Скандал вокруг публикаций о статистике смертности обнаружил страх Кремля перед любыми цифрами. Их засекречивание, а также расширение прав полиции и поля для манипуляций на выборах — признаки подготовки к большим неприятностям, считает Андрей Колесников
Застоявшиеся в отсутствие информационных войн представители дипломатического и депутатского корпусов, а также примкнувшие к ним правоохранительные органы получили возможность размять затекшие от карантинного безделья члены. Неравный бой с главами разнообразных территориальных образований г. Прага, решивших в вверенных им местным населением муниципалитетах заняться коррекцией мемориальной политики, естественным образом завершился грандиозной перепалкой. Безусловно, это уровень наших государственных органов — ругаться с главами иностранных муниципальных образований. Битва за историческую правду закончилась тем, чем с 1920-х годов всегда и заканчивалась: очередной то ли Петров, то ли Боширов, хоть из НКВД, хоть из ГРУ, отправился на осмотр достопримечательностей с порцией яда для фальсификаторов истории. Но тут подоспел еще один повод для базарного скандала: весьма разумные и фундированные статьи в западной прессе, авторы которых едва ли имели целью кого-либо уязвить, а скорее, стремились разобраться в проблеме, поставили под вопрос адекватность статистики по уровню смертности от коронавируса в России. Заявления МИДа, обращения Думы в прокуратуру приподняли событие примерно до уровня прошлогоднего «вмешательства» Deutsche Welle и посольства США в наши богоспасаемые городские выборы.
КОРМЕЖКА ЦИФРАМИ
Проблема адекватности статистики смертности, о которой, вообще говоря, рядовые россияне мало что знали, благодаря дипломатам и депутатам оказались в фокусе общественного внимания. С учетом и в целом невысокого уровня доверия к государству и его органам, средний россиянин в глубине души склонен поверить скорее западным журналистам, чем нашим статистикам. Средний россиянин твердо знает со времен товарища Сталина — и это записано у него в генетическом коде — важно не то, как голосуют, а то, кто считает. Смертельный номер, исполненный на Смоленской площади и в Охотном ряду, очевидно, сработал ровно противоположным образом: если там, наверху, все забегали как ужаленные, значит, данные о занижении в разы статистики смертности имеют под собой основания.
СРЕДНИЙ РОССИЯНИН В ГЛУБИНЕ ДУШИ СКЛОНЕН ПОВЕРИТЬ СКОРЕЕ ЗАПАДНЫМ ЖУРНАЛИСТАМ, ЧЕМ НАШИМ СТАТИСТИКАМ. СРЕДНИЙ РОССИЯНИН ТВЕРДО ЗНАЕТ СО ВРЕМЕН ТОВАРИЩА СТАЛИНА — И ЭТО ЗАПИСАНО У НЕГО В ГЕНЕТИЧЕСКОМ КОДЕ — ВАЖНО НЕ ТО, КАК ГОЛОСУЮТ, А ТО, КТО СЧИТАЕТ
У российской и предшествовавшей ей советской власти всегда были проблемы с цифрами. Цифрами кормили. За них сажали и расстреливали (перепись 1937 года), после чего советские статистики всегда стояли за твердую завышенную «социалистическую цифру» и предпочитали стоять за высокие темпы роста, нежели сидеть за низкие. За одной большой цифрой неизменно прятались маленькие, в которых крылись малоприятные детали.
В последние несколько лет Кремль стал крайне болезненно относиться к количественным параметрам. Сначала у него никак не взлетали экономический рост и реальные располагаемые доходы граждан, что привело — по старой доброй традиции — к смене руководителя статистического ведомства (еще в 1990-е один из предшественников нынешнего отставника вместо увольнения оказался на нарах). Потом поперла негативная социальная статистика, причем в том числе о чрезвычайно мрачных настроениях россиян: в какой-то момент выдающиеся победы на фронтах гибридной войны перестали мобилизовывать трудящихся на поддержку личного рейтинга автократа.
Наконец, в период пандемии россияне, столкнувшиеся с импотентным государством, которое еще и отказалось их кормить (хотя обещало — в обмен на голоса на выборах) стали отказывать в поддержке символу властной вертикали — Путину В.В. Знаменитый своими 80-процентными рекордами рейтинг одобрения деятельности вождя (от «Левада-центра») обвалился со сравнительно безопасного плато в 68–69% до 63% в марте, а затем установил исторический антирекорд, побив даже слабенькие показатели 2011 и 2013 годов — упал до 59% в апреле.
После этого публичных данных даже тех социологов, которые работают в иных, нежели «Левада», структурах, стало заметно меньше: в администрации президента явно опасаются, что и без того депрессивные настроения населения окажутся еще безысходнее, если трудящиеся ознакомятся с коллективными мнениями по поводу результатов чуткого руководства страной.
ЗАДАВИВ СВОБОДНУЮ КАЧЕСТВЕННУЮ ПРЕССУ И ЗАПОЛНИВ ИНТЕРНЕТ-ПРОСТРАНСТВО СВОИМИ БОТАМИ, ТРОЛЛЯМИ И КИБОРГАМИ С КУХНИ КРЕМЛЕВСКОГО ПОВАРА, РОССИЙСКАЯ ВЕРТИКАЛЬ ОБРАТИЛА СВОЙ ВЗОР НА ВСЕ ЕЩЕ ДОСТАТОЧНО КРУПНУЮ ДИЧЬ — ИНОСТРАННЫЕ ИЗДАНИЯ
Эти страхи имели побочный эффект: продолжение зачистки информационного поля. Настал черед последней еще не до конца охваченной отеческой опекой Кремля и госолигархов ежедневной газеты — «Ведомостей». Медленное, но верное и последовательное удушение издания происходит сейчас на наших глазах.
Задавив свободную качественную прессу и заполнив интернет-пространство своими ботами, троллями и киборгами с кухни кремлевского повара, российская вертикаль обратила свой взор на все еще достаточно крупную дичь — иностранные издания. Преследование таких СМИ, как, например, Радио «Свобода» продолжается уже не один год, и удавка затягивается постепенно. Теперь возник еще один повод — с угрозами лишения аккредитаций и возбуждения уголовных дел — разобраться с крупными игроками, не имеющими даже русскоязычных версий (хотя когда-то дайджест The New York Times выходил в свет по-русски в содружестве с рядом российских газет, и это никак не отравило мозги россиян). The Financial Times и вовсе нельзя прочитать, не оплатив подписку, но российский МИД любезно доставил свежую иностранную прессу к утреннему кофе дорогих карантинных россиян, еще раз укрепив их в подозрении, что родные власти врут.
ЦИФРОВАЯ ПОЛИТИКА
Примечательно, что все эти пропагандистские интервенции происходили на фоне совсем уж откровенной подготовки к большому вранью и жестокому блокированию сопротивления лжи: вместе с поправками к избирательному законодательству, запретившими баллотироваться осужденным по ряду статей УК, в том числе и политическим, а также разрешившим дистанционное голосование и голосование по почте, наши законодатели резко расширили права полиции (вплоть до полной безнаказанности полицейских). Те, кто недоволен наглой подкруткой результатов предстоящих разнообразных выборов и голосований, получат теперь на законных основаниях полицейской дубинкой по ребрам. Законодатель окружил избирателя и налогоплательщика со всех сторон — не повернуться…
ПОПЫТКИ МАНИПУЛИРОВАТЬ ЦИФРАМИ — ЛИШЬ СИМПТОМ ЭТОГО СТРАХА. МИД И ДУМА ВЫДАЛИ ЕГО С ПОТРОХАМИ. А СТОИЛО БЫ СКРЫВАТЬ СВОЮ ПАНИКУ
Совершенно не случайно в сегодняшний словесный оборот прочно вошло понятие «бункер». Они все там, наверху, сидят в «бункере» и задраивают люки. Есть очевидные признаки такого развития событий. Тотальное вранье по цифрам — от статистики смертности, которая уже претерпела «позитивные» изменения после майских указов президента (исполнимых лишь методом фальсификаций) до результатов выборов. Панический страх ухудшающихся настроений тех социальных групп, которые раньше считались опорой режима — «простых» неполитизированных россиян. Нарастающий ужас перед социально-экономической статистикой и данными социологов.
Попытки манипулировать цифрами — лишь симптом этого страха. МИД и Дума выдали его с потрохами. А стоило бы скрывать свою панику.
Кстати, ни одного содержательного контраргумента по поводу статистики смертности властями не было предъявлено. Как и невозможен в сегодняшних политических обстоятельствах разговор по существу ни по одной проблеме. Статистику смертей от коронавируса в западных медиа и профессиональных кругах разбирают подробно, добросовестно и ежедневно. И никто не орет, что это дискредитирует ту или иную страну, и не грозит лишением аккредитаций.
Чтобы проблему решить, нужно в ней честно разобраться. Иначе она никогда решена не будет. Но в том-то и дело, что сегодняшняя российская власть уже давно перестала так ставить вопрос. Она не решает проблемы. Она их скрывает.
Андрей Колесников
