Хамовнический суд Москвы в ночь на четверг в очередной раз продлил арест журналисту РБК Александру Соколову и его единомышленникам Валерию Парфенову и Кириллу Барабашу. Под стражей члены инициативной группы по проведению референдума «За ответственную власть» (ИГПР «ЗОВ») находятся с начала следствия по «экстремистскому» делу. При этом идеолога группы — Юрия Мухина — суд отпустил под домашний арест еще в августе прошлого года. Почему лидеру смягчили меру пресечения, а рядовых держат в СИЗО «Матросской Тишины» почти год, попытался разобраться «МК».
Конституционное право могут приравнять к экстремизму фото: Михаил Ковалев
«Экстремистское» уголовное дело по ч. 1 ст. 282.2 УК «Организация деятельности общественного объединения, ликвидированного судом по причине ведения экстремистской деятельности» (до 8 лет лишения свободы) было возбуждено из-за движения «Армия воли народа». В 2010 году деятельность АВН была запрещена Мосгорсудом, но, по версии следствия, Мухин и его соратники лишь формально переименовали движение — в инициативную группу по проведению референдума «За ответственную власть».
В постановлении подчеркивается, что движение ставило перед собой прежние цели: проведение референдума по поводу внесения изменений в Конституцию РФ, предусматривающих прямую ответственность высших органов власти перед народом; пропаганда идеи принятия Закона «Об оценке президента и членов Федерального собрания Российской Федерации народом России». При этом, по версии следствия, участники движения осознавали, что «истинная цель состоит в расшатывании политической обстановки».
Документ был выпущен почти год назад — почему же следствие растянулось на столь длительный период? «Допрашивалось очень большое количество свидетелей, больше 50 человек по регионам, проводилось несколько экспертиз, — объяснил «МК» адвокат Александра Соколова Дмитрий Динзе. — Приглашались лингвисты и психологи, проводился сравнительный анализ документов АВН и ГПР «ЗОВ».
Юрий Мухин в разговоре с «МК» высказал мнение, что следствие затянулось из-за того, что «обвинять нас по-прежнему не в чем». Писатель-публицист, в 1995–2009 годах редактировавший газету «Дуэль», закрытую за «призывы к осуществлению экстремистской деятельности», по словам Динзе, находится под домашним арестом лишь потому, что согласился дать показания следствию, а другие фигуранты отказались, ссылаясь на 51-ю статью Конституции. По словам Мухина, он лишь сказал, что, вмешиваясь в организацию референдума, следствие попадает под 141-ю статью УК — «Воспрепятствование осуществлению избирательных прав», а суд счел это частичным признанием вины. Кроме того, избежать ареста ему помогли авторитет и защита правозащитников, в том числе Эллы Памфиловой, которая на тот момент еще была омбудсменом (обращения в Мосгорсуд Памфилова направляла по всем фигурантам).
Еще один интересный момент в этом деле — Соколову, Парфенову и Барабашу раз за разом отказывали в смягчении меры пресечения по стандартным основаниям: могут скрыться, оказать давление на свидетелей и воспрепятствовать расследованию дела. То есть получается, что по логике суда идеолог движения под домашним арестом оказывать давление на свидетелей не может, а другие — могут.
Фигуранты дела настаивают, что не совершали ничего противозаконного. Причиной возбуждения уголовного дела, по мнению Мухина, стало то, что Центру по противодействию экстремизму «нечем заняться». «Может быть, это и имеет отношение к политической обстановке, — предположил он в разговоре с «МК». — Но этот заказ выполнен очень безграмотно. Как можно сказать, что референдум — это экстремизм?»
Александр Соколов связывал уголовное преследование с работой журналиста: незадолго до своего ареста он провел несколько резонансных антикоррупционных расследований.
Вопросов к делу много. Оно вошло и в доклад Информационно-аналитического центра «Сова» о применении антиэкстремистского законодательства. В нем говорится, что еще запрет АВН в 2010 году был неправомерным: причиной стала листовка с лозунгом: «Ты избрал — тебе судить!», поэтому неправомерно и новое дело.
Валерия Маркова
