Доступ в сеть с 14 лет – идея нелепая даже для России. Но возникла она не просто так
Спешите видеть: снова на арене, и уж, конечно, не в последний раз – Виталий Милонов с очередной порцией запретительных инициатив. На этот раз депутат-единоросс из Петербурга решил попозориться в качестве автора законопроекта, в котором предлагается детей до 14 лет в соцсети не пускать вовсе, а прочих – по паспорту, за указание неверных паспортных данных карать, способы общения в сети регламентировать, возможности публикации видео ограничить.
Идеи настолько нелепы, настолько избыточны даже в нашей России, где трудно кого-то удивить запретом, а депутатской глупостью – и вовсе невозможно, что провоцируют разве только на шутки.
Малореалистично?
Откуда, например, этот странный барьер – четырнадцать лет? Что за непозволительный либерализм? Нет уж, давайте увяжем возраст входа в интернет с возрастом согласия (в России – 16 лет. – Republic). В конце концов, разве не похоже чем-то знакомство с этим «расхристанным» миром на потерю невинности? Введем понятие сетевой дефлорации, обдумаем, как это все связано с последними данными науки телегонии. Пускать в интернет надо не просто по паспорту – надо, тем более, что славные советские традиции нынче в моде, – выдавать талоны на доступ в интернет. Часа на три в месяц на человека. Передовикам производства – на два, чтобы меньше отвлекались от производства. А вместо «правил общения» подготовим набор обязательных фраз, которые в принципе позволительно публиковать. «Путин – солнце нашей политики», «Башар Асад – верный друг России и законный президент Сирии», «Украина продолжает погружаться в болото хаоса», «Дмитрий Медведев не носит кроссовок». Написал, отчитался по начальству – и можно идти заниматься настоящими делами, из мерзкой виртуальности – в милую реальность. Можно также создать наш, настоящий твиттер, где все сообщения будут состоять из трех букв. Это поможет особо буйным выпустить пар.
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков уже назвал инициативу Милонова «малореалистичной», а заместитель секретаря генсовета «Единой России» Евгений Ревенко высказался еще категоричнее: «Данная инициатива ни с кем не обсуждалась: ни в комитете Госдумы по информационной политике, ни во фракции “Единая Россия”. Я не думаю, что запретительные меры в соцсетях это правильный инструмент. Считаю эту инициативу вредной, так как она способна только оттолкнуть молодежь». Милонову, кажется, стоило бы начать беспокоиться: это все уже попахивает попытками дискредитировать партию, хотя не очень, честно говоря, понятно, как можно дискредитировать партию, видные члены которой регулярно оказываются то крупными взяточниками, как экс-губернатор Удмуртии Александр Соловьев, а то и вовсе главами ОПГ – как экс-губернатор Коми Вячеслав Гайзер.
Командная работа
А может, и не стоило бы. Законопроект Милонова – не первый подход к запрету интернета для детей. В конце марта о необходимости запрета доступа в соцсети детям до четырнадцати рассуждала детский омбудсмен Анна Кузнецова. А интернет-омбудсмен Герман Клименко предлагал продумать механизмы реализации такого запрета. По-своему, кстати, логично, что официальные защитники прав граждан в России размышляют о том, как бы ограничить права граждан, причем каждый – в своей сфере, не вторгаясь в пределы компетенции коллег. Кажется, это и называется командной работой.
То есть, во-первых, как видим, вопреки словам Евгения Ревенко, инициатива обсуждалась, вызревала. И, в общем, даже понятно, почему в конце концов именно Виталий Милонов оказался ответственным за ее финальную легализацию посредством внесения законопроекта в Думу. Ну, и, во-вторых, очередной милоновский запрет хоть и выглядит запоздалым и максимально нелепым ответом на оппозиционные акции 26 марта, но не является таковым – впервые мысль о возрастном ограничении на доступ к соцсетям посетила государственные головы еще до митингов. Тут, скорее, сыграла свою роль истерия вокруг «групп смерти», для того и подогреваемая, чтобы получить еще один понятный повод для атаки на гражданские свободы.
Эпоха «расхристанной свободы» в интернете прошла, объяснил нам недавно наш национальный лидер. И, тем не менее, сам факт существования плохо контролируемой информационной среды, конечно, осознается властью как проблема. Редкие успехи оппозиции (вроде тех же акций 26 марта) очевидно и прямо связаны с интернетом. И несмотря на обилие законов, позволяющих карать за репост, проблема никуда исчезать не хочет. Пресловутый «пакет Яровой», который в части, связанной с интернетом, вроде бы, давал спецслужбам возможность тотальной слежки за пользователями, оказался почти нереализуемым технически. Всем, в общем, более или менее ясно, что решение проблемы – не в очередном ужесточении наказаний за неправильный контент, а в контроле доступа. Если в интернете будут только правильные люди – откуда тогда возьмется неправильный контент? И целые поколения неправильных людей не вырастут, если детей вместо интернета начнет воспитывать проверенный старший товарищ – идеологически выдержанный телевизор.
Милонов – человек с устойчивой репутацией клоуна, пожертвовать им ради вброса правильной идеи и проверки реакций совершенно не жалко. Тем более, что это и не жертва никакая – Милонов никуда не денется, и будет спокойно ждать своего часа, засоряя скандальными комментариями все те же социальные сети, пока не появится необходимость опробовать на публике очередную конструктивную инициативу.
Окончательное решение
Решение уже нащупывается. Совсем недавно (и несколько неожиданно) ВЦИОМ поделился с публикой результатами социологического опроса: оказывается, 47% сограждан уверены, что их жизнь никак не изменится, если интернет «вдруг исчезнет». Еще 22% «как-нибудь приспособятся», и только 5% своей жизни без интернета не мыслят. Верить государственной социологии оснований нет, но не это важно. Карательная социология занимает место карательной психиатрии, и важно только намекнуть – или ты со здоровым большинством, которому сеть не нужна, или – среди карликовой группки непонятных сумасшедших. Важно заронить правильную мысль, расширить границы допустимого, подготовить исподволь к возможным или даже грядущим утратам.
Примерно тем же и Милонов занимается, кстати, не без успеха – вечером в понедельник о его инициативе рассказали все государственные телеканалы, и уж, конечно, не только потому, что журналисты устали наблюдать за серенькой володинской думой и соскучились по веселью, царившему в шестом созыве.
В минувшее же воскресенье все информационно-аналитические программы метровых телеканалов немало времени, что естественно, уделили питерскому теракту. И среди прочего ведущие одинаковыми словами вбивали в головы зрителей одинаковые мысли (кстати, это ведь так странно, что в головы разным людям приходят одинаковые слова; не знай мы, что наша страна – страна свободная, цензура в ней запрещена, а давление на прессу невозможно, заподозрили бы, что рассылают ведущим этих программ основные тезисы выступлений какие-нибудь общие начальники, но нет, нет). Мысли такие: у терроризма – новое лицо, место организаций занимают одиночки, вдохновляемые интернет-проповедниками, а значит… Додумай, мудрый зритель, сам, что это значит, догадайся, каков наилучший из способов обеспечить твою безопасность.
Не отчетов же от спецслужб о работе требовать, – мы ведь не хотим повторения украинского кошмара. Или арабского. Или еще какого-нибудь кошмара. Кстати, во всех этих «кошмарах» интернет играл не последнюю роль. Даже мы это помним, а уж начальники наши это помнят куда лучше, чем мы.
А пока окончательное решение интернет-вопроса только доосмысливается, угадывается, а люди, которых никому, даже власти, не жалко, вроде Виталия Милонова и Германа Клименко на переднем крае ведут разведку боем, можно поднакидать еще перспективных улучшений в очередной законопроект. Почему не предусмотрена подача заявления лицом, желающим получить доступ в интернет, в специальную комиссию под председательством приходского священника? С обязательными характеристиками от Юнармии и районной ячейки «Молодой гвардии Единой России»? Где проект текста клятвы юного пользователя, где символ веры с тройным отречением от искусителей и обязательными проклятиями в их адрес? Как так вышло, что проект не предусматривает торжественного приема в интернетчики перед памятником героям ВОВ? Почему не описана символика, позволяющая однозначно определить, имеет ли человек право писать в социальные сети? Звезда там какая-нибудь на одежду… Все это досадные упущения, которые, конечно же, следует исправить.
Иван Давыдов
Публицист
