То, что Владимир Вольфович Жириновский крайне несдержан на язык, хорошо известно. Как и то, что он крайне полезен для Кремля (озвучивая то, что «кремлевские» сами иногда думают, но сказать стесняются). И потому остается безнаказанным, что бы ни заявил.
Однако 22 марта, как представлялось, даже г-н Ж. перешел грань ему дозволенного и в эфире телеканала «Россия 1», говоря о террористических актах в Брюсселе, заявил дословно следующее: «Теракты сейчас идут в Европе, и будут идти. И нам это выгодно. Пусть они там подыхают и погибают».
Что практически точно совпадало с написанным в статье 205.2 УК РФ — о публичном оправдании терроризма («публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании»).
Я решил заставить наконец Жириновского ответить за свои слова и написал председателю Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкину с просьбой провести проверку этого высказывания. И по ее результатам рассмотреть вопрос о возбуждении в отношении В.В. Жириновского уголовного дела по ч. 2 ст. 205.2 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма».
Через полтора месяца пришел показательный ответ от Главного следственного управления по Москве, которое, рассмотрев мое обращение и глядя на откровения Жириновского широко закрытыми глазами, заявляет, что «отсутствуют достаточные данные, указывающие на признаки какого-либо преступления». После чего пересылает мое обращение в ГУ МВД по Москве (хотя хорошо известно, что уголовные дела по ст. 205.2 возбуждает именно Следственный комитет) и сообщает мне, что будут проведены некие «оперативно-розыскные мероприятия».
С какой стати их проводить и что «разыскивать», если Жириновский словоизвергался на всю страну в эфире одного из главных государственных каналов? Заметим: он регулярно позволяет себе заявления, которые (если внимательно прочесть ст. 354 УК РФ) вполне подпадают под определение «публичные призывы к развязыванию агрессивной войны», что тоже является уголовно наказуемым деянием. Призывает то «разбомбить», то «стереть», грозит ракетами и ядерным ударом — и все это открыто, гласно и без малейшего стеснения.
Какие еще «оперативно-розыскные мероприятия» надо проводить, чтобы понять, что Жириновский одобряет теракты в Европе? Что еще он должен сказать, чтобы Следственный комитет открыл глаза и увидел очевидное?
Конечно, мне было понятно: помощь, которую Жириновский постоянно оказывает Кремлю, должна вознаграждаться не только местом в парламенте, но и неприкосновенностью для закона. И все-таки давайте представим себе, что кто-то из западных (или паче чаяния украинских) политиков позволил себе что-то подобное после теракта в России (которые порой случаются — к ужасу и горю граждан). Есть сомнения в том, что на протяжении как минимум недели на федеральных телеканалах с утра до вечера бушевала бы буря праведного гнева? Что Киселев и Соловьев, Толстой и Лавров, Захарова и Марков, Рогозин и Нарышкин захлебывались бы от негодования, обличая «двойные стандарты Запада» и «украинских фашистов — сторонников террористов»? Что «Комсомолка», «Известия» и прочие «Культуры» посвящали бы целые полосы этой теме? Что в Госдуме парламентарии соревновались бы в гневных выражениях и принимали возмущенные резолюции?
Нет никаких сомнений и в том, что если бы кто-то из западных политиков публично грозился «разбомбить» Россию или нанести по ней ядерный удар — реакция была бы точно такой же.
А вот когда все то же самое позволяет себе Жириновский — наступает мертвая тишина. Никто из коллег по Госдуме его даже не одернул. И Следственный комитет счел это милыми политическими шалостями. По принципу: «да, это сукин сын, но это наш сукин сын».
Я, конечно, не питал иллюзий по поводу привлечения Жириновского к реальной ответственности, но хотел увидеть официальный ответ, который бы подтвердил, что полезному для власти персонажу можно безнаказанно говорить все что угодно. В том числе публично одобрять терроризм за пределами России.
Ответ получен. Подтверждение дано.
Впрочем, у меня есть право обжаловать этот ответ в суде, и я постараюсь этим правом воспользоваться.
Борис Вишневский
