Паника проигравшихся картежников

11 марта 2020
Общество

Владиcлав Иноземцев о причинах и последствиях обвала цен на мировом рынке нефти

Мало что занимает сегодня российских экспертов больше, чем ситуация на рынке нефти. Оно и понятно, так как никакого «слезания с сырьевой иглы» в последние годы в российской экономике не произошло – практически такая же, как в 2015-2016 гг., корреляция цен на нефть и курса рубля, которую мы недавно увидели, говорит об этом лучше любых заявлений властей.

Мнения высказываются самые разнообразные, однако в комментариях доминирует точка зрения, что «искусственно разрушенная» сделка ОПЕК+ и начавшаяся «война всех против всех» отправят цены в диапазон чуть ли не ниже $30/баррель со всеми вытекающими следствиями.

Предсказывать цены на нефть – занятие неблагодарное, и об этом не сказал только ленивый. Однако, на мой взгляд, оценку долгосрочной конъюнктуры к типу бессмысленных дел отнести сложно – и поэтому я попробовал бы на фоне общей паники зайти с немного другой стороны.

Безусловно, нефть – один из самых спекулятивных активов в современном мире, но все же это не биткойн, не имеющий ни внутренней стоимости, ни устойчивого массового потребителя. Поэтому фундаментально нефть оценивается с учетом не только ожиданий брокеров, но и реальной экономической ситуации в мире.

За последние 40 лет мы видели две «длинных» волны изменения нефтяных цен со своими пиками и провалами.

Первый пик пришелся на начало 1980-х годов и был обусловлен политикой ОПЕК, конфликтами на Ближнем Востоке, максимальным накалом гонки вооружений и (не будем забывать) стремительным ростом потребления нефти в США (с 1965 по 1979 г. оно выросло на 55%, а импорт – в 3 раза).

Падение цен на нефть, которое, по мнению некоторых наших конспирологов, привело к развалу СССР и явилось итогом сговора американцев и саудитов, на деле началось немедленно после того, как мир убедился в серьезности новой разрядки: текущие среднегодовые цены сократились с 28,8 доллара/баррель в 1984 г. до 14,4 доллара/баррель в 1986-м и повысились до 23,7 доллара/баррель в 1990 г.

Если брать не средние годовые цены, а пятилетнюю скользящую среднюю, можно увидеть, что цены продолжали снижение вплоть до конца 1990-х годов – а главными трендами десятилетия были рассказы о «конце истории» и спекуляции на тему информационной экономики и приносимого ею «неограниченного богатства».

Иначе говоря, большой понижательный тренд 1985-1998 гг. был обусловлен распространившимися ожиданиями выхода из индустриальной экономики и конфронтационной политики.

Соответственно новый тренд 2000-2013 гг. стал реакцией на ряд значимых новых веяний: на кризис на рынке доткомов, на возрождение индустриальной экономики в Азии и несколько позже на усиление геополитического соперничества. Не следует забывать, что кризис 2008-2009 гг. не оказал значимого влияния на рынок: и в текущих, и в постоянных ценах средние котировки в 2011, 2012-м и даже в 2013 г. были выше, чем в 2008-м (и все они превышали рекордные значения 1980 г.).

Все это время Азия была основным движителем роста потребления нефти: в 1993 г. вся она – от Австралии до Японии и от Китая до Пакистана – потребляла меньше нефти, чем США, а сейчас один только Китай достиг более 70% от американского уровня.

Мир уже 17 лет живет в «противофазах»: потребление в США и Европе снижается (соответственно на 0,6% и 0,9% в год), а в Китае и Индии – растет (соответственно на 4,9% и 5% в год). Однако с середины 2010-х годов в игру вмешались как минимум три новых фактора: резкий рост добычи в США (в 1,82 раза – с 6,7 млн до 12,2 млн баррелей/сутки с 2008 по 2019 г.), бурное развитие электрического транспорта почти повсюду в мире (автомобили, напомню, потребляли более половины всей добываемой в мире нефти в 2008 г.) и устойчивое формирование «зеленых» экономик в Европе (к 2035 г. первые страны обещают стать полностью независимыми от ископаемого топлива).

Неудивительно, что с начала 2010-х пятилетняя скользящая средняя цена на нефть снижается каждый (!) год: по марке Brent она составляла 83,1 доллара/баррель в 2016 г., 71,6 — в 2017-м, 64,1 — в 2018-м и 57,2 доллара по итогам 2019 г.). Периодические краткие «отскоки» не меняют данного тренда.

Поэтому, на мой взгляд, с точки зрения «больших волн» на сырьевом рынке, нынешний обвал не стоит считать неожиданным. Сделка ОПЕК+ действовала еще с 2016 г., но ее эффективность можно оценить по скользящей средней за пять предшествующих лет.

Что случилось в пятницу, 6 марта, и какими могут быть последствия? Мне кажется, что такого направления развития событий можно было ожидать – стратегия снижения добычи себя очевидно не оправдывала: когда «Роснефть» сейчас говорит, что страны ОПЕК+ просто высвобождали на рынке нишу для американской сланцевой нефти, с этим стоит согласиться.

Эпидемия коронавируса лишь добавила рынкам нервозности, но не стала ее главной причиной: на мой взгляд, приближение рецессии ощущалось многими, а пузырь в Китае в последнее время был попросту очевиден.

С 2000 г. КНР обеспечивала около 43% глобального прироста потребления нефти – и заменить этот драйвер было и остается нереальным: потребление в Индии, хоть и растет быстро, в абсолютных значениях составляет чуть больше трети китайского. ОПЕК+, в сущности, сделала ставку на Китай против США – и ошиблась оба раза: в Китае потребление перестало расти, а в США производство и не подумало сокращаться.

Пятничный раздрай стал паникой проигравшихся в казино картежников.

Конечно, в ближайшие дни и недели цены останутся очень волатильными: похоже на правду, что основные производители сейчас начнут наращивать добычу: саудовцы могут выбросить на рынок до 1,2 млн, Россия – 0,4-0,5 млн баррелей в день. При этом биржевые цены будут падать не только из-за самого этого факта, но и из-за того, что на деле значительная часть сделок уже совершалась ниже «рынка»: те же саудиты применяли скидки в 4-7 долларов/баррель даже в период действия предшествующих соглашений о сокращении добычи, так что сейчас рыночные котировки просто дополнительно приблизятся к реальности.

Однако в перспективе я не могу представить себе реальных шансов на то, что действуя методами агрессивного снижения цен, ОПЕК и Россия смогут серьезно изменить глобальное соотношение спроса и предложения. Выбить с рынка поставщиков сланцевой нефти в США не получится: с 2014 г. темпы прироста добычи в Соединенных Штатах устойчиво растут, несмотря на отмеченное выше снижение скользящей средней; производители там ориентируются на внутренний рынок, который продолжит оставаться дефицитным по крайней мере еще 3-4 года, даже если бы прежняя динамика спроса и производства сохранялась.

Китай в ближайшие годы будет делать ставку, скорее всего, на расширение зарубежной добычи собственных компаний, в которую вложены десятки миллиардов долларов, и наверняка не станет «покупателем последней инстанции» для ближневосточных нефтяников. И хотя я не думаю, что мы увидим нефть по 20 долларов/баррель, я готов допустить, что цены закрепятся ниже 40 долларов на достаточно продолжительный срок.

И тут встает вопрос: насколько долгим он будет и что может поменять ситуацию? Однозначного ответа, разумеется, нет – но я бы сказал, что его надо искать не в новых сделках производителей и не в провокациях спекулянтов, а все же в том же самом балансе спроса и предложения, о котором я говорил выше.

Мир прожил последние двадцать лет под знаком ренессанса индустриального хозяйства, бурного экономического роста и урбанизации в Китае. Этот процесс более не будет столь же интенсивным, даже если КНР восстановится после нынешней эпидемии.

Снижение цен на нефть в первой половине 2020-х годов может, однако, стать основой для расширения рынка: в той же Индии, Бангладеш, в Африке существует огромный потенциал роста потребления – но весьма ограниченный ценовыми факторами. Нефть по 30 долларов/баррель наверняка найдет себе новые рынки, но процесс их открытия и передела будет медленным. При этом большинство этих рынков будут «заточены» под местный спрос, а не под потребности экспортно-ориентированных компаний – а это значит, что петрогосударствам придется в будущем собирать свои доходы не столько с западного мира и его поставщиков, сколько с той же мировой периферии, к которой они сами de facto относятся. Если к середине 2030-х успехи «зеленой» экономики оправдают нынешние ожидания, то поставщики углеводородного сырья могут оказаться самой проигравшей группой в новой системе глобального разделения труда.

Какими могут быть ответы на подобный вызов? На мой взгляд, вариантов в данном случае не слишком много. Единственной комплексной реакцией могла бы стать серия программ экономической перестройки (пока о ней задумывается только Саудовская Аравия, активно инвестирующая в нефтехимию, машиностроение, а в последнее время даже в туризм). Значительные резервы и устойчивая валюта могут позволить странам Персидского залива провести необходимые реформы и превратиться в успешные, не слишком зависимые от экспорта нефти, страны.

Однако применительно к неэффективным хозяйственным системам – от Венесуэлы до Ирана (а Россия тяготеет как раз к этой группе) основания для оптимизма найти намного сложнее, так как они, с одной стороны, будут пытаться решить свои текущие проблемы посредством девальваций (что само по себе ставит крест на технологическом перевооружении), и, с другой стороны, политически враждебны Западу, на рынки которого ориентировались все успешно индустриализировавшиеся государства.

Таким образом, мне кажется, мы присутствуем при новом запуске глобального «сепаратора»: в отличие от 2000-х годов, когда казалось, что «волна прилива поднимает все лодки», в 2020-х станет ясно, что те из них, команды которых за последнее время не удосужились поставить новые движки, чтобы спастись от отлива, могут просто остаться на мели…

Владислав Иноземцев
Экономист

Общество

Индивидуальные консультации и тренинги: в «Технограде» на ВДНХ пройдет карьерный форум

Разобраться в темах, посвященных трудоустройству, развитию карьеры и смене деятельности, помогут более 20 экспертов. 7…

Общество

В БФ «Семья вместе» рассказали о новом Семейном доме в Москве

Церемония закладки первого камня бесплатного Семейного дома благотворительного фонда «Семья вместе» состоялась на территории московской…

Общество

Как постмит помогает отслеживать выполнение задач после встреч

Роман Королев, руководитель по продажам Яндекс 360 для бизнеса, рассказал журналистам, что постмит — самый…