Иной раз фамилия человека сама собой его предметно характеризует. Дай только повод, и люди прицепятся к ней. Ходить далеко не надо за прозвищем – оно уже тут как тут, сидит в фамилии. Вещь названа своим именем. Ежов он и есть Ежов. Хуже только унтер Пришибеев и Держиморда. Случаются, правда, и казусы. Один гоголевский помещик, о котором хорошо не подумаешь, как бы приговорён к собачьему имени, хотя у нас собак и любят. Собак-то любят, а людей, на них похожих, — не очень. Нечто подобное происходит и с соловьями. Майскими короткими ночами их пение воспринимается большим праздником. Птицу соловья народ ценит, считает его непревзойдённым певцом, радующим душу. А вот когда человек обретает репутацию соловья, если он, конечно, не профессиональный мастер вокала, то для него это, если и не «пиши пропало», то всё же огорчительно, уважения уж точно не прибавляет.
Говорят, что шутки над фамилиями – первый индикатор отсутствия вкуса. Но бывает, что они становятся злободневными. Носи Валерий Дмитриевич фамилию не Соловей, а хотя бы Соловьёв, то вполне возможно, что на его речи не возникало бы огромного количества насмешливых реакций. Как пример, Владимир Соловьёв многие лета городит бог знает что на ТВ, а в соловьи, тем не менее, не попадает. Да один ли Соловьёв? Запевал и подпевал разного рода – легионы, куда ни глянь. Порою кажется, что их пустым и притворно-ненастоящим голосам несть числа. Так и тянет грубо заорать: «Да заткнитесь же, наконец! Надоело!». Но вдруг среди этого бешеного и склочного гомона возникает нечто такое, что претендует, хотя бы по форме, на некую новизну и оригинальность звучания.
Только ленивый не говорит по задворкам и кухням о том, что власть не даёт народу достоверной информации о протекании в России пандемии или о том, что наш август чем-то неизлечимо болен. Но никого из распространителей вестей такого пошиба, кроме одного Валерия Дмитриевича, в существующих условиях жёсткого государственного диктата соловьями не кличут. Как и тех, кто с ним попутно культивирует слух о «мировом правительстве». В чём тут дело? Какой из демонов, а может, и сам Дух Святой овладел учёным, его профессорским красноречием, не отпускает от себя, обеспечивая своему избраннику свободу и простор высказываний? Неплохо бы разобраться.
Профессор Соловей регулярно критикует действующую федеральную власть и лично президента Владимира Путина. Но в этом он далеко не одинок. Даже сторонники президента его нет-нет и щипают. Критика критике рознь. Каких-то оригинальностей в такой критике не наблюдается. Можно даже сказать, что от неё никому и не холодно и не жарко. Критикуй, сколько влезет, для видимости демократии, но знай меру, красных запретных линий, устанавливаемых властью, не перешагивай. Можно и кое-какие слухи распускать на потребу массам. Информация такого рода легко опровергается и в принципе работает на власть. Сама же она все эти высказывания не замечает и серьёзно не наказывает критика и знатока дворцовых секретов, зубы на него не точит, обвинений против него не выдвигает, уголовных дел не возбуждает, хотя, справедливости ради надо сказать, что Валерий Соловей штрафовался на небольшие суммы за проведение неразрешённых уличных акций. Как тут, наблюдая с оппозиционной стороны, не похвалить бывшего преподавателя МГИМО за отвагу. На улицу сегодня из тех, кому есть что терять, редкий человек выходит, чтобы заявить своё коренное несогласие с политикой государства. Валерий Дмитриевич решается, и делает это без излишней помпы. Пожалуй, что не ради пиара, а как бы выполняя обыденную рутинную работу, чувствуя свою личную безопасность. Как тут не родиться подозрению, что его крышуют» весьма влиятельные лица?
Казалось бы, Соловей ведёт себя так, что оппозиции он должен нравиться во всех отношениях. Пусть не Навальный номер два, но в критике ему мало уступает. Впору уже и сажать, с одной стороны, а с другой – делать знаменем протеста. Однако, ни того, ни другого не происходит. Власть Соловья не боится и на горло его песне не наступает. Упомянутые эпизоды – мелочь, комариный укол, на погоду не влияют. И протестное движение вниманием профессора тоже не балует. Ни левые, ни правые своим сторонником его не признают. Следовать за ним, задрав штаны, не стремятся. Похоже, что его пути разошлись и с националистами, с которыми он дружил (союзничал) в начале своей политической активности.
На кого же ориентируется профессор истории, симпатиями каких слоёв российского населения завладевает или пытается завладеть? Кто-то смеётся над Соловьём, но его курс на завоевание широкой популярности не лишён смысла. Этот курс учитывает основополагающие черты массового сознания нашего народа. Конспиративные (заговорщицкие) теории являются его традиционной продукцией. На них держится народная жизнь. Одолеть их разумом не удаётся. Мысль о том, что нами как страной, как государством кто-то управляет со стороны, и не только управляет, распоряжается нашими судьбами, но и готовит погибель, имеет многовековую историю. Эта точка зрения подпитывается и нынешней властью, объясняющей свои жестокости необходимостью постоянной борьбы с врагами отечества. Не будем бороться – превратимся в рабов, будем пить не жигулёвское, а баварское пиво. Версия о враждебном окружении России, проповедуемая властью, народ устраивает. О том, что «нас никто не любит», можно слышать на каждом шагу. А раз не любят, то и вредят. Намекая на то, что он сам вхож в международные тайные структуры и знает об их коварных планах, Валерий Соловей как нельзя лучше играет на струнах народных настроений, и одновременно помогает власти оправдывать проводимую ей политику конфронтации с миром.
Вторая фишка, которая фабульно используется Валерием Соловьём, оригинальностью также не отличается. Заключается она в намёках на якобы доподлинно известные ему сведения о том, что август, вокруг которого разворачиваются основные события, серьёзно хворает и его не сегодня-завтра удастся легко уговорить подписать любой эдикт, касающийся власти и собственного отречения от неё. Стало быть, нет никакого смысла в какой-либо политической борьбе ни с самим августом, ни с его трибунами, ни с тем режимом, который они в стране установили. Всё решится само собой. У матросов нет вопросов. Август уйдёт – и всё будет замечательно. Никаких самостоятельных действий не требуется. Природа или Бог (как хотите, так и называйте) делают своё дело. СВР (служба военной разведки), работающая в рамках международного правительства, об этом конфиденциально доложила Соловью во всех деталях, одарила его Благой Вестью. И он незамедлительно решил её выдать всем. Сомнений нет. Час роковой недалёк. Истинные пророки, к которым Валерий Дмитриевич относит и себя, никогда и ни в чём не ошибаются. Они непогрешимы, ибо руководствуются высшими силами.
Если разобраться, Валерий Дмитриевич говорит такое, что должно устраивать всех и каждого. Кто-то серьёзно воспринимает его речи. Кто-то относится к ним как к правдоподобным байкам – почему бы лишний раз не развлечься. Не зря поэт заметил: «Хорошо, когда кто врёт весело и гладко». У Соловья – гладко, не раздражающе, не пугающе. Надеющиеся на августа, если и тревожатся за него, за его драгоценное здоровье, то всерьёз к диагностике профессора не относятся. На то есть в стране светила медицины. К ним обратиться – за деньги всё, что угодно, скажут. А Соловей пусть говорит своё – от этого никому ни холодно, ни жарко. Те же, кто ждут, не дождутся ухода Его Светлости и готовы желаемое (опасный недуг) выдавать за действительное, находят для себя в «секретных» знаниях профессора дополнительные силы потерпеть какое-то время ненавистную фигуру. Как говорится, и волки накормлены, и овцы целы.
В чём, конечно, Валерию Дмитриевичу не откажешь, так это в его артистичности. Школа чувствуется. МГИМО отбирало и студентов, и преподавательские кадры с помощью самых главных государствообразующих органов. Советская дипломатия умела одерживать победы, несмотря на все огрехи той политики, которую она представляла. Не все советские дипломаты выглядели Вышинскими. Кое-кто имел вполне человеческий вид, внушал безоговорочное доверие к себе, обнадёживал в трудной и опасной жизни. Вячеслав Михайлович, например, пользовался уважением со стороны гуманиста и демократа Рузвельта и даже с извергом Гитлером (не к ночи будет упомянут!) успешно договаривался. Профессор Соловей располагает к себе. Одна его певучая манера речи чего стоит! Заслушаешься! Конечно, это не упомянутый нами выше в качестве пугала зверообразный помещик Собакевич, съедающий на обед полбарана. А уж скорее приятнейший во всех отношениях помещик Манилов с утончёнными манерами. Уж такая лапочка! Таких вам радужных перспектив нарисует, век не забудете. Корабль не раскачает, но к вашему удовольствию предоставит его в ваши руки.
Валерий Дмитриевич Соловей представляет собой вариант личности, чья деятельность направляется на такой настрой масс, при котором всякая их борьба как в целом, так и на личностном уровне теряет свой смысл. Какие подвиги, какая слава, какие битвы! Что будет завтра, никто не знает, кроме его самого и того круга лиц, кто, по его же мнению, управляет всем миропорядком. Что бы мы тут ни делали, как бы не суетились, результат зависит не от нас. Такая позиция вполне удовлетворяет власть и в значительной степени также тех, кому эта власть не мила. Сущностно конспиративная, она, эта позиция, заставляет думать о том, что один из её ярчайших сторонников находится на оплачиваемом служении у власти, имеет от неё далеко идущее задание. За одной конспирацией тут же ей наперекор начинает мерещиться другая конспирация. Многие уверены, что всякий выступающий против власти кем-то подкармливается, действует не бескорыстно. В свою очередь, среди оппозиционеров распространено мнение, что всякий человек, работающий на власть, этой властью подкуплен и в назначенный час заходит к казначею за своим жалованьем. Искренность действий и в том и в этом случаях исключается. Эти умозаключения не имеют абсолютной правоты. И мне бы не хотелось, чтобы моя критика в адрес Соловья была бы одновременно и обвинением в его продажности. Я больше склоняюсь к самостоятельности профессора, пытающегося в современных политических процессах нащупать свою игру. «У соловья ведь жизнь своя», — поётся в известной песне. Так же своя она и у Валерия Дмитриевича, носящего музыкальную фамилию.
Следует обратить внимание на то, что Валерий Дмитриевич, будучи доктором исторических наук, практически не обращается к истории как к науке. Пожалуй, он наглядно решил доказать правоту часто повторяемых слов, что «история учит только одному, что ничему не учит». Видимо, для этой цели и нужно было стать доктором исторических наук. Его речи лишены апелляций к науке, к историческим аналогиям. Власть он рассматривает как результат всякого рода личных сговоров сильных мира сего. Такие понятия как «капитализм» и «социализм» для него ровным счётом ничего не значат. Ни в какие теории общественного развития он, судя по всему, не верит и их никоим образом не касается. С народом он говорит по-народному, пользуясь теми понятиями, которыми и народ пользуется. С одной стороны, сам народ, вроде бы и ничего и не решает, но с другой, его существование требует от власти осторожного с ним обращения – где-то запугать, где-то чем-то подкупить, когда-то подкрутить гайки, а когда-то — ослабить. Своеобразная регуляция. Кто бы ни находился у власти, он так или иначе будет этим заниматься, сохраняя власть как таковую. Массовые движения народа (протесты), сопровождаемые в иных случаях переворотами, сменой властителей, власть по сути не меняют, но вреда могут принести много. И как правило, в большей степени самому народу. От этого надо беречься, не допускать бунтарства. По мнению Соловья есть какая-то надгосударственная власть, которая следит за всеми общественными процессами.
Чтобы верить Валерию Соловью, надо прежде поверить в существование на Земле законспирированной группы всемогущих лиц, всё решающей надгосударственной власти (всемирного правительства). Здравый ум бунтует против такой веры. Кто привык думать, сам себя спросит: где находится это правительство; кто его формирует; откуда берутся средства на его содержание и исполнительскую деятельность; кто поимённо в него входит; почему оно вдруг испытывает особое расположение к российскому профессору-историку, раскрывая ему самые важные секреты, которые он по своему простодушию потом всем подряд разбалтывает? Но всегда ли мы пользуемся этим самым здравым умом и спрашиваем себя, если наша вера диктует нам видеть то, что нами сильно желается, чего ищи, не ищи, всё равно не найдёшь? Верят же многие люди в то, что Красное (Чермное) море разделилось и образовало коридор для убегавших от колесниц фараона евреев, что Солнце при Иисусе Навине остановилось для обеспечения победы его войску, а уже при Иисусе Христе вода мгновенно превратилась в классное вино. Если в это верить, то в тайное международное правительство поверить гораздо легче. Если наш российский август – ставленник этого правительства, то и свергнутым ему предстоит этим самым органом. Логика – примитивная, но востребованная. Никакой Роскомнадзор (в отличие от оппозиционных ресурсов) её не блокирует, её производителя судебно не преследует. Мели Емеля! Это вам не любая политическая деятельность, которая объявлена в стране почти официально преступной.
Валерий Соловей говорит загадками, «с тонким намёком на толстые обстоятельства». Такая загадочность нас притягивает, окрыляет, приятно волнует. Нам нравятся загадки, которые легко отгадываются. Отгадывая, мы растём в своих глазах, повышаем нашу самооценку. И одновременно тешим наши ожидания относительно завтрашнего дня. Получаем как бы путёвку в счастливую жизнь. Морально себя успокаиваем в ненужности излишней демократии и децентрализации управления нашей жизнью. Всё предопределено, как в учении Кальвина. Или в евангельском высказывании, согласно которому добавится тому, у кого что-то есть, а у кого нет, отнимется и последнее. Так что, если есть кусок хлеба на день, ему и радуйся. Иначе завтра и его не будет.
Развращающий характер выступлений Валерия Соловья очевиден и аргументированной защите с позиций гуманизма и демократии не поддаётся. Строить всеобщее общественное благополучие, уповая на чью-то болезнь или смерть, в равной степени бесчеловечно, как возводить плотины электростанций на человеческих костях. Как ни относись к августу, но надежды на его устранение от власти, как, впрочем, и реальное устранение с помощью подпольных международных сил, мало что могут изменить в нашей жизни. Эзотерика, астрология, шаманизм, институт церковного старчества, экстрасенсорика, утверждения о непредсказуемости будущего, значение которых то и дело подчёркивает профессор истории, расшатывают модели рационального существования в стране, что в конечном итоге ведёт к оглуплению населения, его зависимости от власти и отставанию в развитии.
Безусловно, как человек, как гражданин, Валерий Соловей имеет право на выражение своей точки зрения, на свою манеру общественно-политического выражения. И у нас нет веских оснований обвинять его в коллаборационистских отношениях с Кремлём. Вместе с тем, в обществе, пока в нём сохраняются хотя бы какие-то рудименты демократии, должны находить выражение и широкое распространение мнения, оспаривающие то, что говорится одним человеком.
