Поддержка Лукашенко президентом Путиным – тактическая и стратегическая ошибка, как её не разбирай
ПОДДЕРЖКА ЛУКАШЕНКО
Поддержка Лукашенко президентом Путиным – тактическая и стратегическая ошибка, как её не разбирай. Непонятно, каким образом это может способствовать российским интересам что в краткосрочной, что в среднесрочной перспективе. Более того, даже если определять интересы Кремля очень узко – как просто удержание власти в России, непонятно, зачем поддерживать Лукашенко. Это только дополнительный источник нестабильности.
ЛУКАШЕНКО ЛИЧНО
Ключевой элемент ошибки – это поддержка Лукашенко лично. То, что мы видели 9 августа и видим на продолжающихся сейчас протестах – это уровень однородности отвержения Лукашенко в белорусском обществе. Большинство диктаторов мира имело какую-то «базу» – какую-то этническую, социальную, региональную – поддержка внутри которой сохранялась даже когда популярность в обществе в целом падала. У Лукашенко же наблюдается феноменальная однородность отторжения – против него проголосовали и протестуют города и поселки всех типов, сотрудники всех видов предприятий, люди всех возрастов. Никакой перспективы восстановления общественной поддержки нет – такого просто не бывает.
Конечно, Лукашенко может сейчас арестовать тысячи, выдавить из страны десятки тысяч, и запугать сотни тысяч людей так, чтобы они не выходили на улицы. Наверное, у него хватит сил арестовать организаторов забастовок среди рабочих и обеспечить номинальное отсуствие забастовок на крупнейших предприятиях. Однако он никак не может запугать людей так, чтобы они при этом хоть сколько-то хорошо работали. Информационный бизнес продолжит бегство, начавшееся несколько лет назад, но и крупные предприятия будут проблемой – ровно потому что поддержка среди рабочих заводов так же низка как среди бизнесменов. Экономику Беларуси ждут годы снижения уровня жизни – до тех пор, пока Лукашенко находится у власти.
Казалось бы, есть реалистичный сценарий, при котором Беларусь превращается в своего рода «большой Донбасс». Лукашенко и узкий круг силовиков держатся за власть с помощью репрессий, экономика разрушается, поддержка со стороны России – военная и материальная – становится с каждым годом всё более важной для поддержания статус кво. Про этот сценарий трудно говорить, потому что он очень неприятен – в Донбассе уровень жизни упал по сравнению с 2014 годом, и упал очень сильно, но в Беларуси падение до такого уровня – это просто катастрофа. Даже с учётом последних плохих лет Лукашенко и экономическим кризисом, который он спровоцировал в 2020 году – падение уровня жизни будет очень большим. Было бы здорово, если бы существовало правило, по которому в странах не складываются политические режимы, разрушающие экономику, но такого правила нет – история показывает, что такие катастрофы случаются.
По счастью, есть причины считать, что «донбасский сценарий» не пройдёт в Беларуси. Основное отличие – что донбасский режим, при всём своём бандитстве и зависимости от России, пользовался значительной поддержкой в Донбассе. Сотни тысяч беженцев – это те, кто режим, понятно, не поддерживает, но оставшиеся хотя бы в какой-то степени считают режим защитой от альтернативы, восстановления контроля Киева. В случае Беларуси – это как если бы донбасские руководители строили своё квази-государство в Львовской области, при полном отсутствии поддержки. Аналогия с Мадуро, контролирующим небольшую часть жизни Венесуэлы – пусть и включающая нефтяную отрасль и армию, более подходящая для «будущей Беларуси с Лукашенко», но, заметим, у Лукашенко нет нефти — его придётся целиком кормить России.
Alexei Zakharov правильно указал, каким образом поддержка Путина помогает Лукашенко — это сигнал белорусской «элите», чтобы она не раскалывалась. Но непонятно, чем это хорошо кому-либо, кроме лично Лукашенко — в частности, это мешает установлению отношений с лидерами оппозиции (включая Светлану Тихановскую) и поиску новых контактов в элите для помощи в транзите.
СОВЕТНИКИ
Одна из прагматических ошибок – это, как я понял, предложение отправить в Минск «советников». Весь опыт XX века – что советский, что американский, что французский, что китайский – сначала посылаешь «советников», но это оказывается канатом, который так привязывает твою страну, что потом приходится посылать армию и всё кончается плохо. Особенно опасно, мне кажется, когда «советы» даются в области внутренней политики. Внешние советники раз за разом оказываются аутсайдерами, имеющими большой технологический опыт, но ошибочно читающими происходящее в обществе и элите.
Очень жаль, что последующие украинские правительства так и не опубликовали результаты расследований событий 18-22 февраля 2014 года. Неизвестно, кому пришла в голову идея открыть стрельбу по участникам протестов в таком масштабе. Если бы не это идиотское (преступное и бесчеловечное, само собой, но идиотское с точки зрения сохранения власти) действие, президент Янукович, подозреваю, оставался бы президентом до конца срока своих полномочий. Это как минимум – хотя его популярность к этому моменту снизилась, специфика тогдашней украинской политики давала ему вполне нормальные шансы на переизбрание в 2015 году. До начала стрельбы, приведшей за три дня к смерти нескольких десятков человек, у него всё время была возможность отступить на те позиции, которые он занимал в октябре 2013-го, до неожиданного объявления, что, вопреки своим предвыборным обещаниям и текущим предпочтениям граждан, о том, что Украина не будет подписывать соглашение с ЕС. Собственно, он, видимо, и собирался так сделать – те, кто развязал стрельбу, за два дня лишили его поддержки.
Позиция Лукашенко в некоторых отношениях значительно хуже, чем позиция Януковича в феврале 2014-го. У Януковича была значительная поддержка в обществе – в отличие от Лукашенко, у него была многомиллионная «база», десятки процентов от населения. Конечно, у него никогда не было диктаторских полномочий, «элиты», отобранной по принципу лояльности и столь же послушных силовиков. Кроме того, он был законно избранным президентом, победившим на остро-конкурентных выборах. Лукашенко в качестве президента Беларуси не признаётся практически никем, ни в стране, ни за границей.
ПОЧЕМУ СОВЕРШЕНА ОШИБКА?
Многие антипутинские комментаторы считают действия Кремля результатом каких-то злодейских мотивов. Мне важной причиной происходящего кажется дисфункция – низкий профессиональный уровень тех, кто отвечает за безопасность, и, в случае с Беларусью, за международные отношения. Застой, который обсуждается, чаще всего, в части экономики, коснулся органов государственного управления в полной мере. Руководители ФСБ, МИДа возглавляют их уже много лет. Судя по их публичным высказываниям, их представления о природе происходящего, что в Хабаровске, что в Минске и Гродно, серьёзно устарели. Ситуация с Лукашенко – страна массово устала от лидера, отказ произошёл мирным, ненасильственным путём без какого-либо внешнего вмешательства – является новым вызовом. Попытка осмыслить его в привычных терминах – «насильственный захват власти», «происки Запада» и т.п. приводят к ложному, неадекватному представлению и к неадекватной реакции.
Это происходит не впервые. Например, московские протесты 2011-2012 годов были осмыслены в тех же ложных терминах, к ним были придуманы, если не напрямую спровоцированы, «насилие» и «роль Запада», которыми оправдали неадекватную реакцию. Вместо разумных реформ, частичной либерализации, интеграции оппозиции – именно, как оппозиции – в структуру власти, был выбран путь ужесточения репрессивного режима, запугивания и давления. Результатом этого стал экономический застой, нарастание общественного пессимизма, выдавливание из правительства и администрации в широком смысле наиболее компетентных людей, усиление роли силовых группировок. Однако, действительно, застой и общественный пессимизм – это не катастрофа. И всё же – каждое неадекватная реакция, каждый ложный шаг только увеличивает проблемы.
Белорусские события 2020 года особенно ярко выявили профессиональные недостатки российских дипломатов. Слишком много времени в последние годы уделялось перебранкам с Западом и выступлениям для «внутренного употребления». Дипломатов всех стран и всех времен отличала способность разделять слова и информацию, но, похоже, российский МИД в итоге сам себя заколдовал, поверив в собственные пропагандистские штампы. Конечно, я не могу знать, о чём министр и посол докладывают президенту, но, судя по всему, они оказались совершенно не готовы. У них не было ни неофициальных контактов с оппозицией, ни списка кандидатур на «внутриэлитную смену», ни хотя бы прочных каналов влияния в белорусской «элите», которые позволили бы Москве полноценно участвовать в транзите власти. Я думаю, что когда историки получат доступ к информации, которую президент получал о событиях в Беларуси, они увидят, что до середины августа адекватной информации к нему не поступало.
ПОЛОЖЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА ПУТИНА
На мой взгляд, один из результатов неадекватного восприятия российским руководством природы происходящего – это то, что они видят риски не там, и не так. Если под «риском революции» понимать аналог белорусских событий, то риск этот сегодня не силен – общественное отношение к президенту Путину в России гораздо менее отрицательное, но, главное, гораздо более разнообразное, чем в Беларуси к Лукашенко. У этого отношения есть целый ряд региональных, профессиональных, этнических, возрастных, образовательных и т.п. специфик, которые не наблюдаются в Беларуси, где поддержка Лукашенко низка во всех социальных группах. Однако этот очевидный факт, похоже, не виден в Кремле – и, соответственно, они воспринимают ситуацию как гораздо более угрожающую, чем она есть на самом деле. Дурную шутку играют «социологические опросы», проводимые ФСО и «фцомами»: их результаты одновременно рисуют, номинально, более благостною картину, чем она есть на самом деле, и выглядят более пугающими – потому что уже известно, что они эту благостную картину рисуют независимо от того, что происходит на земле. Не исключено, что отравление Навального – это результат испуга перед несуществующей, на данном этапе, угрозой «белорусского сценария». Если это так, ситуация ещё опаснее – пока не из-за «снижения поддержки президента», а из-за неадекватной реакции.
Константин Сонин
