Глава РПЦ не видит нужды в правах человека для русского народа
Между Русской церковью и обществом накопилось большое количество взаимных обид и претензий. Достаточно вспомнить, что люди уничтожали храмы, а церковные деятели были органичной частью лживой и лицемерной советской системы, чем бы это ни оправдывалось. Однако у российского общества нет в сфере идеологии ничего настолько связанного с досоветской историей, как Церковь. Поэтому они не могут жить друг без друга. Как и в каждой семье, где накапливаются обиды, конфликт вспыхивает даже за-за невыброшенного мусорного ведра. Таким случаем в отношениях православия и общества стало дело екатеринбургского блогера Руслана Соколовского.
Подростковая провокация стала поводом для проповеди патриарха Кирилла на Бутовском полигоне 13 мая о внутренней и внешней свободе. Помимо довольно эзотерического утверждения, что Церковь препятствует «контролю сознания», глава РПЦ ясно заявил, что не видит никакой ценности в правах человека: «Сегодня считается недопустимым ограничивать внешнюю человеческую свободу, а если такое где-то происходит, то все возмущаются, говорят о нарушении человеческих прав и даже о необходимости менять политические режимы… Нам пытаются объяснить, что нужно жить по определенным правилам и тогда никто не будет покушаться на наши человеческие права. Но эти правила духовно закабаляют человека, формируют такое сознание, что он становится рабом, не сознавая своего рабства». И хотя отрицание демократии и заявления об относительности прав и свобод давно является частью мировоззрения патриарха Кирилла (что отмечено и в Социальной концепции РПЦ 2000 года), сейчас его слова, вне зависимости от «дела Соколовского», звучат как нежелание Церкви жить по писаному закону.
Поскольку РПЦ является многообразным организмом, нельзя сказать, что абсолютно вся Церковь думает как патриарх Кирилл. Во многом роль инстанции, корректирующей высказывания предстоятеля и епископов, выполняет Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. К примеру, в ходе обсуждения юбилея революции 1917 года появились высказывания о том, что «во всем виновата интеллигенция» (патриарх Кирилл), «ничего не надо обсуждать и во всем виноваты либералы» (Александр Щипков, заместитель главы ОВЦОСМИ), которые были смягчены заявлением главы отдела Владимира Легойды: «Надо прекратить обвинять друг друга». В «деле «ловца покемонов» отдел Легойды также занял примирительную позицию, отодвигая Церковь от конфликта (заявления сотрудника отдела Вахтанга Кипшидзе).
В значительной степени церковно-общественные скандалы основываются на недоговоренностях и глубоких комплексах. После вынесения условного приговора Соколовскому РПЦ было неудобно говорить о том, что именно Церковь инициировала этот процесс, так как это противоречит периодическим заявлениям спикеров патриархии об отделении от государства. Между тем, согласно документу, обнародованному протодиаконом Андреем Кураевым, обращение от 15.08.16 к прокурору Свердловской области было направлено на бланке Екатеринбургской епархии РПЦ, и за подписью не отдельного человека, а Епархиального совета и советника правящего архиерея по правовым вопросам священника Виктора Явича.
Помимо этого, Русской церкви чрезвычайно сложно признать, что в ее рядах также есть люди, которые ведут себя как блогер Соколовский или идеи которых сравнимы с его юношеским максимализмом. Православные деятели заявляют, что можно бить женщин (протоиерей Андрей Ткачев), бить палками «сектантов» (протоиерей Дмитрий Смирнов), надо запрещать ходить в супермаркеты по воскресеньям и сжигать еретическую литературу (митрополит Иларион Алфеев), что критики Церкви умрут страшной смертью (митрополит Красноярский Пантелеимон Кутовой). В целом ряде случаев главы епархий по возможности применяют директивные административные методы. Конфликты вокруг музеев и запретов театральных постановок связаны с тем, что архиереи не в состоянии реализовать свою личную обиду или возмущение какими-либо иными путями, не выходя из собственных покоев и кабинета губернатора. Не исключено, что и случай в Екатеринбурге прямо соотносится с выступлениями широкой общественности против строительства в центре города «храма на воде» – «дело блогера» показывает, что впредь и с плакатами, и с агрессивными высказываниями в адрес епархии надо быть осторожнее.
А что же происходит с обществом? Среди критических голосов в адрес церковного руководства преобладают требования соблюдать законы светского государства, проявлять милосердие, быть терпимыми, говорить правду. Откровенная враждебность по отношению к РПЦ и атеистические позиции крайне маргинальны. Их выражают в яркой форме Александр Невзоров, Владимир Познер. Для многих либералов волна церковно-общественных конфликтов – повод для еще большей секуляризаци. Например, экономист Владислав Иноземцев разместил на своей странице материал о закрытии церквей и уходе духовенства из Церкви в 1958 году, когда РПЦ обязали платить налоги, с подписью: «Может, повторить?»
Совершенно очевидно, что Церковь, как и любой другой гражданский институт, может подавать иски и судиться, добиваться строительства храмов и возвращения церквей. Откуда же такая болезненная реакция на действия РПЦ? Общество фрустрировано тем образом Церкви, который оно видит, словами и акциями иерархов, частично не зная, что такое настоящее православие, частично желая в том, что не знает, увидеть свой идеал. Это как чувства к святому человеку, без которого ты не можешь обойтись, но который в ответ на твои противоречивые вопросы зовет полицию и прокуратуру.
Роман Николаевич Лункин – руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН.
