Недавняя история о двух жителях Забайкалья, которые поставляли ЦРУ несуществующие военные секреты, заставляет вспомнить о деле многодетной матери Светланы Давыдовой, которую ФСБ неудачно попыталась обвинить в госизмене
В конце сентября мы стали свидетелями сюжета о двух жителях Забайкалья, установивших связь с ЦРУ и пытавшихся продать американским спецслужбам военные секреты России. Нам показали молодых людей, которые якобы не имея в реальности доступа к секретам, выдумали государственную тайну и попытались ее продать американской спецслужбе. В письме, которое горе-шпионы (один из них, между прочим, действующий военнослужащий) направили в адрес ЦРУ, сообщалось об отправке российского военного эшелона с танками и бронетранспортерами на Украину. ФСБ утверждает, что не стала привлекать ребят к уголовной ответственности за государственную измену, поскольку они не являлись секретоносителями, доступом к реальной гостайне не обладали и информацию передавали вымышленную. Об этом инциденте на одном из центральных телеканалов вышел репортаж с раскаивающимися молодыми людьми и кадрами оперативной съемки ФСБ.
Эта история сразу показалась мне подозрительной. Я не верю, что ФСБ упустит шанс срубить еще одну «палку» и возбудить очередное дело по статье о государственной измене, имея такую доступную жертву. Известны случаи, когда за неосторожное обращение со сведениями, похожими на гостайну, или «беспорядочные контакты» с представителями иностранных организаций к уголовной ответственности привлекались обычные гражданские лица, не являющиеся секретоносителями. И уж точно убежден, что чекисты не станут церемониться с теми, кто хотел продать американцам военную тайну, пусть даже и вымышленную. Но в этот раз «контору» что-то остановило. И я думаю, остановила их память о деле Светланы Давыдовой.
Технология ведения дел по обвинению в государственной измене или другим преступлениям, связанным с государственной тайной, достаточно однотипна. Составляют ли определенные сведения государственную тайну, определяет экспертиза, назначенная следствием. Документы, в которых потенциально содержится гостайна, отправляются к экспертам для определения достоверности и степени секретности сведений. Если это документы военной тематики, то экспертизу обычно проводят офицеры Генштаба.
Перед определением степени секретности документа эксперты Генштаба оценивают содержащиеся в нем сведения с точки зрения их достоверности. При этом эксперты руководствуются действующими в вооруженных силах нормативными документами, в том числе секретными и совершенно секретными директивами, приказами и шифрограммами.
Например, если на экспертизу направляется документ, в котором идет речь о том, что в такое-то время в таком-то районе проводились тактические учения силами таких-то войск, эксперты должны проверить достоверность этой информации. При этом если эксперты придут к выводу о достоверности содержащихся в документе сведений, то они обязаны документально обосновать свой вывод, сославшись на секретную директиву о проведении учений. Только убедившись в том, что содержащиеся в документе сведения достоверны, эксперты переходят к оценке степени их секретности. Если сведения недостоверны, то на этом экспертиза заканчивается, поскольку недостоверные сведения не могут содержать гостайну и не подлежат оценке по определению степени секретности.
Заключение экспертизы само оформляется под грифом секретности, но в любом случае должно быть приобщено к материалам уголовного дела, и обвиняемый со своим адвокатом имеют право на ознакомление с ним. Несмотря на полученную от адвоката подписку о неразглашении, чекисты понимают, что информация о достоверности оцениваемых экспертами сведений в случае их общественной значимости может выйти за пределы круга участников процесса и стать предметом публичного обсуждения.
Понятно, что большинство сведений о любых действиях наших вооруженных сил, в том числе переброса военной техникина место конфликта, хранятся в Генштабе в условиях строжайшей секретности. Готова ли сегодня власть России ради раскрытия преступления, связанного с утечкой военной тайны, пусть в закрытом от глаз общественности уголовном деле, но официально признать, что поддерживает сепаратистов на востоке Украины военной техникой? Уверен, что не готова. Власти будут отрицать и скрывать документы, подтверждающие факт участия в вооруженном конфликте. Поддержка сепаратистов – это даже не государственная, а политическая тайна, которая регулируется не законом, а негласными установками политического руководства. Если информация просочится за пределы сверхсекретных архивов Генштаба, можно ждать новых санкций, международного трибунала и прочих неприятностей.
Однажды ФСБ уже создала ситуацию, при которой политическая тайна могла выйти из тесного круга посвященных.
В январе 2015 года Светлану Давыдову арестовали по подозрению в том, что она выдала Украине сведения об отправке российских военнослужащих в Донецкую область. Давыдова ехала в маршрутке и случайно услышала, как военнослужащий, разговаривая с кем-то по телефону, рассказал об отправке его подразделения для участия в боевых действиях на Донбассе. Она сообщила об этом в посольство Украины в Москве и через некоторое время была задержана сотрудниками ФСБ. Ошибка ФСБ в этом деле заключалась в том, что чекисты, работая по шаблону, не сумели продумать свои действия на несколько шагов вперед.
Узнав о предъявленном Светлане Давыдовой обвинении из СМИ, я сразу понял: чтобы доказать ее вину, следствию придется положить в дело заключение Генштаба, в котором эксперты должны будут подтвердить, что переданные Давыдовой сведения достоверны. А это, между прочим, сведения о том, что российские военнослужащие были передислоцированы в иностранное государство для участия в боевых действиях. Официальная позиция России и тогда, и сейчас известна: «наших войск на Донбассе нет». Я еще тогда усомнился в том, что кто-то сверху допустит, чтобы этот документ вышел из стен Генштаба. Следователь, который вел дело, был поразительно уверен в перспективах – его поведение даже заставило меня задуматься, а не изменилась ли тактика ФСБ по таким делам? Оказалось, не изменилась: я видел, как настроение следователя ухудшалось с приближением экспертизы. После того, как экспертизу назначили и я убедился, что вопрос о достоверности сведений был в списке вопросов, поставленных перед экспертами – оставалось только ждать.
Следователи ФСБ, действуя по шаблону при возбуждении уголовного дела и аресте, не подумали, что экспертам никто не разрешит документально подтвердить достоверность информации об участии наших вооруженных сил в войне на Донбассе. Так и вышло: следователь получил «отказное» заключение экспертов, и уголовное дело рассыпалось как карточный домик. Все обвинения со Светланы тут же были сняты.
Вернемся в Забайкалье, где сотрудники ФСБ разоблачили группу, передававшую якобы недостоверные сведения об отправке эшелонов с российской военной техникой на Украину. Что могли бы предпринять чекисты, если предположить, что эшелоны действительно отправлялись? Наученные горьким опытом дела Давыдовой, они понимали, что инициировать уголовное преследование молодых людей нельзя. В этом случае придется не только положить в дело документальное подтверждение участия российских вооруженных сил в конфликте на востоке Украины, но и познакомить с этими документами обвиняемых и их адвокатов. Так Левиафан облизнулся, но есть жертву все же не стал.
Ну а разыграть спектакль с новостями и репортажами в СМИ пришлось, чтобы ФСБ смогла сохранить лицо. Тайны признали вымышленными, сотрудников ЦРУ — глупыми, неудавшимся шпионам вынесли ни к чему не обязывающее предостережение. Только излишняя театральность репортажа федерального канала подсказывает, что история могла выглядеть иначе.
Иван Павлов
адвокат, руководитель проекта «Команда 29»
