Начальству не терпится наказать болтунов, дабы другим неповадно было. Активные граждане, полагающие, что не надо в России засекречивать все подряд, интересуются устройством нашей бюрократической машины. Отдельной строкой поставим и такой вопрос: а что если прогремевшая статья, объявленная лживой и нарушающей редакционные стандарты, была образцом журналистской работы? Или же речь идет о каком-то другом тексте?
Газета будет привлечена к суду по статье, которая карает за «разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну». Глава издательского дома Желонкин ничего об этом не знает и советует «юристов наших спрашивать». Опрошенный вскоре юрист информацию подтверждает, дополнительно сообщает, что дело будет рассматриваться в Тверском районном суде, от дальнейших комментариев отказывается.
Такие вчера вечером стали появляться новости, посвященные взаимоотношениям государства в лице его правоохранительных органов и общества в лице журналистов. Еще не утих скандал, связанный с уходом из «Коммерсанта» очередного уникального коллектива, потому новости привлекли внимание. Лично у автора этих строк возник целый ряд интересных вопросов, на которые желательно было бы получить целый ряд приемлемых ответов. Правда, автор этих строк, будучи гражданином своей страны и в известной мере политическим аналитиком, сам понимает, что в обозримые сроки едва ли их дождется. Но все же тема представляется важной, и давайте об этом поговорим.
Приходит в голову, например, такой вопрос: да неужели?.. Имеется в виду та злосчастная статья, из-за которой пострадало столько достойных людей, сверху донизу. Начиная со спикера верхней палаты и главы СВР и кончая нашими коллегами, уволенными или ушедшими из газеты. Оценивался этот текст по-разному.
Как типичная для нынешних времен статья, естественным образом основанная на правдоподобных сливах. Как заказная, направленная против Матвиенко. В качестве заказной, организованной самой Валентиной Ивановной, поскольку у нее нет ни малейшего желания уходить из СФ на третьестепенную должность в Пенсионный фонд. Еще главред Желонкин утверждал, что авторы статьи уволены за нарушение неких редакционных стандартов. Отдельно намекалось, что заметка могла быть проплачена, ибо авторы отказывались раскрыть свои источники. Доводилось читать и о том, что сдать эти источники Желонкину означало сдать их Усманову, Нарышкину, Матвиенко, что уж точно противоречило старым добрым журналистским стандартам. Наконец, отдельные живые легенды «Коммерсанта» высказывались в том духе, что статейка вообще была скверная, и писать ее не надо было, и ставить в номер. Попадаются, знаете, такие живые легенды, давно ушедшие на покой или по-прежнему работающие в издании, при всех режимах, которые всегда рады толкнуть оступившихся и плюнуть в спину уволенным.
Так вот, теперь напрашивается вопрос: да неужели эта скучноватая с виду, но породившая дикий скандал заметка была на самом деле образцом журналистской работы? Иначе как объяснить, что причастных к ее публикации вроде собираются судить за «разглашение»? Допустим, не за разглашение гостайны, ведь к ней навряд ли могут относиться карьерные перспективы Валентины Ивановны, а вот под «иную, специально охраняемую законом тайну» что угодно можно подогнать, правда же? Тогда получается, что авторы статьи «Спикеров делать из этих людей» — блистательные профессионалы, сумевшие добыть реально ценную информацию. Напротив, той же Матвиенко, уверявшей, будто она «никому не звонила» и не оказывала давление на руководство «Ъ», веры нет. Выходит, ей до сих пор хочется выведать имена и явки тех людей, которые раскрыли журналистам секретные сведения о ее грядущей судьбе. А как выведать эти имена? Заставить уволенных назвать их после соответствующего судебного решения.
Впрочем, это лишь один из возможных ответов. Не исключено, что Валентина Ивановна ни при чем, а «Коммерсант» подвергся судебной атаке со стороны какого-нибудь другого представителя социальной группы «лучшие люди страны». Того же Нарышкина, например, а то и кого повыше, раздающего должности, звания и награды. Мы же до сих пор не в курсе, кто подал иск, а процесс могут с первого дня засекретить и участников его обязать пожизненно сохранять в тайне все его детали. Все-таки не о пустяках идет речь, но о президентских указах. И ежели верны слухи, что из-за статьи в «Коммерсанте» Владимиру Владимировичу пришлось надолго отложить бумаги с подписанными уже указами о назначениях на разные важные посты, то понятен его живой интерес к людям, не умеющим держать язык за зубами. В Кремле досадуют и любопытствуют, в суде берут под козырек и принимают к производству иск по части 7 статьи 13.15 КоАП.
Наконец, сегодня еще появилась версия, что «Коммерсант» привлекают к суду за некие иные прегрешения. То есть тайна, государственная или специально охраняемая, разглашена в каком-то еще тексте, о котором мы ранее даже не догадывались. Будто бы «Коммерсант» повинен в том, что поделился с публикой секретной информацией о контракте на поставку российских истребителей в Египет. Текст уже удален с сайта газеты, но, судя по растерянной реакции того же Желонкина, в редакции сильно сомневаются, что им придется расплачиваться именно за Египет. Скорее, если верна эта странная версия, все равно речь идет о возмездии за текст, посвященный Нарышкину и Матвиенко. И опять-таки о каком разглашении тайны здесь можно говорить, если новость об истребителях была официально опровергнута «Рособоронэкспортом»? Ответственность за фейковую новость — это другая статья УК.
Короче, все эти новости, и вчерашняя, и сегодняшняя, сильно заинтриговывают автора этих строк и наверняка не оставят равнодушными некоторых других граждан. Вне зависимости от того, принадлежат они к журналистскому цеху, испытывая чувство корпоративной солидарности, или просто любопытствуют, вместе с начальством. Причем, что характерно, у разных слоев населения разные предпочтения. Руководству не терпится наказать болтливых осведомителей, дабы и прочим неповадно было: в стране, где любая кадровая комбинация приравнивается к военной тайне, ничто никуда не должно утекать. Активные граждане, полагающие, что свобода слова превыше любых начальственных распоряжений и не надо в России засекречивать все подряд, остро интересуются устройством и функционированием нашей бюрократической машины. Отдельной строкой еще раз поставим вопрос о качестве журналистской работы. Вся эта тематика со вчерашнего вечера относится к юрисдикции Тверского районного суда, и пусть надежды услышать внятные ответы невелики — будем оптимистами. Что-нибудь утечет и оттуда.
Илья Мильштейн
