Я установил сам себе запрет на просмотр телевизионных новостей и ток-шоу. Я попытался настроить себе ленты в социальных сетях так, чтобы не видеть всеобщей истерики по поводу бельгийских терактов. Но выкрики про то, как нам защитить Европу от захлестывающей ее волны террористических атак, долетают даже до меня. Рецепты спасения Европы предлагают все на свете от националистов до либералов. И иногда мне кажется, будто я единственный человек, который совершенно не собирается ни от кого защищать Европу.
Для спасения Европы я не собираюсь ничего делать. У меня нет ни одного соображения про то, как надо наладить в Европе жизнь. И не потому, что мне не жалко брюссельцев или парижан. Мне их жалко. Я могу им посочувствовать и даже предложить из вежливости беспомощную свою помощь. Но на самом деле я, будучи россиянином, никак толком не могу европейцам помочь.
Все несчастья, которые обрушились в последнее время на европейцев, обрушивались уже и на меня, и я не сомневаюсь, что обрушатся еще.
У них взорвали аэропорт? Но и у меня тоже взрывали аэропорт, так что нельзя считать мою страну экспертом по безопасности аэропортов. У них взорвали метро? Но ведь и у меня в стране взрывали метро, так что нельзя считать мою страну экспертом по безопасности метрополитенов. У них взорвали концертный зал? Но и у меня в стране захватывали театр…
А еще у меня в стране взорвали школу, несколько самолетов, несколько жилых домов, электричку, рынок… И сумасшедшая фанатичка ходила у меня в стране по улице с отрезанной головой ребенка в руках.
И все это происходило не давно, а продолжает происходить с трагической периодичностью, несмотря на бесконечные запреты всего на свете и несмотря на такие параноидальные меры безопасности, что скоро даже в уборную мы будем ходить сквозь рамку металлоискателя.
Все, буквально все несчастья, которые случились в Европе, случались уже в моей стране. А еще в моей стране случилось множество несчастий, которых в Европе отродясь не было. И я, следовательно, могу посочувствовать бельгийцам, вздохнуть скорбно, что, дескать, я знаю, каково это, когда взрывают метро. Но ни малейшего права я не имею рассуждать об их безопасности, потому что чья бы корова мычала про безопасность, а моей-то корове следует хранить молчание про безопасность еще тысячу лет.
Я всерьез думаю, что до тех пор, пока не попросят, никогда, буквально никогда не следует налаживать жизнь соседей. Будь то в быту или в политике. Соседке по лестничной клетке не следует говорить, что она напрасно позволяет ребенку гулять без шапки в холодную погоду, а если соседка ребенка, наоборот, слишком кутает, то все равно не следует ей про это говорить. И даже если соседкин ребенок простынет оттого, что гулял без шапки, или, наоборот, оттого, что взмок в слишком теплой одежде, все равно никогда не следует произносить никаких фраз, начинающихся со слов «я же говорил…», «а это потому что…», «я давно предлагал…», «теперь-то ты убедилась?..»
Потому что надо заниматься собой. Воспитывать своих детей. Налаживать свою безопасность. Убирать свою грязь. Делать свою работу.
Если все это будет хорошо получаться, если соседям понравятся наши дети, наша безопасность, наша чистота и наша работа, то рано или поздно они сами придут и спросят совета.
Мне даже странно, что я пишу такие банальные вещи. Как бы и меня тоже не поразила эта наша всеобщая болезнь — синдром бревна и соломинки, привычка лезть, когда не просят, с дурацкими поучениями про то, чего сам не умеешь.
Валерий Панюшкин
