Попытки закрыть Европейский университет, отобрать Исаакиевский собор, слить крупнейшие библиотеки России находятся в глубоком внутреннем родстве. Легкость того, другого и третьего – знак времени.
Ясно, что спор об Исаакиевском соборе – вовсе не диспут о вере. Богослужения возобновились там еще в 1990‑м и идут ежедневно. Деятельность управляющего собором музея сосредоточена на поддержании в порядке гигантского здания и приеме туристов и не имеет ни малейшего атеистического или хотя бы антиклерикального оттенка. Намеченная передача Исаакия РПЦ как раз и станет попранием традиции, поскольку при царизме, будучи признан государственным объектом особой важности, в ведение духовного ведомства он не передавался.
Не менее ясно, что осада петербургского Европейского университета (к продолжающимся попыткам Рособрнадзора отобрать у него лицензию только что добавились атаки двух городских ведомств, требующих выгнать его из занимаемого здания из-за пары микроскопических нарушений) никоим образом не является местью за какую-либо его воображаемую оппозиционность или несистемность. Этот процветающий образовательный центр абсолютно системен. Любые его рекомендации, нацеленные на улучшение управления страной, всегда адресованы властям и никогда – улице.
И, наконец, еще одна, даже и по сегодняшним меркам странная акция – слияние двух гигантских библиотек в двух столицах, Российской государственной (бывшей Ленинки) и Российской национальной (бывшей Публички) – вообще не может иметь никаких общественных последствий, кроме разора и урона.
Продвижение этих трех проектов идет по разным траекториям. Скажем, Европейский университет, существование которого не раз одобрялось Владимиром Путиным, весьма любим на уровне публичных высказываний всеми официальными лицами. Его удушение производится поэтому без шума и за закрытыми дверями.
История с Исаакиевским собором, наоборот, раздражает интересантов своей не предвиденной ими публичностью. Двести тысяч подписей под петицией против отдачи собора ставят под вопрос гипотезу чиновника агитационной службы, предположившего, что эта отдача может быть не по душе только потомкам «выскочивших» из черты оседлости.
Ну а библиотечное дело примечательно, с одной стороны, малолюдностью кучки выгодополучателей этой затеи, а с другой – вялостью тех сотен тысяч, кто пострадает от ее реализации. Поскольку в сердцевине каждого из этих начинаний – желание оприходовать лакомый материальный объект, то именно так и принято их объяснять. Но ведь способов удовлетворить корысть много. Почему выбраны именно такие скандальные?
Потому что у нас стало легко и приятно делать то, что еще несколько лет назад требовало трудов и вызывало опаску.
Во‑первых, в глазах властей резко упал престиж современного знания, актуальной культуры и каких-либо профессиональных навыков. А околоначальственные фрики конвертировали эти настроения в соответствующую общественную атмосферу. Там, где мотоциклист Хирург – наставник экономистов, а «офицеры России» воспитатели искусствоведов, охота на каких-нибудь ученых, музейщиков или библиотекарей выглядит делом скорее нормальным, чем необычным.
Во‑вторых, количество и массовидность контрольно-проверочно-сыскных структур поднялись на такой уровень, когда в поисках улова они заведомо не могут удержаться в рациональных рамках. Плюс фактическое их слияние со структурами идеологическими, от РПЦ и Минкультуры до обновленного Минобрнауки. Плюс подтверждаемая каждодневным опытом безнаказанность любых доносчиков, проверяльщиков и разрушителей, какой бы ущерб ни был ими нанесен. Ломать стало легко и безопасно.
И, наконец, в‑третьих, все заметнее дезорганизация высшего руководящего круга. Серьезные решения, как известно, проводятся у нас в режиме спецопераций – с неизбежным конспирологическим подтекстом и таинственными нитями, уходящими наверх. Но нити как-то начали путаться, и, кажется, уже сами кукловоды не всегда понимают, чего хотят добиться. Поэтому лоббистские клики действуют довольно свободно и уже не особенно дожидаются высочайшей отмашки.
В такой системе координат очень удобно сводить клановые счеты (которые определенно играют роль в борьбе против Европейского университета, сотрудничающего с Алексеем Кудриным), биться за материальные выгоды, да и просто самоутверждаться (в случае с Исаакием амбиции, думаю, поважнее корысти).
Еще не так давно система при всем своем автократизме к некоторым вещам испытывала что-то вроде суеверного почтения. Сегодня у нее не осталось ничего святого.
Сергей Шелин
Обозреватель информационного агентства «Росбалт»
