Игорь Иртеньев: к режиму Путина надо относиться плохо. Или очень плохо. Зависит от темперамента
Классик юмора и сатиры Игорь Иртеньев вот уже несколько лет на зиму уезжает из Москвы в Израиль: у него двойное гражданство. У нас уже вполне себе зима, так что мы с заснеженного Урала дозвонились до «поэта-правдоруба» в нисколько не снежный Израиль.
«Вся надежда – на человеческие контакты, государства вряд ли найдут общий язык»
— Игорь Моисеевич, поддерживаете ли вы отношения с Виктором Шендеровичем и Андреем Бильжо, с которыми вместе работали на телевидении?
— Мы с Аллой (Алла Боссарт – жена Игоря Иртеньева, журналист, поэт, прозаик – прим. ред.) как минимум полгода проводим в России, где, разумеется, встречаемся, да и находясь в Израиле, тоже не теряем связи. Виктор меня восхищает своей отвагой, он же фактически по канату ходит! Андрей – очень креативный (не люблю это слово, но сейчас почему-то ничего другого на ум не приходит) человек, он невероятный выдумщик в самых разных областях. С обоими мы не просто поддерживаем отношения – мы дружим.
— Но за последние года три вы прервали отношения с некоторыми старыми приятелями – например, с замечательным писателем Александром Хургиным…
— И это меня не радует, но я на своей странице в Facebook уже не раз объявлял: за русофобию и антисемитизм – в бан. Саша, уроженец Днепропетровска, живущий последние годы в Германии, но всем сердцем переживающий за Украину, к сожалению, в какой-то момент перешел черту – для него жители России стали неотличимы от российских властей. Ситуация с Украиной ужасная, горькая, она прошла по дружбам, по родственным узам… Я стараюсь в разговорах с некоторыми старыми друзьями обходить эту тему, но когда боишься сказать лишнее слово, это уже, согласитесь, не вполне полноценная дружба.
— Но в Украине вы все-таки бываете…
— Даже вы сказали: «в Украине»!
— Да, уже заставляю себя, хотя это и не по-русски. Но я вижу, что моих украинских друзей и родственников «на Украине» задевает, им этот речевой оборот неприятен, и я не хочу портить им настроение.
— Эта разрушительная ситуация, похоже, надолго… Вся надежда – на человеческие контакты, наши государства в ближайшее время вряд ли найдут общий язык.
— Многим читателям сегодня катастрофически не хватает иронии, они ко всему относятся со «звериной серьезностью», как это называл Василий Павлович Аксенов. Вам не кажется? Года три тому назад именно из-за этого на вас обрушилась лавина оскорблений – просто потому, что люди оказались не способны отличить автора от его иронического героя…
— Да, была такая история. Я опубликовал стихи, как бы от имени персонажа, который эмигрировал из России, а потом вернулся. В Израиле местные идиоты заклеймили меня как предателя. Тогда я написал продолжение и огреб уже от родных российских*.
Надо учитывать, что Израиль – воюющая страна, и чувство юмора в такой ситуации у многих отказывает совершенно естественно. Похожая история с Украиной. Когда я недавно ездил в Киев, опубликовал как бы впечатления своего опять иронического героя, где была фраза: «Киев – очень старый город, возможно, даже старше, чем Москва». Нашлись украинцы, которые стали всерьез мне возражать. Но я их понимаю: война идет, оборонное сознание…
«Отношение к Путину сильно зависит от возраста и образовательного ценза»
— Игорь Губерман, живущий в Израиле гораздо дольше, чем вы, признается, что не овладел ивритом и даже в магазине объясняется с продавцами с большим трудом. А у вас как с языком?
— Даже до десяти не могу досчитать на иврите. Я просто понял, что это бесперспективная затея – мне в следующем году будет 70, какое уж тут изучение языков… Освоить иврит на таком уровне, чтобы можно было общаться с интеллигентными людьми, уже нереально, а на уровне гастарбайтера, «моя твоя понимай» – смысла нет.
— Да в интернет зашел и все узнал, о чем угодно, газеты покупать совершенно не обязательно. К тому же надо учитывать специфику городка Кармиэль, где мы живем. Я думаю, процентов 70 его жителей говорят по-русски, и почти любую проблему можно решить, не переходя на государственный язык. А в процессе запоминания одного слова из иврита я забуду три русских слова – и зачем, спрашивается, мне это?
— Мои друзья в Германии, перебравшиеся туда с Урала, рассказывали, что правительство проводит политику равномерного распределения переселенцев по германским землям, чтобы не было таких русскоязычных городов, как ваш Кармиэль…
— Думаю, они несколько преувеличивают – русские в Германии, особенно пожилые, все равно общаются по-русски и вполне спокойно живут, не выучив немецкого. А в Израиле рассредоточить переселенцев из СССР так, чтобы они не образовывали русскоязычных сообществ, просто невозможно – маленькая страна. Да и не вижу я в этом ничего плохого для Израиля. Знаю семьи, где дети свободно владеют и русским, и ивритом – так это же хорошо! Чем больше языков человек знает, тем больше перед ним возможностей открывается.
— Естественно, я не могу говорить за всю русскую общину. Думаю, что по-разному. В моем кругу особых разногласий нет – Крым был аннексирован незаконно, поддержка донбасских сепаратистов ни в экономическом, ни в политическом плане не отвечает интересам России. Участие в сирийских делах, в моем опять же кругу, особенно не обсуждалось, но вообще бытует мнение, что любое ослабление враждебно настроенных соседей выгодно Израилю. Отношение к Путину, как мне представляется, сильно зависит от возраста и образовательного ценза. Пенсионеры, которые смотрят исключительно российское телевидение, в основном его поддерживают. Образованная или, скажем так, продвинутая часть населения, для которых телевизор не является единственным светом в окошке, разумеется, нет. Короче, всё как в России, ну разве что не столь оголтело.
— Как вы думаете, режим Путина – это «кровавая диктатура» или скорее плутократия в духе Гоголя и Салтыкова-Щедрина? Как к нему относиться?
— Ну какая кровавая? Нет, конечно. Относиться надо плохо. Или очень плохо. В зависимости от темперамента. Но если вам нравится плутократия – ради бога.
— Какие ваши строки, по вашему собственному мнению, наиболее подходят для характеристики сегодняшней России?
— Ну, может, эти сгодятся?
Страна моя идет ко дну
Со мною заодно,
А мне обидно за страну
И боязно за дно.
— Не кто-нибудь, а бывший министр культуры Швыдкой как-то заявил, что «цензура только улучшает качество писательских творений». Что на это скажете?
— Чушь собачья! Не заслуживает комментариев.
— Вы сами ощущали на себе или ощущаете сейчас давление цензуры после «Итого»? Сказалось ли ваше «правдорубство» на доступе к СМИ, издательствам?
— Ну, не могу сказать, чтобы меня и раньше так уж прямо давили. О моем правдорубстве, которое закончилось с разгоном тогдашнего НТВ, вообще, думаю, мало кто помнит. Что касается СМИ, то что мы под этим понимаем? Если ТВ, то меня действительно туда особо не зовут, хотя изредка и случается. Кстати, имеется стишок на эту тему:
Звонила тут тетка с канала «Россия»
И в гости меня на эфир пригласила.
На этот, на самый, «Россия» канал,
Ну, я ее нахер, понятно, послал.
Ну, может, не так, что б совсем уже прямо,
Какая ни есть она все ж таки дама,
А я, хоть махнул на приличья рукой,
Но все же писатель какой-никакой.
А если б туда же послал Би-Би-Си я,
То мной бы, возможно, гордилась Россия,
Что только собой почему-то горда.
Но мне с Би-Би-Си не звонят никогда.
А, впрочем, возможно, они и звонили,
Но было, наверное, занято или –
Могла и такая случиться фигня, –
Что попросту не было дома меня.
«Поэтическая жизнь во многом переместилась в Facebook»
— Вы регулярно выкладываете свои стихи и другие тексты в Facebook. Значит ли это, что книги – вчерашний день и вы полностью ушли в Сеть? Как при таком раскладе прожить поэту? За книгу полагается гонорар, потиражные, а за публикацию в Facebook ведь ничего не платят…
— Вообще-то мне Facebook с головой хватает. Сейчас поэтическая жизнь во многом переместилась туда. Там я выкладываю свои новые стихи. У меня подписчиков двадцать с лишним тысяч – никакому толстому журналу сегодня такое количество не снилось. Что, впрочем, никак не отменяет их культурообразующей роли. В литературных журналах печатаюсь регулярно по нескольку раз в год. Также я колумнист в сетевом издании «Бесэдер?» – знаете о таком?
— Конечно, я захожу туда по вашим ссылкам, но, возможно, не все наши читатели знают, что это такое – расскажите.
— Журнал «Бесэдер?» возник в начале 90-х, когда Марк Галесник приехал из Питера в Израиль. Это русскоязычное юмористическое издание было чрезвычайно популярным у тогдашней алии (волны эмиграции в Израиль – прим. ред.). Это была площадка, на которой недавно прибывшие из СССР израильтяне могли посмеяться над волнующими их проблемами. Но по мере того, как люди приживались в Израиле и становились уже не свежеприехавшими, а полноценными израильтянами, издание стало терять популярность. Сегодня бумажной версии нет, есть портал, где я регулярно публикуюсь. Портал обновляется дважды в неделю, мои тексты там появляются еженедельно.
А когда стихи накапливаются, я их выпускаю книжкой. Обычно это бывает раз в два года перед моей поездкой в Соединенные Штаты. Самая свежая вышла в прошлом году в московском издательстве «Время»: «Повестка дна. Стихи 2012-2014». В чуть измененном составе она сначала была выпущена в издательстве «Бесэдер» под названием «Жанр кризиса». Экземпляры, которые мне принадлежат, я продаю во время выступлений. То, что реализуется в России в книжных магазинах, конечно, никакого дохода не приносит. Регулярные публикации в сети позволяют поддерживать хорошую форму… В следующем году планирую выпустить очередной сборник в моем любимом издательстве «Время» и поехать с ним на традиционные американские гастроли.
— Обижаете! В первом томе даже есть мое приветствие…
— Точно, я запамятовал! Что можете сказать о краснобурдинцах? Вам интересно их читать, или журнал производит впечатление сугубо уральского продукта для потребления уральцами?
— Я очень хорошо отношусь к этому изданию еще с тех времен, когда главным редактором там был Александр Соколов, который сейчас «переформатировался» и, кажется, ушел в религию. Но мне вообще-то не слишком по душе КВНовский юмор или жанр «мелкого брызга», по определению Жванецкого. Там буквально шутка на шутке, и такая плотность для меня несколько избыточна. Я все-таки предпочитаю литературный юмор.
Вот журнал «Магазин Жванецкого», где я был главным редактором, строился совсем на других принципах. Многих авторов, сегодня широко известных, мы там опубликовали. Евгения Шестакова, например, Михаила Векслера, Дмитрия Горчева, так рано, к сожалению, ушедшего. И рядом размещали тексты маститых авторов – Людмилы Петрушевской, Евгения Попова, Аркадия Арканова… И замечательное оформление было нашего главного художника Андрея Бильжо. Такой артхаус, если угодно.
— Потому-то журнал и прекратил свое существование?
— Ну конечно. Но и все юмористические издания, возникшие в 90-е, уже в прошлом, осталась практически одна «Красная Бурда». Я от души желаю ребятам успеха!
— Смотрите ли «Comedy Club» и как к нему относитесь?
— Не смотрю. Это еще один отросток КВН.
— А КВН тоже не смотрите?
— Нет, конечно. Это невыносимо. Осиновый кол в его гроб был забит празднованием юбилея в Большом Кремлевском дворце, где главным гостем был Путин. В свое время это было мощное протестное явление и официоз с ним был просто не совместим. Сейчас одно название осталось.
— Не смотрю. Изначально неудачный проект, по-моему. Андрей Максимов, подобострастно выслушивающий Михал Михалыча, потом эти пафосные проходы по Красной площади, звон курантов… Я к Жванецкому отношусь с великим почтением, но в выморочном «Дежурном по стране» смотреть его мне тяжело.
— Что же вы смотрите по российскому телевидению?
—В основном сериалы, если они приличные. Сейчас в четыре глаза смотрю сериал «Черная кошка». «Культуру» смотрю, «Дождь»…
— А «Таинственную страсть» смотрели?
— Ой, это беда…
* Привет, немытая Россия,
Я снова твой, я снова тут,
Кого, чего ни попроси я,
Мне все и всё как пить дадут.
Два года за хребтом Сиона
Кормил я по приютам вшей,
Пока меня народ Закона
Оттуда не попер взашей.
Не нужен нам поэт Иртеньев,
У нас своих тут пруд пруди,
По части этой херотени
Мы всей планеты впереди.
Хоть Рабинович ты по слухам,
Да и по паспорту еврей,
Но ты не наш ни сном, ни духом,
Чужой, как рылом, так и ухом,
Так что вали отсель быстрей.
Не видят проку, друг сердешный,
В тебе ни Кнессет, ни Мосcад,
Ступай в свой край глухой и грешный,
Покинь наш плодоносный сад.
2.
Концы с концами еле-еле
Чтобы свести с большим трудом,
Продал я виллу в Кармиэле
И в Хайфе трехэтажный дом.
И вновь ступни свои босые
Направил к прежним берегам,
Прими меня, моя Россия,
Я за плетни твои косые
Любую родину продам.
Ария невозвращенца
Опять поэта обосрали
Буквально с головы до ног.
Прими назад меня, Израиль.
На твой отеческий порог
Я возвращаюсь блудным сыном,
Чтобы к ногам твоим припасть,
Чтобы целительным хамсином
Как прежде надышаться всласть.
Да, поступил я некрасиво,
Как распоследний сукин кот,
Гуд бай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
В страну, не знающую мыла,
Мне нет обратного пути,
Я на Рублевке продал виллу,
Чтоб на дорогу наскрести,
Потом часы на Спасской башне
И стены древнего Кремля,
Потом озера, реки, пашни,
Равнины, горы и поля.
И вот, ободран, нищ, изранен,
Унижен, проклят и забыт,
Вновь возвращаюсь я в Израиль
Налаживать свой скромный быт.
Роняя крокодильи слезы,
Назад в него ползу ползком,
И злые русские березы
Грозят мне в спину кулаком.
Игорь Иртеньев, родился в Москве в 1947 году. Закончил Ленинградский государственный институт тетра, музыки и кинематографии, а после срочной службы в Забайкальском военном округе – Высшие театральные курсы. Работал на Центральном ТВ, в газете «Московский комсомолец». В 1994-2003 годы – главный редактор иронического журнала Михаила Жванецкого «Magazine». Принимал участие в создании популярных сатирических программ «Итого», «Бесплатный сыр», «Плавленый сырок».
Как литератор публикуется с 1979 года, с 1984-го занимается литературным трудом профессионально. Иртеньев – автор двух десятков поэтических сборников, лауреат премии «Золотой Остап», премии «Золотое перо» Союза журналистов России.
