Последнее слово Улюкаева, выдвижение президента в кандидаты на пост президента и премьера «Нуреева» в Большом — итоги телевизионной недели
Под занавес 16-го сезона сериала «Тайны следствия» Мария Сергеевна Швецова уволилась из Следственного комитета и пошла в адвокатуру. Ей приспичило: надо было вытаскивать из-за решетки родного человека.
Хотя, если оглянуться на весь многосезонный сериал, то стоит признать, что героиня его была следователем, скорее, по штату, а на деле занималась главным образом защитой подозреваемых от гособвинительного уклона российских судов.
Уклон этот стал нынче особенно нагляден, если не сказать вопиющ.
Возопили социальные сети по случаю того процесса, что не один месяц идет над режиссером Серебренниковым — настолько было очевидно, что в зале суда нет и намека на честную состязательность сторон, что игра идет в одни ворота, а рефери явно подыгрывает обвинителям, и все предрешено.
Возопил на другом процессе уже сам подсудимый — Алексей Улюкаев: «10 лет строгого режима для человека 62 лет не сильно отличаются от смертного приговора». Но сначала он пришел в изумление. Потом ему стало смешно. И наконец впал в безумие, вследствие которого произнес растиражированную в сети речь, из коей следовало, что до него дошло, что с ним произошло. На него наехала машина, отчасти им самим сконструированная.
Вопрос: это несчастный случай или злая закономерность?
В последнем слове подсудимый повинился перед теми согражданами, на которых наше правосудие наезжало, наезжает и еще не раз наедет.
Слово обреченного производит особенно сильное впечатление в формате видеозаписи. Потому, наверное, камеры на подобные заседания не допускаются, кроме как на протокольные съемки, но правда сочится из всех щелей, и в соцсетях по многочисленным постам можно легко и с большой степенью достоверности реконструировать оба процесса.
Хотя для понимания их специфики это уже не обязательно делать, коли снят и показан на «Артдокфесте» документальный фильм Аскольда Курова «Процесс». Он, правда, посвящен другому герою, опять же режиссеру — Олегу Сенцову. Статья у него несравнимо более тяжкая: не хищение, а терроризм. Но зато технология «дела» — одна.
Особняком стоит бывший министр Улюкаев. За ним нет сообщников. Но все трое мобилизованы для устрашения тех групп населения, которые они представляют.
Стратегия точечных репрессий в сочетании с генетической памятью о массовых репрессиях, по идее, призвана дисциплинировать все слои населения. Заодно зондирует готовность народа к празднику послушания.
В очередном интервью Юрию Дудю другой Юрий — рокер Шевчук к месту припомнил Бердяева: «Склонен наш народ к оргиям и хороводам».
Оргии, видимо, еще впереди, а хороводы уже начались в связи с самовыдвижением президента в кандидаты на пост президента
Оргии, видимо, еще впереди, а хороводы уже начались в связи с самовыдвижением президента в кандидаты на пост президента. Народ просил, умолял… Он выглядел смущенным, хотел было отказаться, но перед лицом рабочих ГАЗа не смог, да и права на это не имел. Цитирую не точно, но за смысл ручаюсь вместе с известным русским классиком: «Извольте господа. Я принимаю должность. Так и быть, принимаю. Только уж у меня: ни, ни, ни!»
С облегчением вздохнул Артем Шейнин на Первом («Отпустило», — объявил он) и стал еще энергичней размахивать руками, дирижируя хороводом в ток-шоу «Время покажет».
Вдохновение посетило и Дмитрия Киселева. Он вдруг возбудился: «Бескомпромиссно фаллический «Восток-1» достал Америку до сердца». Тем же примерно способом достают всю ту же Америку в придачу с Украиной до сердца сегодняшние пропагандисты типа Киселева, Соловьева, Шейнина.
Ехидно подмигнул нам Иван Ургант, сообщив, что только он хотел написать письмо Деду Морозу с просьбой сделать так, чтобы новым президентом стал старый президент, как все так и вышло.
Хористы иногда позволяют себе петь не в унисон. Петр Толстой возражает против участия наших спортсменов в зимней Олимпиаде. Виталий Третьяков грозит им карой небесной. И это после того, как начальник разрешил ехать. Ну да, перегнули палку, но в патриотическом направлении.
Чем могла бы похвастаться наша пропаганда, не прибегая к фаллической ассоциации, так это тем, что в области балета мы опять впереди планеты всей. Состоялась премьера «Нуреева» в Большом. Все горды, включая пресс-секретаря президента.
«Офигеть, — воскликнула журналистка Елизавета Осетинская, — это Россия как она есть: элита в партере, режиссер под арестом. Стыд какой».
Для Михаила Швыдкого это не стыд, а козырь, с которым он вышел на «Агору» («Культура») рассказать о свободе творчества в нашей стране. И как только кто-то из участников ток-шоу заикался о цензуре, Михаил Ефимович воспламенялся: «Помилуйте, о чем вы говорите? Вот сейчас в Большом идет спектакль, режиссер которого находится под следствием. И это другая история, к творчеству не имеющая отношения».
Кто-то соглашался: «Цензуры у нас нет!»
А что же тогда запрет на показ документального фильма «Мустафа»?
Или прерванная демонстрация ленты «Полет пули»?
Или попытка изгадить фотовыставку Джока Стёрджеса «Без смущения»?
И это все только в последние дни.
Цензура, стало быть, цветет и благоухает — увы, мочой и другим отравляющим парфюмом. Только теперь травят не только произведения искусства и их авторов, но и их зрителей. Без смущения.
Юрий Богомолов
