Ох, и шустрый Сева! Оккупировали Крым? Чаплин сразу начал развивать богословие войны. Есть прямые указания Бога вооружаться, заявил он в конце апреля 2014 года в эфире «Эха Москвы»: «Для христианина лучше умереть, чем отдать на поругание свои святыни. Лучше выйти на войну, чем дать возможность кому-то лишить твоих ближних, твой народ святынь и истинной веры».
Гундяев обозвал гуманизм глобальной ересью человекопоклонничества? Чаплин услужливо развивает мысль босса: «А я считаю, что гуманизм — это сатанизм. Я считаю, что вот эти причитания о том, что никто не должен лишаться жизни, — это прямо антихристианское и сатанинское мировоззрение». Развивает, заметим, на том же «Эхе».
Число политзаключенных растет с каждым днем? Чаплин спешит обеспечить любимую власть богословием репрессий: «пятая колонна — это те, кто пытается христианство встроить в антихристианский… гуманистический порядок», кто служит интересам Запада, не желает слиться в едином порыве с властью и народом. Такие заслуживают уничтожения — в назидание другим. Если их сейчас не уничтожить, завтра они, как большевики, уничтожат страну:
«Так вот, смотрите, даже Бог, если мы читаем Ветхий Завет, если мы читаем Апокалипсис, то есть Новый Завет, прямо санкционировал и санкционирует в будущем уничтожение большого количества людей для назидания остальных».
Блогосфера возмущена, Венедиктов отстраняет Чаплина от эфира, а Сева торжествует. Он вновь медиа-звезда, оплевал и взбаламутил «покемонов»: ишь как визжат, недолго им осталось.
Церковь как оружие массового поражения
В 2007 году Путин приравнял РПЦ к атомной бомбе: «Традиционная конфессия Российской Федерации и ядерный щит России — те составляющие, которые укрепляют российскую государственность, создают необходимые предпосылки для обеспечения внутренней и внешней безопасности страны».
Следом появился мем «атомное православие», а в ХХС вскоре отпраздновали 60-летие ядерного комплекса, чтобы торжественно воспеть путинское богословие «двух щитов». Алексий II подарил физикам-ядерщикам святого защитника боеголовок: «…в Сарове, колыбели ядерного оружейного комплекса, восстановлена всероссийская святыня — первый в мире храм во имя преподобного Серафима Саровского. Так пусть же он отныне будет небесным покровителем всех вас и ядерного оружейного комплекса в целом.
Поздравляя всех вас со знаменательным юбилеем, возношу молитвы ко Господу и преподобному Серафиму Саровскому о том, чтобы создаваемое и вверенное вам ядерное оружие всегда находилось в руках Божиих и оставалось только оружием сдерживания и возмездия».
Коварная формулировка «только сдерживания и возмездия» оправдывает любой ядерный удар. Любой. Ридигер создал универсальную богословскую формулу уничтожения человечества.
В 2012 году «на базе Успенской Саровской пустыни и Российского Федерального ядерного центра по благословению Святейшего Патриарха Кирилла и с одобрения генерального директора Госкорпорации «Росатом» Кириенко был создан Саровский духовно-научный центр». 70-летие ядерного комплекса наука и церковь отмечали 1 августа 2016 года в Сарове, где прошел круглый стол «Вера и наука — взаимодействие во благо России». Церковь очень нужна нам как образец высокой нравственной планки, повторяли физики-ядерщики.
«Мефистофель:
Сошлись у трона руки греть
И людям расставляют сеть.
Что шут нашепчет на ушко,
Мудрец объявит широко».
Православный талибан
Еще ранее, в 2002 году, отец Глеб Якунин опубликовал работу «Исторический путь православного талибанства«, к которой сочинил эпиграф:
Лик протер патриархии —
Выпер блик из партархива.
Православный талибан
Занял русский автобан.
Желая «помочь читателю, мало знакомому с трагической историей церкви XX века, разглядеть истинный лик Московской патриархии», отец Глеб сформулировал «символ веры» православного талибана, в который вошло «неприятие демократии, демократических свобод, прав человека и в особенности — свободы совести. На Архиерейском соборе РПЦ в августе 2000 года утвердилось крайнее неприятие свободы совести: «Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствуют об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу церкви и победе над грехом».
«Богословие репрессий» Всеволода Чаплина развивает идеи не только архиерейских соборов, но и Всемирных русских народных соборов, которые с 1993 года(!) провозглашают идеи агрессивного национализма, монархизма, религиозного превосходства, права «русского народа на воссоединение», а «православной цивилизации» — на ведущую роль в мире. В основе же его проповеди массового убийства — политическое богословие митр. Иоанна (Снычева) и Константина Душенова, Дугина и Проханова, вдохновляющее «ангелов возмездия» из новой опричнины на пытки и казни, а Сорокина и Пелевина — на гротескные антиутопии.
Религиозная клавиатура
Церковные спикеры привыкли вещать от имени Бога, манипулируя им в своих интересах. Существует некая религиозная клавиатура. Государство пользуется кнопкой «вкл/выкл». В спектакле Константина Богомолова «Идеальный муж» на вопрос «А Бог есть?» звучит точный ответ: «Бог то есть, то нет!» То у нас воинствующий атеизм, то не менее воинствующее православие. Кнопка переключения — на религиозном чемоданчике в Кремле.
Церковь пользуется набором кнопок «чего изволите», или «бог на заказ». В ассортименте «бог русских», «бог войны» и «бог репрессий», «бог победы» и «бог возмездия», карающий за грехи отступничества от «правильной веры», которую Чаплин и Ко определяет принадлежностью к РПЦ. Внутри церкви, однако, тоже есть враги: «Были, между прочим, те священники, которые увлеклись борьбой с советской властью. Критика советской власти — это не грех. Но были, да…» Их, надо понимать, за дело репрессировали, потому как критиковать власть нужно нежно, как это делает Чаплин. Были ошибки у Сталина, и даже у Путина были, но оба исправились и со временем интуитивно почувствовали волю народа, то есть самого «бога русских».
Высшим авторитетом для Чаплина являются «воля Божия и воля народа, которая должна совпасть с волей власти». Единство Бога, власти и народа, то есть прямое обожествление лидера и послушного ему большинства, — идея старая, но в наше время она звучит как перевод на религиозный язык советской формулы о «единстве партии и народа» — народа, оболваненного пропагандой и напуганного репрессиями.
В тот же день, 15 августа, когда Чаплин вдохновенно воспевал массовое уничтожение людей по воле народа-богоносца, вышла статья Андрея Мовчана «Как ошибается большинство«, вовремя напомнившая о личностной природе христианства:
«Христианство (а православие все еще считается его иерархами христианством) ставит во главу угла личность, а не общество и отрицает как безгрешность, так и абсолютную мудрость и того и другого. Но если человек в представлении христианина еще может путем духовного усилия стать лучше и способнее к принятию нравственно правильных решений ( и то только в диалоге с Богом), то общество в целом в принципе не знает такого пути. Библия недвусмысленно противопоставляет личные решения и решения большинства. Большинство населяет Содом и Гоморру, рвется назад в Египет, создает золотого тельца, постоянно отклоняется от веры и Завета, гонит и проклинает пророков, наконец требует распятия Иисуса, а затем подвергает преследованиям святых мучеников и страстотерпцев. Противостоят этому большинству личности — праотцы и пророки, учителя и проповедники, святые и мученики (от большинства принимающие свои мучения)».
Апокалипсис
Пять раз во время скандальной передачи «Персонально ваш» Чаплин призывал слушателей «почитать Апокалипсис». Чего читать-то? Сева сам апокалипсис. Слушайте и трепещите.
Как с хамской самоуверенностью он чревовещает: «Бог сам уничтожал целые народы — знаем это из Ветхого Завета, — он будет поражать смертью огромные массы людей, в том числе, детей, женщин, инвалидов и так далее, и мы об этом знаем из Апокалипсиса».
Как с циничной легкостью отрицает ценность земной жизни и воспевает жизнь загробную. Убивать, по Чаплину, надо много, а жить — мало. Долгая жизнь — это пошлость: «Но сказать правду, господа, это человеколюбивая религия, потому что настоящие блага не здесь, а за гробом».
Как утверждает абсолютную власть зла на земле и обреченность человечества: «Всю жизнь человечество будут сопровождать войны, абсолютно всю. И ситуация будет становиться хуже — почитайте тот же Апокалипсис. Прогресса цивилизации нет. Есть умножение зла, насилия…»
Как этот образец сытой самодовольной разнузданности порицает обывателя: «… Бог может устроить людям шок, который вдруг заставит их выскочить из своих обывательских клеток и совершенно по-другому начать жить. Почитайте Апокалипсис…» Вид обнаглевшего лжепророка приводит к мысли, что именно он нуждается в том, «чтобы через чудовищный шок, самый болезненный шок сбросить… всю эту коросту самоуверенности житейской».
***
В истории культуры Апокалипсис нередко вдохновлял людей на массовое насилие: им оправдывались религиозные войны, революционное насилие во Франции, Америке и России, уничтожение индейцев, казни и самосожжения старообрядцев. В свою очередь, ветхозаветные войны служили религиозным обоснованием колониальной экспансии, имперского террора, уничтожения еретиков и иноверцев. Можно сказать, что заключительная книга Библии принесла много вреда человечеству.
Но она же вдохновляла средневековых мистиков, а затем Беньяна и Мильтона, поэтов-метафизиков и романтиков на создание возвышенных образов небес, воспевание гармонии человека и природы, любви и всепрощения. Канадский структуралист Нортроп Фрай считал Откровение Иоанна Богослова «грамматикой апокалиптической образности», определившей богатство мировой художественной системы; Мильтон видел в этой книге воплощение жанра трагедии; апокалиптическим называли творчество Эдгара По и Генри Мелвилла, Диккенса и Достоевского, Кафки и Беккета… Апокалипсис амбивалентен — в нем разрушение и преображение.
Проблеме насилия в Библии посвящены тома исследований, в которых жестокость оправдывают и осуждают, считают исторически или художественно обусловленной, исследуют истоки зла в мире, созданном всеблагим и всемогущим Богом (теодицея)… Это большая проблема для многих, но не для Чаплина.
Немецкий филолог Эрих Ауэрбах писал, что человек в Библии представлен во всем самом высоком и самом низком. Писал он об этом во время Второй мировой войны в Турции, куда эмигрировал после того, как нацисты запретили ему преподавать в Марбургском университете. Ауэрбах сам жил в библейскую эпоху «самого низкого и самого высокого».
Когда Россия вступила в новую «эпоху откровения»? Нового зла и нового сопротивления? С первой чеченской или второй? С «Норд-Оста»? С Беслана? С суда над выставкой «Осторожно, религия!» или над панк-молебном? С процесса Ходорковского или болотников? Мохнаткина или Дадина? С расстрела Евромайдана или оккупации Крыма? С вторжения в Донбасс или в Сирию? Чаплин вызывающе оправдывал сфабрикованные процессы против оппозиции, художников и писателей, сам призывал запретить вредные книги, высылать и сажать людей опасного образа мыслей, агрессию называл священной войной и т.д. и т.п. Наговорил за эти «библейские» годы на несколько статей УК и скамью в международном трибунале. Этот путь закономерно привел к проповеди массового убийства.
Если Бог создал человека по образу и подобию своему, то Чаплин создал бога по образу и подобию Ивана Грозного, Сталина и «зрелого» Путина. Слепил бога из самого низкого, явленного в истории страны и столь созвучного самому низкому в его собственной душе, жаждущей кровопролития.
Интуиция мне говорит, что душа Чаплина не только жаждет чужой крови, но и подвержена стихии самоуничтожения. Что под бравурной маской скрывается человек, до отвращения, до self-hate уставший от самого себя, от бесконечной лжи, в которой увяз. Отсюда, возможно, и его гимн смерти, сшитый из церковных штампов, и страх перед долгой бессмысленной жизнью. Стихия самоуничтожения накрывает многих и страну в целом. У стихии смерти свой слог — победный, площадный, жестокий. Трагический триумф.
Елена Волкова
(в блоге Свободное место)
