О чем говорит казус Михаила Светова
Серьезные СМИ не дают опровержений по пустяковым поводам, но у редакции и частного человека, как правило, очень разные представления о пустяковости поводов, и чье представление весомее – в общем, понятно. Частный человек имеет право обижаться и жаловаться, редакция имеет право его игнорировать. В эту формулу легко укладывается ситуация с активистом Михаилом Световым, обидевшимся сразу на несколько редакций, которые о нем не написали, хотя он был уверен, что должны. Такое происходит сплошь и рядом, и кто из журналистов хоть раз не выслушивал по телефону или лично жалобы героев публикаций (или, как в случае со Световым, – непубликаций) на то, что о них или написали что-то не то, или не написали вовсе? Обычное дело.
Но тут случай практически уникальный. Предмет обиды или спора, как угодно – бесспорный информационный повод, большой и серьезный. Митинг «За свободный интернет», который прошел в понедельник в Москве и был посвящен блокировкам Telegram и вообще всей государственной активности, связанной с интернетом, – событие, на которое так или иначе отреагировали все. Потому что и повод животрепещущий, и людей много, и Павел Дуров призывал митинговать, используя для этого (впервые!) технические возможности своего мессенджера, да и общий контекст такой, что именно этим митингом открывается серия протестных акций, которые (наверное, после 6 мая 2012 года уже можно говорить о чем-то вроде традиции) так или иначе будут сопровождать очередную путинскую инаугурацию. Важный митинг, важное событие.
У митинга есть организатор – либертарианская партия. Можно сколько угодно смеяться над самим словосочетанием (что это за либертарианцы, которые готовы заниматься партийной работой по правилам того государства, которое они отрицают?), но если речь идет о митинге, то, очевидно, имеет значение, кто его организовал. Один из лидеров этой партии – Михаил Светов, и это не «технический заявитель», как часто бывает на разных оппозиционных митингах, а фигура вполне публичная. Известный еще со времен ЖЖ блогер, ведущий популярных каналов в YouTube и том же Telegram, ездит по стране с лекциями и имеет успех, есть даже статья в Википедии, то есть вообще все на месте. На митинге «За свободный интернет» Светов тоже, конечно, выступал, выступление яркое и сильное, его можно найти в YouTube – но, кажется, только там. «Доктор, меня все игнорируют!» – «Следующий», – примерно так можно описать медийное покрытие выступления Светова, и это, конечно, объективный абсурд – о митинге все пишут, а организатора не замечают.
Сам Светов, кажется, уверен, что все дело в том, что он чуть ли не единственный из ораторов требовал люстрации, а осторожную прессу, которая привыкла называть себя независимой, пугает именно этот лозунг. «Я даже могу сказать, чего испугались все эти СМИ. Слова люстрации. Все они работают против гражданского общества, на будущее переобувание номенклатурки», – пишет Светов, комментируя молчание издания «Знак». «Традиционные СМИ моральный банкрот, не забывайте об этом», – пишет Светов о «Медузе». «Теперь вы знаете, какие СМИ вам будут лгать, когда в стране будет происходить что-то важное», – пишет Светов о «Дожде».
Пишет – и, конечно, льстит себе, потому что, ну в самом деле, набор тем, заставляющих напрягаться редакторов даже самых смелых СМИ, общеизвестен, и никаких люстраций в этом наборе нет просто потому, что они до сих пор не вышли за пределы, скажем так, экзотического дискурса, который в традиционной прессе не представлен вообще никак; «Дождь» и «Медуза» не обсуждают люстрацию, но они же не обсуждают ни идеи русского национального государства, ни рабочее самоуправление, ни пересмотр итогов приватизации, то есть те вещи, которые вызывают яростные споры только внутри околополитических субкультур, и нигде больше. Возможно, это такое излишне консервативное «не принято», но оно в любом случае основано совсем не на страхе перед острыми темами, потому что в современной России абстрактная тема вообще не может быть острой. Все журналистские скандалы, включая те, которые закончились разгромом уникальных или обычных коллективов, у нас всегда основываются на чистой конкретике, будь то семья Путина (самая, вероятно, опасная тема), бизнес его друзей, патриархия или Великая Отечественная война. За «блокадный опрос» наказывали «Дождь». После расследований о Путине сменился менеджмент и владельцы РБК. После матерного бюллетеня с упоминанием того же Путина переформатировали, а потом и закрыли журнал «Власть». За разговоры о люстрации никого не увольняли и ничего не закрывали. Органы чувств российской цензуры не замечают никакой люстрации, это доказано многолетней практикой и наблюдениями.
И те же наблюдения и практика свидетельствуют о том, что любое первое упоминание о любом политическом активисте дается традиционным СМИ с огромным трудом. Дефицит новых лиц в политике, к которому принято относиться как к факту российской реальности, очень часто оказывается искусственным. Российская медиакратия состоит из двух неравных частей. В одной, как считается, все делается по звонку, и о новых именах, нуждающихся в медийной подсветке, в редакциях узнают от каких-то уполномоченных лиц – позвонили и сказали, что вот новый перспективный технократ, надо его почаще показывать. А там, куда не звонят и где по всей логике должна царить свобода, роль уполномоченного лица играют никем не уполномоченные репортеры и редакторы, и судьбу того же Михаила Светова решает девочка или мальчик на выпуске – он или она пробормочет «Кто это такой вообще?» и недрогнувшей рукой вырежет его синхрон, оставив молодого и яркого Светова прозябать в безвестности. А потом политологи напишут, что в оппозиции нет новых лиц.
Что-то похожее переживал даже Алексей Навальный. Когда в конце нулевых им как миноритарием госкомпаний, который пользуется своими возможностями для выявления коррупционных схем, заинтересовались «Ведомости» и стали о нем регулярно писать, это (именно это, а не цензурный запрет или еще что-нибудь острополитическое) стало причиной, по которой о Навальном вообще не писал «Коммерсантъ», – это герой «Ведомостей», вот пускай они о нем и пишут. Только когда после отставки Юрия Лужкова на сайте «Коммерсанта» в читательском голосовании о новом мэре победил Навальный, газета опубликовала его первое интервью. Если бы молодому муниципальному депутату Максиму Кацу не пришло в голову сделать вирусную (заведомо для соцсетей) предвыборную листовку со своей мрачной физиономией и нетривиальным обещанием ничего не обещать, то и о политике Каце никто бы никогда не узнал. В 2018 году сквозь защитные линии из консервативных репортеров и редакторов приходится прорываться Михаилу Светову, и шансы у него выше, чем у предшественников, – в пользовательском интернете он и так звезда («запрещенную» речь Светова рекламировал даже Павел Дуров), и после второго или третьего скандала о нем, вероятно, начнут писать и в газетах. Но проблемы возникновения и признания новых политических лиц это не отменит – на их пути еще долго будет стоять наша косная медиакратия, которая и без цензуры неплохо справляется с недопуском новых лиц в привычное пространство.
Олег Кашин
Журналист
