«Кто именно был расстрелян и кем — вопрос пока открытый»

13 сентября 2019
Общество

Российское военно-историческое общество снова заявляет, что в урочище Сандармох в Карелии найдены советские военнопленные, казнённые финскими войсками, а не жертвы сталинских репрессий. «Фонтанка» публикует фрагмент книги Ирины Флиге, которая лично искала эти расстрельные ямы по документам НКВД.

«Кто именно был расстрелян и кем — вопрос пока открытый»

Майстерман Семен/Фотохроника ТАСC

«В урочище Сандармох могли быть захоронены в том числе наши военнопленные, которые находились в финских (концентрационных) лагерях в годы Великой Отечественной войны», – заявил на днях на специальной пресс-конференции в Москве научный директор РВИО Михаил Мягков. Коллеги министра культуры Владимира Мединского, председателя РВИО, говорят про «финский след» второй год. Очередные раскопки на месте мемориального кладбища Сандармох под Медвежьегорском в Карелии прошли в августе 2019 года. Мягков рассказал, что его коллеги в этом году подняли из могил останки пятерых человек, вместе с фрагментами шинелей, гимнастерок, валенок, пуль и гильз от оружия различного калибра и «производства разных стран».

Урочище Сандармох расположено близ города Медвежьегорска. Массовое захоронение обнаружил глава карельского отделения «Мемориала» Юрий Дмитриев в 1997 году. Несколько лет он находится под уголовным преследованием. В 2018 его оправдали по обвинениям в развратных действиях и изготовлении порнографии, но через три месяца снова арестовали, вменив насильственные сексуальные действия в отношении приёмной дочери. На фоне продолжающегося преследования историка, которое правозащитники называют политическим, РВИО выкапывало кости и черепа с пулевыми отверстиями после обращения Минкульта Карелии. Ведомство беспокоит ущерб имиджу России, который якобы наносит общепринятая версия о захоронении там репрессированных.

«Фонтанка» публикует фрагменты книги «САНДОРМОХ: драматургия смыслов», которую написала руководитель петербургского отделения общества «Мемориал» Ирина Флиге. Издание рассказывает, как шли поиски пропавшего этапа с Соловецких островов из 1111 заключённых. Как документы НКВД помогли сначала узнать имена расстрелянных, а после и место казни. Сотрудникам «Мемориала» удалось поимённо установить 6241 человека, расстрелянных в Сандармохе.

«Где могилы наших отцов?»

В самом конце 1980-х годов родным наконец стали сообщать правдивые сведения о приговоре, дате его вынесения и дате расстрела — но не о месте казни и никоим образом не о месте захоронения. В разных городах страны проходили «недели совести». На импровизированных «стенах памяти» люди писали имена своих близких, не вернувшихся домой. На митинги выходили с плакатами «Где могилы наших отцов?»… Тогда же стали возникать первые поисковые группы, объединившие людей, главным стремлением которых было желание положить цветы на могилу близкого человека.

Память Карелии: архивные находки Чухина

В Петрозаводске, как и во многих городах страны, к 1990 году возникло общество «Мемориал». Инициатором его создания и председателем стал Иван Иванович Чухин. Будучи полковником, старшим следователем по особо важным делам МВД Карелии, он в 1990 году — на перестроечной волне — был избран в Верховный Совет России, где был, в частности, одним из авторов Закона о реабилитации жертв политических репрессий. В 1993 году И. И. Чухин стал депутатом Государственной думы. Но главной своей задачей он считал исследование истории террора и ГУЛАГа в Карелии.

К середине 1990-х годов Чухин нашел ключевые материалы по истории массовых операций Большого террора: полные комплекты протоколов заседаний карельской «тройки» и постановлений московской «двойки» по карельским «альбомам» (эти постановления отсылались в регионы для приведения приговоров в исполнение).

На основании этих материалов Чухин к середине 1990-х годов составил хронологические таблицы всех казней:

— отдельно по приговорам карельской «тройки»;

— отдельно по приговорам московской «двойки»;

— отдельно по приговорам Особой тройки НКВД Карелии, созданной в сентябре 1938 года по приказу наркома № 00606 для завершения «национальных» операций.

В таблицы входили следующие данные: дата расстрела; место расстрела (т. е. ближайший населенный пункт); количество казненных; фамилии сотрудников НКВД, совершивших казнь.

В таблицах Чухина фигурируют 11 карельских топонимов: Петрозаводск, Медгора, Кемь, Сегежа, Пудож, Водораздел, Олонец, Ругозеро, Сосновец, Кандалакша, Реболы, Кондопога, Уросозеро, Беломорск. В Карелии, в отличие от подавляющего большинства регионов, в рапортах об исполнении приговоров указывался район казни — близлежащий населенный пункт. Реально за каждым из этих обозначений могли скрываться многие десятки квадратных километров глухой карельской тайги.

В те же годы И. И. Чухин и его помощник Юрий Алексеевич Дмитриев начали составлять карельскую Книгу памяти жертв террора; к 1997 году им удалось собрать около 15 тысяч имен с краткими биографическими сведениями, из них 12 453 расстрелянных.

Обилие расстрельных урочищ в Карелии можно объяснить наличием мощного, рассредоточенного по всей территории республики лагерного комплекса — Белбалтлага (ББЛ). Хотя строительство Беломорканала официально завершилось в 1933 году, но еще в 1937–1938 годах ББЛ оставался одним из самых крупных лагерей СССР: на «достройке» и обслуживании канала было занято от 60 до 80 тысяч заключенных. В ходе Большого террора петрозаводская «тройка» приговорила к расстрелу не менее 2500–2600 каналоармейцев.

Память Карелии: поиск захоронений

Первые захоронения расстрелянных были обнаружены в окрестностях города Пудож (урочище Черная речка) в мае 1989 года краеведом Е. Г. Ниловым. Место расстрелов было определено по рассказам местных жителей. Затем были обнаружены два захоронения в городской черте Петрозаводска. На одно из них наткнулись рабочие-землекопы при проведении земляных работ в районе Сулажгоры, рядом с кирпичным заводом. Второе, в районе пос. Бесовец, было обнаружено петрозаводскими краеведами по рассказам старожилов и подтверждено целенаправленными раскопками.

Что касается места расстрела «Медгора», которое для нашей истории имеет ключевое значение, то, несмотря на архивные находки Чухина, знание о существовании где-то близ Медвежьегорска крупного расстрельного полигона оставалось неизвестным широкой публике и даже исследовательскому сообществу в целом. Дмитриев, разумеется, был в курсе полученных Чухиным результатов и планировал обследовать окрестности Медвежьегорска на предмет обнаружения здесь массовых захоронений расстрелянных.

Память Соловков: сообщество помнящих

В 1987 году на острова (Соловки. – Прим. ред.) приезжает московский кинорежиссер-документалист Марина Голдовская. Вскоре здесь начинаются съемки фильма «Власть соловецкая: свидетельства и документы». В этих съемках принимают участие и бывшие узники Соловков: Д. С. Лихачев, О. В. Волков, Е. Д. Лагутин, О. Л. Адамова-Слиозберг и другие. В конце 1988 года лента вышла в широкий прокат, и вместе с ней в публичное пространство выплеснулась тема Соловецкого лагеря. А в Соловецком музее-заповеднике началась работа по созданию выставки «Соловецкие лагеря особого назначения» — первой в СССР тематической выставки о Гулаге… В основе экспозиции — материалы и документы, собранные во время подготовки фильма…

Уже после поездки нам удалось познакомиться с семьями 126 таких «исчезнувших» заключенных. Еще в поезде, когда участники поездки начали знакомиться, рассказывать свои истории и истории своих родителей, доставать свежие справки о реабилитации с указанием дат расстрела, руководитель петербургского «Мемориала» Вениамин Викторович Иофе, сопоставив ряд отдельных справок, высказал предположение: за близкими датами приведения приговоров в исполнение скрыт массовый расстрел, проведенный осенью 1937 года.

Догадка Иофе нашла подтверждение в 1994-м: в архиве Архангельского УФСБ был обнаружен комплекс документов, в котором находились копии протоколов № 81–85, 134, 198, 199 и 303 Особой «тройки» НКВД по Ленинградской области, содержащие поименные списки приговоренных заключенных Соловецкой тюрьмы — всего 1825 человек.

От списка к биографиям

Началась работа по составлению биографий людей из этого списка.

Вокруг копирования материалов соловецких дел сложилась забавная коллизия. Сотрудники архива не разрешали копировать агентурные донесения и меморандумы, ссылаясь на то, что это документы агентурной работы, а секретность методик агентурной работы не имеет срока давности. Прошло больше года, в Сандормохе были обнаружены захоронения, торжественно открыто мемориальное кладбище. С соловецкими делами начали работать украинские исследователи, рассматривавшие соловецкие расстрелы как факт истории Украины, не потерявший своей актуальности: в этих расстрелах погиб цвет украинской интеллигенции. В Украине ученые-историки уже тогда работали в кооперации с архивистами СБУ; в Архангельск и Петрозаводск приехали и те и другие. Коллегам из ближнего зарубежья сотрудники региональных архивов ФСБ не смогли отказать в полном доступе к документам — и спустя еще год все «совершенно секретные» агентурки и меморандумы, раскрывающие тайны оперативных методик образца 1937 года, были опубликованы в Киеве в трехтомнике «Остання адреса».

Для составления и уточнения биографий нами были разосланы запросы в регионы, где соловецкие заключенные были арестованы и приговорены. Параллельно еще активнее стало общение с родственниками, которые постоянно и остро интересовались нашей работой: им очень хотелось узнать что-то новое о своих близких. Родственники и сами принялись писать запросы и знакомиться с делами, а скопированные документы и фотографии приносили в архив «Мемориала».

Иногда, наоборот, наше знакомство с детьми расстрелянных соловчан становилось результатом знакомства с делами их родителей.

Мы с Иофе выясняли судьбы и обстоятельства гибели не просто абстрактных жертв террора, а конкретных людей. Благодаря общению и дружбе с семьями пропавших соловчан, благодаря мемуарам (для меня особенную роль здесь сыграли воспоминания Юрия Чиркова) эти давно погибшие люди стали нам не чужими. Многих мы знали в лицо, читали их письма, знали слабости и привычки, знали, как жили без них дети, вдовы, сестры, братья.

Осталось найти могилы. Могилы тысячи ста одиннадцати, расстрелянных в октябре – ноябре 1937-го, пятисот девяти, расстрелянных в декабре того же года, ста девяноста восьми, расстрелянных в феврале 1938 года.

Поиски «пропавшего этапа»: начало

В 1995–1997 годах мы с Иофе сосредоточились на поисках следов первого, самого большого соловецкого этапа — 1111 заключенных Соловецкой тюрьмы, расстрелянных, согласно документам, 27 октября — 4 ноября 1937 года.

Первоначально Иофе считал, что нужно искать в Кеми. Это самый близкий к Соловкам географический пункт на материке. Здесь, на Поповом острове (ныне – пос. Рабочеостровск), находились пристань и Кемперпункт — Кемский пересыльный лагерь, из которого шли этапы на острова и в который привозили заключенных с островов. Пропавший этап в любом случае не мог миновать Кемь. Иофе предположил, что Кемь была и конечным пунктом следования приговоренных. В самом деле, зачем было везти их куда-то дальше?

Летом 1995 года в Кеми при вскрышных работах по расширению каменного карьера в районе 6-го километра бывшего Ухтинского тракта (ныне – шоссе «Кемь – Калевала») было вскрыто захоронение расстрелянных (22 человека). Работы по дальнейшему вскрытию грунта были остановлены, а обнаруженные останки перезахоронены на городском кладбище Кеми.

Летом 1996 года в поисках пропавшего этапа мы (В. В. Иофе и я) обследовали место обнаружения этих останков, но никаких дополнительных захоронений не нашли.

Дело капитана Матвеева

В 1996 году в Петербурге вышла книга очерков начальника пресс-службы УФСБ полковника Евгения Лукина «На палачах крови нет». В очерке, посвященном судьбе М. Р. Матвеева, в беллетризованной форме — но со ссылками на архивные документы! — содержались интересные подробности, имеющие прямое отношение к нашему сюжету. Если коротко, то история возникновения дела такова: 18 марта 1938 года были арестованы заместитель начальника 3-го отдела ББК НКВД Шондыш и начальник 5-го отделения 3-го отдела Бондаренко (оба лично участвовали в расстрелах в районе Медгоры согласно данным протоков заседаний карельской «тройки», обнаруженных первым главой карельского «Мемориала» Чухиным. – Прим. ред.). Их обвинили, в частности, в том, что они недостаточно гуманно осуществляли процедуру приведения в исполнение смертных приговоров. В ответ на это обвинение арестованные заявили, что стали прибегать к негуманным приемам осуществления казней по примеру капитана Матвеева из Ленинграда. 11 марта 1939 года был арестован и Матвеев.

Из обвинительного заключения:

В конце октября м-ца 1937 г. б. зам. начальника АХУ УНКВД ЛО МАТВЕЕВ был командирован во главе бригады в г. Медвежьегорск для проведения операции по приведению в исполнение приговоров над осужденными к высшей мере наказания.

При прибытии в Медвежьегорск МАТВЕЕВ заказал две деревянных «колотушки», которые стал применять для избиений осужденных, как лично, так и допускал избиения их подчиненными ему лицами. Избиения эти производились как в комнате, где связывали осужденных перед посадкой их в автомашины, так и в пути следования в машинах, а также на месте приведения приговоров в исполнение. Имели случаи убийств этой «колотушкой» осужденных в комнате, где происходило связывание, а также удушения их.

Очевидно, что осужденных отправляли к месту казни на автомашинах из какого-то здания, находящегося в пос. Медгора, столице Белбалтлага. Из какого? Функции «накопителя» здесь могло исполнять лишь одно здание — следственный изолятор ББК. Но в деле есть и прямые тому свидетельства:

Подсудимый МИРОНОВ по существу дела показал:

С 10/XI-37 года по январь месяц 1938 г. по приказанию начальника 5-го отделения 3-го отдела ББК НКВД — БОНДАРЕНКО, я был привлечен в качестве рабочей силы в опербригаду, возглавляемую БОНДАРЕНКО и зам. начальника 3-го отдела ББК — ШОНДЫШ по приведению в исполнение приговоров над осужденными к ВМН. Обстановка, в которой я и другие лица работали во время операции, не соответствовала своему назначению, т. к. изолятор, где подготовляли осужденных к отправке на место приведения в исполнение приговоров, был деревянным, в результате чего малейший крик осужденных мог отразиться на лиц, сидящих в изоляторе осужденных к ВМН. Дорога, по которой возили осужденных к месту приведения в исполнение приговоров, протяжением в 16 километров, была очень оживленной, т. к. по ней ходят люди, автобусы и автомашины.

Он же показывает:

Однажды, когда я был назначен старшим конвоя для сопровождения осужденных в пути следования, автомашина испортилась и в деревне Пиндуши встала и простояла примерно полтора часа.

Знакомство с материалами, содержащимися в деле №11602, стало поворотным пунктом в истории поисков пропавшего соловецкого этапа.

Стало ясно, что «обычное место»  (расстрелов. – Прим. ред.) — расстрельный полигон Белбалтлага — находилось в 16 км от Медвежьей горы, за поселком Пиндуши, т. е. в районе 16-го километра Повенецкого тракта, на котором стоит этот поселок. Из материалов дела следует, что глубина ям была больше человеческого роста. Теперь оставалось найти захоронения на местности.

В начале июня мы продолжили работу над биографиями из «списка 1825»: копировали материалы соловецких дел, которые отложились в архиве УФСБ Карелии. Там, в курилке, я познакомилась с Юрием Дмитриевым: после смерти Чухина он продолжал работу по составлению Книги памяти Карелии, а также искал материалы, которые могли бы помочь ему в поиске мест захоронений жертв карельской «тройки».

Мы обменялись данными о расстрелах в окрестностях Медвежьегорска, рассказали, что в поисках Соловецкого этапа вышли на «обычное место» расстрелов Белбалтлага и пригласили Дмитриева присоединиться к уже назначенной экспедиции. Он подтвердил, что Медвежьегорск как расстрельное место встречается в актах карельской «тройки», к нашим данным отнесся скептически («не там ищете»), однако принять участие в наших поисках согласился.

1 июля 1997 года: захоронению было дано имя — Сандормох.

В Медвежьегорск мы приехали 30 июня 1997 года, Дмитриев — на своей машине с 12-летней дочкой Катей и собакой. Он снял домик на берегу Онежского озера до конца лета: мы были уверены, что поиски продлятся несколько месяцев.

1 июля приступили к шурфовке. Командование воинской части, как и обещало, выделило группу солдат во главе с командиром роты старшим лейтенантом А. Жданом. Начали с песчаного пятна в старой части карьера.

Работа шла быстро: солдаты делали неглубокие шурфы около 70–80 см. Я проверяла срезы на наличие нарушения почвенных слоев, и, поскольку их не было, мы двигались дальше. К середине дня все пробы дали отрицательный результат. Было решено методично пройти с проверкой по всему периметру, полностью отработав версию карьера, и только после этого расширить зону поиска и двигаться дальше в лесной массив.

Вначале все участники экспедиции находились в напряжении — вот-вот наткнемся на останки! — но постепенно работа стала рутинно-технической, командиры гарнизона, оставив солдат, уехали, а остальные разбрелись намечать следующие точки для шурфовки. Довольно быстро из леса вернулся Дмитриев со словами: «Я нашел!»

Примерно в пятистах метрах севернее карьера (девятьсот метров от шоссе) в сосновом бору слева от дороги, ведущей вглубь леса, он обнаружил характерные проседания почвы размером 4х4 м и 10–30 см глубиной. Они имели почти правильную, слегка оплывшую по краям четырехугольную форму.

Принялись копать на новом месте. Верхние слои почвы оказались перемешанными, и в первом же раскопе на глубине двух метров потрясенные солдаты наткнулись на костные останки. Глубину залегания останков определить не удалось — щуп не достигал твердого грунта. Раскопки остановили, вызвали представителей районной прокуратуры.

В ожидании приезда расчистили верхний слой до костных останков. Дождавшись приезда помощника районного прокурора В. А. Фирстова, с его санкции из верхнего слоя извлекли черепа с пулевыми отверстиями и составили заявление в прокуратуру, содержащее «акт обнаружения останков массового захоронения казненных» и просьбу возбудить уголовное дело по факту обнаружения массового захоронения.

Реакция Фирстова была нетривиальной (или, наоборот, слишком предсказуемой): он заявил, что это не массовое захоронение, а «неединичное». На наши возражения, что здесь по всему лесу такие же расстрельные ямы, последовал ответ: «Неочевидно». Тогда мы предложили вскрыть в присутствии районной прокуратуры любое другое проседание. Прокурор выбрал самую невыразительную яму — результат оказался тот же: костные останки в несколько слоев на глубине двух метров. Изъяв для экспертизы два черепа, представители прокуратуры удалились.

Через несколько дней Дмитриев, опять в присутствии помощника прокурора Фирстова, выехал на место захоронений, вскрыл еще 5 расстрельных ям и передал для экспертизы дополнительные материалы. 17 июля на основании постановления помощника прокурора в медико-криминологическом отделении Бюро судебно-медицинской экспертизы минздрава Республики Карелии была проведена экспертиза костных останков из могил № 1, № 39, № 40 (нумерация по номерам столбиков). В заключении эксперта от 25 июля сказано: «…давность захоронения свыше 50 лет…», «На всех черепах имеются пулевые огнестрельные повреждения. Входные отверстия расположены в затылочных костях, выходные на лобных костях».

12 августа 1997-го все тот же Фирстов вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

По предложению Иофе захоронению в лесном урочище было дано название Сандормох — так на старых картах назывался находившийся неподалеку заброшенный хутор… Была подготовлена и издана первая кладбищенская книга «Мемориальное кладбище «Сандормох». 27 октября — 4 ноября», содержащая краткие биографии 1111 человек соловецкого этапа.

Открытие мемориального комплекса

27 октября (1997 года. – Прим. ред.) в Сандормохе собралось около 900 человек. Состоялось открытие памятных знаков, освящение часовни епископом Петрозаводским и Карельским Мануилом, прошли поминальные службы: православная, католическая, лютеранская и иудейская. На траурном митинге на лесной поляне присутствовали представители генеральных консульств Германии и Польши, посол Украины, официальные представители Карелии, Татарстана, Удмуртии.

Делегация удмуртских писателей приехала, чтобы почтить память основателя удмуртской литературы Кузебая Герда, политики и деятели культуры из Украины — чтобы почтить память режиссера Леся Курбаса, литературоведа Миколы Зерова и других своих соотечественников. Как сказал в своем выступлении поэт Иван Драч, «в Сандормохе расстрелянной украинской интеллигенции оказалось больше, чем рядом с Киевом и Львовом».

Официальной Москве сказать, по-видимому, было нечего или не хотелось: депутаты Государственной думы Сергей Ковалев и Валерий Борщёв присутствовали на этой гражданской панихиде как частные лица. Не была представлена и администрация Санкт-Петербурга, так что официальное участие нашего города в этой истории свелось к тому, что ленинградская «тройка» в свое время приговорила, а ленинградская бригада расстреляла.

В этот день на мемориальное кладбище приехали 50 родственников казненных соловчан.

«Кто именно был расстрелян и кем — вопрос пока открытый»

В начале 2016 года двое петрозаводских историков — Юрий Килин и Сергей Веригин — выдвинули версию о том, что в Сандормохе находятся захоронения советских солдат, умерших или расстрелянных в финских лагерях для военнопленных в 1941–1944 годах. Статьи на эту тему появились сначала в карельской прессе, а затем в центральной печати («Известия») и во многих средствах массовой информации других регионов.

Похоже, что в разных карельских властных структурах (как и на всероссийском уровне) в 2016 году существовали разные мнения относительно того, что делать с памятью о советском терроре: то ли постараться ее дискредитировать, то ли перехватить и присвоить ее, отодвинув в сторону нежелательные общественные организации. В начале июня 2017 года в Петрозаводском университете был проведен круглый стол «Новые документы о советских военнопленных на территории Медвежьегорского района в период финской оккупации (1941–1944)». Надо сказать, что «финскую версию» там активно и убедительно критиковали, поддержали ее лишь немногие. Сами Килин и Веригин не настаивали на том, что в урочище вообще нет останков людей, казненных во время Большого террора. Они лишь утверждали, что в расстрельных ямах могут быть также захоронены советские военнопленные.

«Финская история» получила неожиданное развитие летом 2018 года: в конце августа — начале сентября экспедиция Российского военно-исторического общества (организация крайне патриотического толка; ее руководителем является министр культуры РФ В. Р. Мединский) провела полевые изыскания на территории урочища, с тем чтобы подтвердить гипотезу Килина и Веригина.

Экспедиция во главе с руководителем Департамента поисковой и реконструкторской работы РВИО Сергеем Бариновым и руководителем Ленинградского областного отделения РВИО Олегом Титберией проработала в Сандормохе четыре дня, с 25 по 28 августа, провела вскрышные работы на нескольких захоронениях Мемориального кладбища и извлекла из них останки пяти человек со связанными за спиной руками и характерными пулевыми отверстиями в черепах.

Останки эти были переданы экспертам Следственного комитета. Не дожидаясь результатов экспертизы, Титберия уже на третий день раскопок объявил журналистам: «Цель достигнута: обнаружены захоронения советских военнопленных, расстрелянных финнами во время ВОВ».

Фантасмагоричность самой гипотезы, уровень проведенных «полевых изысканий» вкупе с отсутствием разрешительной документации на их проведение на территории объекта, официально признанного объектом культурного наследия, смутила, видимо, даже руководство РВИО. Во всяком случае, 7 сентября научный директор РВИО Михаил Мягков в Москве на пресс-конференции, посвященной итогам августовской экспедиции 2018 года, был осторожен: «Кто именно был расстрелян и кем — вопрос пока открытый».

Книга Ирины Флиге «САНДОРМОХ: драматургия смыслов» издана в Санкт-Петербурге издательством «Нестор-История» в 2019 году.

Раскопки РВИО вызвали резко негативную реакцию части историков и правозащитников. Попытка чиновников снять охранный статус с территории массовых расстрелов и захоронений не увенчалась успехом.

Подготовил Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»

Общество

Как постмит помогает отслеживать выполнение задач после встреч

Роман Королев, руководитель по продажам Яндекс 360 для бизнеса, рассказал журналистам, что постмит — самый…

Общество

Синергию искусства и технологий продемонстрировал SKOLKOVO Women’s Forum

Главной повесткой на прошедшем в Москве третьем SKOLKOVO Women’s Forum стали благотворительность и инклюзивность. Также…

Общество

Юлия Михальчик рассказала о работе над новой песней «Любовь-сирота» на стихи Михаила Гуцериева

Известная певица Юлия Михальчик презентовала песню «Любовь-сирота». Автором стихов является известный поэт Михаил Гуцериев, музыки…