3 марта 2017 года в Вене Специальный докладчик Организации Объединенных Наций (ООН) по вопросу о праве на свободу убеждений и их свободное выражение, Представитель Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) по вопросам свободы средств массовой информации, Специальный докладчик Организации американских государств (ОАГ) по вопросу свободы выражения мнения и Специальный докладчик по вопросу о свободе выражения мнения и доступе к информации в Африке приняли «Совместную декларацию о свободе выражения мнения, а также «фейковых» новостях, дезинформации и пропаганде».
Среди прочего, авторы декларации подчеркнули, что «некоторые формы дезинформации и пропаганды способны наносить ущерб репутации отдельных лиц и принципу неприкосновенности частной жизни либо иметь следствием подстрекательство к насилию, дискриминации или вражде в отношении определенных социальных групп».
С другой стороны, они выразили обеспокоенность в связи со случаями, «когда органы государственной власти порочат и запугивают средства массовой информации и угрожают им, утверждая, в частности, что эти СМИ «являются оппозицией», «лживы» и преследуют тайные политические цели, что порождает повышенный риск угроз и насилия в отношении журналистов, подрывает в среде общественности доверие к журналистике как институту, выполняющему функцию общественного контроля, и может дезориентировать общественность, стирая грань между дезинформацией и медиа-продуктом, содержащим факты, поддающиеся независимой проверке».
В декларации заявлено, что «право человека распространять информацию и идеи не ограничено лишь «правильными» высказываниями, что это право предполагает также защиту информации и идей, способных шокировать, оскорблять и внушать беспокойство, и что запрет на дезинформацию может нарушать международные правозащитные стандарты, что, в свою очередь, не оправдывает распространение официальными должностными лицами или представителями государств заведомо лживых либо непроверенных ошибочных утверждений».
Представители международных организаций подчеркнули важность обеспечения «беспрепятственного доступа как к самым разнообразным источникам информации и идей, так и к всевозможным способам их распространения, а также плюралистичных СМИ в демократическом обществе, в том числе в аспекте создания условий для общественной дискуссии и открытого столкновения идей в обществе и выполнения функции контроля за деятельностью органов государственной власти и влиятельных групп». При этом в декларации говорится о «преобразующей роли Интернета и прочих цифровых технологий, которые как позволяют получить ответ на дезинформацию и пропаганду, так и способствовать их распространению, в содействии способности граждан получать и распространять информацию и идеи».
Авторы декларации напомнили об обязанности «Интернет-посредников, которые облегчают реализацию права на свободу выражения мнения через использование цифровых технологий, уважать права человека».
Речь идет с одной стороны, о необходимости ограничивать опасный контент, но, с другой стороны, в декларации говорится о том, что «в тех случаях, когда Интернет-посредники намерены принять меры по ограничению контента, генерируемого третьими сторонами (например, удаление или модерация комментариев), выходящие за рамки юридических требований, им следует разработать четкую, наперед заданную политику, регулирующую такие меры. Эта политика должна определяться объективно правомерными критериями, а не идеологическими или политическими целями и должна, по возможности, утверждаться по итогам консультаций с пользователями»; пользователи также должны быть обеспечены информацией о подобных мерах и иметь возможность оспаривать примененные к ним санкции. В декларации выражается обеспокоенность «некоторыми предпринимаемыми Интернет-посредниками мерами по ограничению доступа к цифровому контенту или его распространения, в том числе с использованием таких автоматизированных процедур, как алгоритмы или цифровые системы удаления контента путем распознавания, которые по своей природе являются непрозрачными, которые не обеспечивают соблюдения минимальных процессуальных норм и (или) неправомерно ограничивают доступ к контенту либо его распространение».
Авторы документа выразили сожаление в связи с попытками «органов власти некоторых стран подавить инакомыслие и поставить под контроль общественные средства коммуникации посредством таких мер, как: введение репрессивных правил, касающихся учреждения и функционирования органов массовой информации и (или) вебсайтов; вмешательство в деятельность общественных и частных органов массовой информации, в том числе посредством отказа в аккредитации их журналистов и политически мотивированного судебного преследования журналистов; принятие законов, излишне ограничивающих допустимый к распространению контент; произвольное объявление чрезвычайного положения; введение технических мер контроля над цифровыми технологиями в виде, например, блокирования, фильтрования, глушения и закрытия киберпространства; а также усилий по «приватизации» мер контроля, когда Интернет-посредников принуждают принимать меры по ограничению контента; приветствуя и поощряя усилия гражданского общества и СМИ, нацеленные на выявление заведомо лживых новостей, дезинформации и пропаганды и привлечение внимания к ним».
Как заявлено в декларации, «государства могут ограничивать право на свободу выражения мнения только с соблюдением оговореных в международном праве критериев для введения таких ограничений, т. е. при том условии, что они предусмотрены законом, предназначены для решения тех или иных законных задач, признаваемых международным правом, необходимы для их решения и соразмерны им». Этот принцип должен соблюдаться независимо от государственных границ, от территории распространения информации и юрисдикции, под которую подпадает эта территория. При соблюдении указанного принципа «ограничения на свободу выражения мнения могут вводиться также для запрещения пропаганды ненависти по признакам, которые служат основанием для защиты, к которым относится подстрекательство к насилию, дискриминации или вражде (согласно пункту 2 статьи 20 Международного пакта о гражданских и политических правах)».
В документе отмечено еще несколько принципов, касающихся соблюдения права на свободу слова при ограничении контента, очевидным образом вступающих в противоречие с рядом норм действующего российского законодательства.
- «Посредники ни при каких условиях не должны нести ответственность за любой контент третьих сторон, относящийся к предоставляемым ими услугам, кроме случаев, когда они прямо вмешиваются в этот контент или отказываются выполнить отданное независимым, беспристрастным, авторитетным надзорным органом (например, судом) с соблюдением всех необходимых процессуальных гарантий указание о его удалении, при том что имеется техническая возможность выполнить это указание».
- «Следует рассмотреть вопрос о защите частных лиц от привлечения к ответственности за простую переотправку или привлечение внимания, через Интернет-посредников, к контенту, автором которого они не являются и в который ими не были внесены изменения».
- «Предписанное государством блокирование целых вебсайтов, IP-адресов, портов или сетевых протоколов является чрезвычайной мерой, которая может считаться оправданной лишь в тех случаях, когда она предусмотрена законом и необходима для защиты того или иного из прав человека или других законных общественных интересов, в том числе в зависимости от ее соразмерности, отсутствия менее ограничительных альтернативных мер, способных обеспечить защиту этих интересов, и соблюдения минимально необходимых процессуальных норм».
- «Введение ограничения на свободу выражения мнения в виде предписываемого государством внедрения систем фильтрования контента, не контролируемого конечным пользователем, является неправомерным».
