Активная часть общества состоит из людей, имеющих опыт лояльности или взаимодействия с властью
Влиятельный, но все же нишевый («о культуре») сайт «Кольта» проводит выборы морального авторитета; на протяжении многих лет тот же сайт проводил аналогичное голосование о «публичных интеллектуалах», но теперь, как объясняет редакция, чистая интеллектуальность выходит из моды, потому что общество переживает «этический бум». Теперь главное – не кто самый умный, а кто самый порядочный, или, так точнее, кто наименьшая сволочь. Выбирать наименьшую сволочь, конечно, интереснее, чем самого умного. Опрос «Кольты» сам собой делается важным общественно-политическим событием вне зависимости от количества и от качества голосующих.
Кажется, потребность в выборе моральных авторитетов, которой не было еще вчера, теперь действительно назрела. Если политическая система выстраивается так, что безальтернативность делается ее определяющим свойством, поиски политической альтернативы сами собой перемещаются в пространство этики или культуры. Обострение общественных отношений в сочетании с деградацией публичной политики – это политический кризис, разрешение которого возможно уже не в результате «честных выборов», которых одно время было модно добиваться, а на ценностном уровне, когда в пространстве официальных ценностей остаются только люди, напрямую связанные с безальтернативной властью, а те, кто не связан, живут по своим правилам, не зависящим от текущих политических установок.
К середине десятых, по мере исчерпания привычных политических способов противостояния власти, Россия объективно достигла того состояния, в котором на смену доказавшим свою бессмысленность «политическим» Зюгановым, Жириновским и Явлинским (а может, даже и Навальным) должны приходить «этические» Гавелы, Манделы и Солженицыны, но тот даже максимально широкий круг, из которого такие «не вполне политические» лидеры могли бы произойти, так или иначе поражен всеми болезнями, свойственными обществу и его элитам. Если считать моральной чистотой возможность отчитаться за каждое слово, каждый шаг и, что важно в наших условиях, каждую копейку, то этой возможности лишены сегодня примерно все.
Восемнадцать путинских лет – это долго; безусловная политическая незапятнанность если и возможна, то выглядит скорее дискредитирующим обстоятельством – режим за эти годы менял свой облик и содержание много раз, и последовательное, бесперебойное оппонирование ему оказывается так же аморально, как он сам. «Путин» – переменная величина, значит «против Путина» – тоже совсем не признак постоянства. Путин-2000, Путин-2003, Путин-2007, Путин-2012, Путин-2014 – это в любом случае разные Путины, часто противоречащие друг другу в самых базовых вещах, и тот, кто был недоволен Путиным на всех этапах этого противоречивого пути, сам по умолчанию будет непоследовательным или даже лицемерным, то есть политически такая позиция может даже быть оправданной, но этически – точно нет (представьте в роли бесспорного морального авторитета, скажем, Гарри Каспарова; что-то не так, правда же?). Активная часть общества так или иначе почти полностью состоит из людей, имеющих опыт лояльности или взаимодействия с властью, то есть российский Гавел, сферический в вакууме, рискует оказаться ветераном «Фонда эффективной политики», федерального телевидения или даже «Единой России», и если выбирать моральных авторитетов из имеющихся кандидатур, то тут надо, по крайней мере, признавать, что моральный авторитет должен быть сам немного аморальным.
При этом отношение к власти и тому, что она делает – очевидно, не единственный критерий. Есть Украина (морален ли российский интеллектуал, радовавшийся успехам АТО в Донбассе или, скажем, желающий передачи Крыма Украине?), есть национальное прошлое (отношение к большевизму, сталинизму, Ельцину), фактор народа (который сам по себе ловушка – рассуждая о народе в третьем лице, очень легко поставить себя вне его, а раз так, то какой ты моральный лидер, для кого – для посторонних, чужих?), есть русский вопрос, одинаково табуированный по обе стороны лояльности, есть еще много чего – анкета морального авторитета в условиях России десятых незаполняема, этого теста не пройдет никто, любое сочетание взрывоопасно, любое направление тупиково. Последовательный либерал обнаружит себя радующимся гибели доктора Лизы. Последовательный патриот станет сопереживать пиратам из ЧВК Вагнера. Последовательный государственник поцелует в плечо Рамзана Кадырова.
Можно ли при таких условиях выбрать морального авторитета? Он возможен там, где есть мораль, признаваемая всем обществом. Он возможен там, где есть общество. Если чего-то не хватает, любое голосование будет устроено по тому же принципу, что и давние телевизионные выборы имен, достопримечательностей и прочего, где Сталин боролся со Столыпиным, а ингушская крепость Вовнушки с Мамаевым курганом, и утверждающие свое, смешиваясь с ниспровергателями чужого, ведут себя так, что лучше держаться от них подальше.
Участники голосования «Кольты» выбирают главного героя продолжения хармсовской пьесы, в которой новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного – победитель выйдет к людям, скажет «Я моральный авторитет», и услышит то же, что слышали писатель, художник, композитор и химик. Другое развитие событий не предусмотрено самим устройством российской реальности, тем более что невозможность моральных авторитетов – не самая чудовищная ее проблема.
Олег Кашин
Журналист
