Страна отметила 71-ю годовщину великого праздника 9 Мая. Прошедшие с того момента две недели лишь укрепили меня в желании озвучить те мысли и сомнения, которые одолевали еще год назад, в 70-ю годовщину Победы.
По роду службы я возглавляю систему поминовения усопших Ckorbim.com. Это крупнейшая негосударственная система поминовения в стране, которая работает в интересах усопших людей. Сохранение имен усопших, доброе отношение к могилам, стимулирование сакральной связи между живыми и мертвыми – вот те цели системы, на которые мы выходили посредством инвентаризации кладбищ и внедрения информационных технологий в ритуальную сферу жизни.
Мы оцифровали и сфотографировали свыше полутора миллионов могил по стране, и теперь на сайте системы в общем доступе находятся фотографии могил и карты кладбищ с возможностью найти любую оцифрованную могилу. Помощь в наполнении сайта приходит с разных сторон: нам помогают добровольцы и энтузиасты, но основной вклад вносят заинтересованные муниципалитеты, которых правда не много. В частности, три года назад по заказу моего родного города Верхняя Пышма нами было оцифровано Александровское кладбище, где похоронено 30 тысяч моих земляков, что полностью отображено в открытой базе данных. Теперь вы можете найти любое захоронение близких вам людей на сайте системы по одному или нескольким параметрам в тех городах, где мы поработали (Ульяновск, Уссурийск, Магнитогорск, Нягань и т.д.).
В течение нескольких лет я, не будучи похоронщиком, призывал с высоких трибун к внедрению информационных технологий и тотальной инвентаризации захоронений. Это возымело определенные результаты. В проект нового закона «О погребении и похоронном деле» МинСтроем России внесен специальный раздел о Едином государственном реестре захоронений. Когда этот закон примут, все захоронения в стране начнут в обязательном порядке регистрироваться и паспортизироваться муниципалитетами (что сейчас не делается), все кладбища будут оцифрованы, а все данные об усопших сведены в Единый государственный реестр, прообразом которого стала система Ckorbim.com. Это отсечет наиболее серьезные злоупотребления на кладбищах, связанные с уничтожением могил в хороших местах, и ответит на вопросы о количестве кладбищ в стране и людях, которые на них упокоены.
Примерно за год до наступления 70-летней годовщины профессиональное сообщество по моей инициативе приняло Программу похоронной отрасли по подготовке к 70-летию Победы, координатором которой я и был назначен. Нам хотелось привлечь общественное внимание к проблеме могил ветеранов Великой Отечественной войны, которые сейчас массово разрушаются от времени и отсутствия должного ухода.
Герои по выбору
Погрузившись в тему законодательного регулирования новой для меня сферы увековечения памяти погибших при защите Отечества, я обнаружил прискорбную картину. Поначалу, как и все нормальные люди, я думал, что могилы ветеранов войны и воинские захоронения — это одно и то же. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что у нас ни могилы ветеранов, ни даже могилы Героев Советского Союза, ушедших их жизни в послевоенный период, не имеют никакого мемориального статуса и к воинским захоронениям не относятся! Муниципалитеты их не паспортизируют и не поддерживают в должном виде. В итоге в государстве нет реестра могил Героев Советского Союза и России, Кавалеров Ордена Славы. В большинстве регионов не сверстаны Книги Памяти по фронтовикам, вернувшимся с войны, потому что вся работа проведена (и то не до конца) только по погибшим и сгинувшим в плену.
Но почему так происходит? Согласно профильному закону «Об увековечении памяти погибших при защите отечества» ФЗ N 4292-1 увековечению подлежит память:
— «погибших в ходе военных действий, при выполнении других боевых задач или при выполнении служебных обязанностей по защите Отечества;
— погибших при выполнении воинского долга на территориях других государств;
— умерших от ран, контузий, увечий или заболеваний, полученных при защите Отечества, независимо от времени наступления указанных последствий, а также пропавших без вести в ходе военных действий, при выполнении других боевых задач или при выполнении служебных обязанностей;
— погибших, умерших в плену, в котором оказались в силу сложившейся боевой обстановки, но не утративших своей чести и достоинства, не изменивших Родине».
Захоронения всех этих людей считаются воинскими, их паспортизируют и благоустраивают муниципалитеты, а учетные карточки воинских захоронений публикуются в ОБД «Мемориал» — крупнейшей публичной базе страны.
Достаточно широкую категорию людей «умерших от ран, контузий, увечий или заболеваний, полученных при защите Отечества» Министерство Обороны в лице специального Управления по увековечению памяти погибших при защите Отечества трактует исключительно узко. Фактически под нее попадают лишь госпитальные захоронения 1942-1945гг. Но ведь у нас заслуженные люди каждый день умирают в госпиталях ветеранов войн: как быть с ними? Что с теми ветеранами, которые умерли своей смертью у себя дома? Никто ведь из них на войне здоровья не прибавил. От чего они умерли, от естественных причин или застарелых ран?
В отношении всех этих людей Министерство обороны фактически требует от заинтересованных лиц подтверждения причинно–следственной связи между фактом смерти ветерана военных действий, независимо от времени наступления данного события, и ранением, контузией либо заболеванием, полученным им при защите Отечества. И естественно родственникам героя такой абсурд никогда не придет в голову: ходить и оформлять справки о причинах смерти. По логике чиновников оборонного ведомства, если человек прошел войну, не щадя жизни защищал страну, был награжден, но не получил ранений или имел ранения, но умер естественной смертью, то память о нем сохранению не подлежит.
Абсолютно очевидно, что правоприменение этого закона подменило нравственный критерий увековечения памяти (доблесть и героизм) физиологическим критерием наступления факта смерти на воинской службе либо в связи с ней. В итоге после очередной паспортизации воинских захоронений, завершенной к 70-летию Победы, у нас по всей стране насчитывается менее 100 тысяч таковых. С учетом того, что к их числу причисляют и индивидуальные могилы героев на кладбищах, а не только братские могилы и крупные воинские мемориалы – это фиксирует полный провал в сфере увековечения памяти, и полное отсутствие системной работы государства и общества.
Цена этой подмены для всех нас очень высока, но это не единственный перевертыш ключевых смыслов в данной сфере. Сам термин «увековечения памяти» неправильно понимается чиновниками, и это непонимание транслируется на все общество.
В министерстве обороны (а это уполномоченный орган в данной сфере) и других ведомствах сложился устойчивый стереотип восприятия термина «увековечение памяти погибших при защите Отечества» исключительно как установленной законом дополнительной меры социальной поддержки военнослужащих, предусмотренной как гарантия возмещения расходов при их погребении. И всё.
«Это уже никому не нужно»
Побывав в Управлении по увековечению памяти Министерства Обороны, я задал товарищам генералам простой вопрос: почему они не увековечивают память всех ушедших из жизни ветеранов Великой Отечественной? Они ответили, что, мол, я не первый такой умный и что они даже у Президента спрашивали, и, что в связи с тем, что тогда получится очень много категорий и подкатегорий, решили остановиться только на погибших, и что, мол, и этого им надолго хватит. Но самое удивительное, что они начали вообще меня отговаривать заниматься данным вопросом, потому что «это уже никому не нужно», а «через несколько лет все это будет также актуально, как герои первой мировой войны». Я был в полном шоке от этого разговора, потому что люди, находящиеся на вершине данного вопроса в государстве, пытались всеми силами отговорить энтузиаста из глубинки заниматься оцифровкой могил ветеранов, и наотрез отказались принимать результаты нашей работы по инвентаризации кладбищ с выявленными могилами ветеранов войны в ОБД «Мемориал».
Однако на этом я не успокоился и попытался найти союзников в рамках Поискового движения России. На закрытии Вахты Памяти зимой 2014 года в Архангельске попробовал в своем выступлении осветить проблему. Там присутствовало триста делегатов со всей страны из числа поисковиков и местных органов власти, а также уполномоченные генералы из Москвы. Когда свадебный генерал сначала позеленел, а потом почернел, организаторы оборвали мое выступление и дружно осудили за политическую неграмотность. За этим последовала масса оргвыводов, мне перекрыли кислород, где только можно, а вместо всенародной поддержки нашей работы я получил тяжелейший удар от «своих», таких же, как я, идейных людей, но немного обюрокраченных и поднявшихся по вертикали власти.
Осознание произошедшего пришло позже. Те генералы, которые все запутали и профессионально ничего не делают – они не дураки. Просто они выполняют принципиально иную задачу, они не восславляют в веках имена героев – они стерилизуют нашу историческую память, причем делают это весьма успешно и — сознательно.
Въехать в рай на памяти народной
Реакцией на государственное бездействие и наплевательское, а порой, и преступное отношение к нашей истории и памяти, стало широкое народное движение – Бессмертный полк, в котором каждый человек попытался восстановить память о героях своей семьи. Еще раз отмечу: государство к этому не имеет ни какого отношения, хотя вопросы увековечения памяти своих героев, его прямая обязанность. Когда же в колонны полка встали миллионы, бюрократическая система тут же запустила все механизмы, чтобы примазаться к движению и взять его под свой контроль.
Несмотря на слова Президента о том, что Бессмертный Полк как народная инициатива должен развиваться свободно, тут же создается общественная организация СВЕРХУ — «Бессмертный Полк России». Тут же на наших глазах переписывают историю движения, которое встало в колонны в Томске 5 лет назад, и начинают давить на координаторов народного Бессмертного Полка по стране. Сверху навязывают новых координаторов по регионам, чтобы им передать формирование колонн, кое-где назначают абсолютно неудобное для людей время прохождения «по Москве». Резонно предположить, что после того как чиновники полностью административно подчинят народное движение, начнется выхолащивание смыслов и подмена понятий по матрице, отработанной на героях войны.
Через год-два они полностью «разберутся» с энтузиастами в регионах и сделают все, чтобы опорочить народное движение. Или как минимум, придушить его. Достаточно «полностью задействовать административный ресурс» или натянуть в колоннах политические растяжки, чтобы людям стало противно выходить на парад в составе полка.
Если кто-то сомневается в моих словах, откройте переписку народного Бессмертного Полка в соцсетях, в Фейсбуке или ВКонтакте. Люди полны непонимания и негодования, поскольку это не та сфера, где нам можно вешать лапшу на уши, рассказывая про «динамику устойчивого развития» или про «новую индустриализацию». В том, что касается памяти о войне, наша совесть (пока еще!) звенит как струна, а любая фальшь бьет в уши набатом.
Когда я осознал весь масштаб катастрофы – мой мир рухнул. Еще как-то можно (хотя и не нужно) терпеть, когда министерство образования профессионально оболванивает детей, министерство здравоохранения убивает нас через «реформу здравоохранения», Центробанк и Минфин превращают нас в нищих, регулирующие органы разрешают любую гадость, а правоохранительные органы следят за тем, чтобы мы добросовестно терпели. Но разве можно смириться с тем, что у нас отнимают память о святом, о подвиге наших дедов?
В какой-то момент я понял, что все мои представления о нашем государстве – это лишь иллюзия, галлюцинация, навеянная зомбоящиком. Если там НАВЕРХУ память о войне – это лишь фигура речи для праздничных дат, то такого государства как Российская Федерация просто не существует. А что же тогда есть? И что происходит на самом деле?
Мой дед Авдеев Михаил Федорович был призван в действующую армию в апреле 1941 года и встретил войну 19-летним мальчишкой на западном фронте. Он провоевал месяц «с одной винтовкой на троих» и попал в плен, где пробыл четыре года. В конце войны он сбежал из лагеря вместе с видным деятелем подполья, что и спасло его от наших лагерей. О войне он никогда и ничего не рассказывал и прожил всю жизнь под клеймом военнопленного. Когда на двадцатилетие Победы его впервые пришли поздравлять пионеры, мой дед плакал, не в силах сдержать чувств.
Что думал о своем государстве этот человек, перенесший невозможные муки плена? Как он принял свой, может быть единственный, бой? Как смог он вырваться из ада?
Все эти вопросы для нас не пустой звук, поскольку мы сейчас так же, как и наши деды семьдесят лет назад, стоим с одной винтовкой на троих на последнем рубеже, и на нас надвигается несусветное ЗЛО. Плохо то, что если в 41-м враг был вполне конкретен, то сегодня сделано все, чтобы размыть в нашем сознании базовые понятия о добре и зле. И вдвойне плохо, что против нашей Памяти работают те, кому положено ее сохранять. Своим равнодушием, цинизмом и внутренней пустотой они могут навредить Бессмертному полку больше, чем любые пропагандисты общечеловеческих ценностей. Но мы и их пересилим. Ради не вернувшихся с той Войны дедов и прадедов. Ради собственной чести, наконец.
Игорь Полуйчик, создатель социального сервиса Skorbim.com
