По словам ректора РАНХиГС, нынешний кризис лучше сравнивать с военным временем, так как в его основе нет экономических причин. Экономисты и бизнесмены отмечают, что выход из кризиса будет зависеть от действий властей
Пандемию коронавируса можно сравнить с войной, так как сейчас Россия столкнулась с экономическими последствиями неэкономического кризиса, заявил на конференции «Сценарии выхода из COVID-кризиса», организованной компанией А1 (входит в «Альфа-Групп»), ректор РАНХиГС Владимир Мау.
«Вирус — это фактически вражеский генштаб, про который мы ничего не знаем, есть врачи, которые сопротивляются, есть ученые, которые пытаются понять, как повлиять на его решение. Принципиально в основе всего этого лежит не экономическая логика. Дальнейшее развитие связано с тем, как будут решаться не экономические вопросы. Это наиболее уместная аналогия с войной, поскольку здесь есть проблема неприемлемого ущерба, есть традиционная для военных действий проблема соотношения между людскими и экономическими потерями. В какой мере можно идти на людские потери ради спасения экономики? Одно влияет на другое, это во многом экзистенциальный выбор», — сказал докладчик.
С точки зрения государственной политики при выходе из кризиса одной из ключевых должна стать новая модель здравоохранения, считает ректор РАНХиГС. Построение новой системы может стать тем же, что было железнодорожное строительство для конца XIX века, которое вытянуло за собой другие отрасли. «Но мы не знаем эффективной модели развития здравоохранения», — предупредил Мау.
Владелец АЕОН Роман Троценко высказал мнение, что общее влияние пандемии на Россию будет сохраняться еще 24–30 месяцев, и мир может столкнуться с еще одной волной инфекции по примеру распространения испанского гриппа в начале XX века. Это влияние будет неравномерным, так как вполне возможно, что найдутся страны, которые так и не вернутся на траекторию нормального развития.
Сейчас во всех странах карантинные меры снимаются по причинам экономического характера, считает Троценко: «Вероятность умереть от коронавируса — 1,5%, а от голода — 100%. Политики и бизнесмены, выбирая, что делать — сохранять lockdown и получить экономическую смерть либо иметь медицинские риски, но вернуться к работе, выбрали второе».
Говоря о России, бизнесмен отметил, что ожидает сохранения сырьевой модели экономики: запала изменить ее не хватит, но «можно замахнуться на следующий уровень передела, в металлургии попытаться выйти в холодные прокаты, из газа перейти к газохимии» и т.д.
Директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев согласился с военной аналогией. «Одно различие, что во время войны обычно случается разрушение производственного потенциала. Сейчас ничего нет. Фактически экономика заморожена, это абсолютно не экономический кризис», — считает он.
По мнению Иноземцева, выход из кризиса будет зависеть от целей, которые перед собой поставят государства. «Часть государств стремится сделать все, что возможно, чтобы вернуть ситуацию, часть стремится воспользоваться ситуацией. Россия относится ко второй части. В условиях пандемии можно осуществить огромные количество и не экономических реформ. Там, где государства пытаются вернуться любой ценой, там выход будет наиболее быстрым», — предположил экономист.
Совладелец «Альфа-Групп» Михаил Фридман отметил, что на фоне технологических изменений, вызванных кризисом, изменятся и правила игры для бизнеса: «Думаю, что одна из причин фундаментальной недооценки российских активов — отсутствие понятных и прозрачных правил игры, которые помогли по достоинству оценить стоимость российских компаний». Фридман предложил на фоне кризиса «упрочить в бизнес-сообществе стабильные правила».
Автор: Павел Казарновский
