фактора: чтобы вечна была эта память, которая будоражит сердца, и чтобы мы чувствовали сами себя немножко освобожденными от груза нашей совести, что мы сделали очень мало для восстановления памяти этих людей», – сказал Владимир Лукин.
Ян Рачинский продемонстрировал новую базу данных и рассказал, чем она отличается от предыдущих. Как пояснил мемориальский историк, в новой базе представлено 3 миллиона 100 тысяч биограмм. По сравнению с предыдущей версией в базе добавлено около полумиллиона имен. Около 170 тысяч записей объединено или удалено. Это сделано потому, что, по словам Яна Рачинского, в ряде многотомных Книг памяти не было должной редактуры, и из-за этого записи дублируются до пяти-шести раз в разных томах разных регионов.
Добавлены данные о жертвах в Грузии и Азербайджане, появились украинские тома, сведения по Брянской и Сахалинской областям.
Те диски, которые издавались, представляли собой справочные системы. Они не могли быть пополнены, это был нередактируемый материал. В новой интрнет-версии пополнение возможно, в том числе – размещение графических материалов.
Кроме того, в новой версии базы можно осуществлять поиск не только по фамилии, имени, отчеству, году и месту рождения, но и по образованию, профессии, национальности, партийности и другим параметрам.
Однако это далеко не исчерпывающие списки. На основании изучения статистики из архивных документов (чему председатель Правления Международного «Мемориала» историк Арсений Рогинский посвятил много лет), по оценке мемориальцев, в базе в конечном счете должно быть не менее 12 миллионов (!) человек. Причем имеются в виду только те, кто признан государством реабилитированными. А таковыми признаны еще далеко не все, кого должно признать.
Ян Рачинский подчеркнул, что проект базы данных разрабатывался «Мемориалом» с расчетом на то, что он будет заполняться государством. Однако с этой стороны до сих пор никакой заинтересованности проявлено не было.
Как особо печальную и тревожную тенденцию он отметил всё более трудный доступ исследователей к архивам:
«Наши презентации мы проводим под девизом ахматовской строки «Всех поименно назвать». Конечно, это наша цель с первых дней создания общества «Мемориал». Но там есть и продолжение: «Отняли список, и негде узнать». Увы, негде узнать, потому что доступ к архивам становится всё сложнее, и составлять Книги Памяти исследователи не могут, потому что не имеют доступа к архивным делам по теме репрессий в большинстве регионов. Очень редко удается найти какие-то компромиссы. Наше предложение, чтобы допускались к делам хотя бы официально утвержденные редколлегии Книг Памяти, – было отклонено силовыми ведомствами».
Наталья Солженицына выразила мнение, что для сохранения исторической памяти необходимо работать не только с теми, кто понимает всю важность этой задачи, но и с людьми, пока не заинтересованными, или даже находящимися в противоположном лагере.
«Как ни трудно делать ту работу, которую мы сегодня представляем, это только часть той работы, которую мы обязаны делать. Мы должны нести ее тем, кто не подозревает, что она им тоже нужна. Мы должны внедрять эту работу в то общество, которое индифферентно. На другом краю спектра, представляющего всё общество, есть совсем злостные люди, которые – кто по глупости, а кто по уму, но другой направленности сознания – считают, что наша работа вредная.
Поэтому я считаю, что та работа, которая ведется, как было сказано, – только инструмент. Этим инструментом должен пользоваться каждый из нас всеми возможными способами. Художественные произведения – только один из них. Каждый, по-моему, должен распространять это вокруг себя – в своей семье, своим детям, своим внукам, друзьям детей и внуков. Эта задача в некотором роде гораздо более трудная. Мне кажется, что мы находимся на весьма сложном отрезке времени, и от каждого из нас довольно много зависит. На власти мы повлиять не можем (те, кто может, я уверена, это делает), но мы должны влиять на то, на что мы можем влиять. На таких же людей, как мы, но которые не были захвачены тем чувством, которое ведет нас к этой работе. Мы должны это делать, потому что иначе страна превратится в военный лагерь».
В свою очередь священник Кирилл Каледа напомнил о той работе, которая была выполнена на Бутовском полигоне НКВД, в годы Большого террора бывшем местом массовых тайных захоронений казненных чекистами.
«Бутовский полигон открыт уже более 20 лет. На нем поэтапно завершались работы по установлению погребальных рвов. Проводятся различные поминальные мероприятия, причем как в церковно-религиозной, так и в светской форме. В этом году удалось завершить создание мемориала «Сад Памяти», в котором на гранитных досках вырезаны имена всех 20 тысяч захороненных на Бутовском полигоне в период с августа 1937 года по октябрь 1938 года. Длина этой мемориальной доски 300 метров при высоте примерно около двух метров. На эту доску нанесены все известные нам имена, вне зависимости от национальности, вероисповедания, от того, реабилитирован этот человек или не реабилитирован», – сообщил Кирилл Каледа.
«Эти имена надо восстанавливать, потому что за именем стоит личность. После открытия мемориала у нас в Бутове мы увидели, что люди идут, причем самые разные. Как пожилые, которые просто плачут, когда увидят родное имя, так и молодые, которым действительно это нужно», – подчеркнул священник.
Директор Музея ГАЛАга Роман Романов тоже, как и Владимир Лукин, акцентировал внимание на позитивных сдвигах, происходящих в деле увековечивания памяти:
«Мне внушают оптимизм появление памятника «Стены Скорби», развитие нашего музея, выход в свет новой Базы данных о жертвах репрессий.
У нас государственный музей, и приходится общаться с чиновниками разного уровня. Когда наш музей был совсем маленький, был чиновник, который так же говорил, что эта тема не нужна, музей не нужен, зачем это «вредительство» за бюджетные деньги. С этими людьми мне приходилось контактировать. Шли годы, эти люди тоже менялись. Сейчас они совершенно по-другому относятся к данной теме. Это люди, которые поддерживают музей. Такие метаморфозы сознания возможны, и это фундамент для моего оптимизма.
Другая оптимистичная основа – мои коллеги, мои соратники. Это в основном молодые люди, которые с разными мотивациями пришли в наш музей, но у них есть внутренняя необходимость докопаться до того, что это было, вернуть имена. Таких людей гораздо больше, чем представляется. Они появляются и появляются. На этом, собственно, фундамент: что молодые люди хотят это помнить и на том выстраивают свое будущее», – подчеркнул Роман Романов.
Фоторепортаж Веры Васильвой, HRO.org
