«Когда людей достают до печенок, страх отходит на второй план»

21 февраля 2020
Общество

Один из организаторов марша Немцова — о том, как общество учится отстаивать свои интересы

В Москве 29 февраля пройдет марш памяти Бориса Немцова, убитого пять лет назад неподалеку от Кремля. В этом году одним из его основных лозунгов будет требование сменяемости власти. Также участники намерены высказать свое отношение к поправкам в Конституцию РФ. В интервью Znak.com один из организаторов шествия, глава муниципального округа Красносельский Илья Яшин рассказал, какие вопросы остались без ответа в рамках расследования убийства Немцова, кому угрожают подобные расправы и как общество постепенно преодолевает страх перед властью.

«Оппозиции такая „жертва“ точно не выгодна»

— Немцов, спустя пять лет после своей смерти, продолжает оставаться фактором уже не только внутренней, но и внешней политики. Недавно власти Праги сообщили, что намерены назвать площадь, на которой расположено посольство России в Чехии, именем Бориса Немцова. Это уже не первый подобный шаг за рубежом. Как вы думаете, на что это повлияет? Может быть, разбудит «совесть» у тех, кто реально заказал убийство Немцова? 

— Я думаю, ни у кого нет никаких иллюзий по поводу наличия совести у российской власти. Это символический акт солидарности с российской оппозицией и дань памяти нашему погибшему товарищу. Не думаю, что за этим последуют какие-то шаги во внешней политике, произойдет обострение или напряжение. Но очевидно, что это не очень приятно российским властям, которые на протяжении многих лет не давали повесить даже табличку памяти Немцова.

— Как вы оцениваете результаты следствия по поводу гибели Немцова? Тема закрыта, или у вас есть альтернативная версия? 

— Я считаю, что осуждены реальные исполнители. Но как только стало понятно, что нити ведут к заказчикам в высоких властных кабинетах как в Грозном, так и в Москве, то следствие просто прекратилось. Организатором убийства, как многие знают, назван Заур Дадаев. Это водитель Руслана Геремеева (бывший командир роты батальона «Север» в составе МВД, племянник сенатора Сулеймана Геремеева, какое-то время скрывался в ОАЭ — прим. Znak.com). К нему была направлена следственная группа, которая даже не смогла его допросить. Они постучались в дверь, он отказался открыть, и после этого его даже перестали искать. Но для меня очевидно, что Геремеев — это промежуточная фигура. Это политическое убийство, и вряд ли один из чеченских военнослужащих был сам по себе заказчиком. Понятно, что за ним стоят более высокопоставленные фигуры. Но это дело (о заказчиках убийства — прим. Znak.com) было выведено в отдельное производство и до сих пор пылится в столе следственного комитета. Поэтому, если на первом этапе следствие работало удовлетворительно и быстро задержало группу киллеров, то затем был поставлен политический блок и расследование по сути прекратилось. Вы, наверное, знаете, что на первом этапе следственную группу возглавлял нынешний генеральный прокурор генерал Краснов. Его отстранение от расследования символизировало окончание поиска заказчика.

Что касается непосредственного убийцы — Заура Дадаева — то, как мы видели по недавно обнаруженному фото во «ВКонтакте», где он сидит за накрытым яствами столом, за решеткой ему сидится неплохо, он пользуется благами. Это значит, что у него есть высокопоставленные покровители. В частности, тот же Кадыров, который называл его героем и патриотом. Он находится в специальной колонии для бывших работников правоохранительных органов и силовых структур. Поэтому, несмотря на то, что он получил 20 лет строгого режима, понятно, что режим там не очень строгий и отношение к нему вполне лояльное. Не думаю, что кого-то из нас это должно удивлять. Вспомните, как себя вольготно чувствовали за решеткой Цапок и его подельники. Если у вас есть деньги и влияние, то вы вполне можете неплохо устроиться в российских колониях. Вряд ли вы сможете это сделать, если вы осуждены по каким-то «политическим» статьям, вот тогда вам будет сидеть непросто.

Что касается альтернативных версий, то у меня их нет. Моя претензия к следствию заключается не в том, что не рассматриваются альтернативные версии, а в том, что следствие не доведено до конца. Оно остановилось на этапе задержания исполнителей. А дальше этот клубок распутывать никто не стал: ни организаторы, ни заказчики задержаны не были. Вообще не очень понимаю, какую альтернативную версию вы имеете в виду.

— Например, оппозиционный политик Алексей Пономарев полагает, что убийство было связано с темой войны на Украине. Цитирую: «Если коротко, то думаю, что одна из групп, связанная с силовым крылом и очень близкая к Путину, замыслила это убийство так, чтобы навести тень на украинские спецслужбы. Смотрите, вот что творит Украина, готова пойти на убийство оппозиционера только ради того, чтобы очернить Россию в глазах международного сообщества. А затем эта группа рассчитывала получить на этой теме очки перед Путиным и перехватить бразды управления украинским конфликтом». 

— Очевидно, к Немцову было много претензий у власти в связи с его позицией по Украине, антикоррупционными расследованиями и жесткой критикой в адрес первых лиц государства, включая президента. Но, на мой взгляд, это убийство носило скорее символический характер, направленный на запугивание той части общества, которая не согласна с курсом Путина и «Единой России». Поэтому не думаю, что конкретным поводом стала Украина или что-то еще. Скорее, с Немцовым расправились по совокупности причин.

— После этого преступления в пропаганде часто стал употребляться термин «сакральная жертва». Так вот, если Немцов — это «сакральная жертва» в какой-то игре, то она что-то изменила к сегодняшнему дню?

— Убийство Немцова нанесло в первую очередь огромный ущерб оппозиции. Она потеряла лидера, который имел огромный опыт государственного управления, умел публично выступать и организовывать уличные акции, умел писать и презентовать интересные доклады. Оппозиции такая «жертва» точно не выгодна. Зато сегодня у Путина больше нет яркого критика, который создавал ему огромное количество проблем. Ищите, кому выгодно.

«Надеюсь, общество сможет защитить Навального и других возможных объектов атаки»

— Как бы вы описали сегодняшнюю стадию развития социально-политической ситуации в России с точки зрения политических преследований? 

— С одной стороны, давление на общество стало жестче. Людей стали сажать за то, за что раньше и вообразить было невозможно: лайки и репосты. С другой стороны, сопротивление общества выросло, люди начинают адаптироваться. Появились яркие прецеденты, когда коллективными действиями гражданского общества удавалось разваливать явно сфабрикованные дела и вытаскивать людей из-за решетки. Такого раньше не было. Чем сильнее давление, тем сильнее и сопротивление. Казалось бы, наоборот, люди должны испугаться и разбежаться, все-таки были заведены против оппозиции брутальные уголовные дела. Но общество проявляет солидарность. Мне кажется, в этом есть определенные поводы для оптимизма.

— Можно ли происходящее, особенно после вынесения приговоров участникам по делу «Сети», назвать новым «37-м годом»? Или Россия пока еще далека от репрессий сталинского периода?

— Я не сторонник каких-то параллелей с предыдущими историческими периодами. Сегодняшние репрессии в России имеют свои признаки и характеристики. В чем-то они совпадают с предыдущими периодами нашей истории, в чем-то имеют свои уникальные особенности. Нужно жить не вчерашним днем, а сегодняшним. Мы прекрасно понимаем, с чем имеем дело и как этому противостоять — просто надо собраться вместе и делать свое дело.

— Дочь Бориса Немцова, Жанна, полагает, что ее отец был убит в первую очередь благодаря «пропаганде ненависти с экранов». К сегодняшнему дню что-то поменялось? Если этой ненависти стало больше, то реально ли повторение подобных убийств?

— Если включить все эти пропагандистские шоу, то просто начинают закипать мозги. Там такой поток бреда, конспирологии, вражды и ненависти! Я никому не рекомендовал бы смотреть российское телевидение даже с исследовательской точки зрения. Это просто вредно для психического здоровья. Но, с другой стороны, и общество слегка адаптировалось к телепропаганде. Сейчас тема Украины уже не вызывает такой ярости и желания ее бесконечно обсасывать, как это было пять лет тому назад. Все-таки мне кажется, что общество постепенно начинает выздоравливать от влияния пропаганды. Сегодня оно все больше обращает взгляд на внутренние проблемы страны, которые, правда, все еще пытаются отвлечь геополитическими авантюрами. Это тоже повод для оптимизма.

— Если ненависть и вражда все еще остается реальной угрозой для оппозиционных активистов и лидеров, то кого вы сейчас видите в качестве новых «сакральных жертв» режима из оппозиционной среды?

— Все люди, которые сегодня в России громко и ярко критикуют власть, находятся в зоне риска. Очевидно, что это касается того же Алексея Навального. Он перешел дорогу многим влиятельным людям, наделенным властью. Нет сомнений, что он создает огромные проблемы лично Путину. Понятно, что расправиться с Навальным для них ничего не стоит. Но я надеюсь, что общество сможет защитить Навального и других возможных объектов атаки. Когда власть понимает, что атака на того или иного оппозиционера или общественного деятеля приведет к значительным публичным, в том числе и международным издержкам, это является сдерживающим фактором. Надеюсь, что сегодня они понимают: убийство Немцова для них было ошибкой. Цели, которые преследовали заказчики и организаторы этого убийства, — запугать и деморализовать людей — не были достигнуты. Понятно, что кто-то уехал, кто-то испугался, но в целом общество сплотилось. Немцов стал символической фигурой. Мы видим, что уже пятый год огромное количество людей выходит на улицу, чтобы выразить солидарность с идеями Немцова и отдать дань его памяти.

— Насколько вы сами ощущаете себя в безопасности? 

— Я стараюсь об этом не думать, потому что если об этом думать, то в какой-то момент у меня поедет крыша.

— Как противостоять этой пропаганде ненависти? Есть ли у вас рецепт? С учетом того, что и интернет-пространство все больше зажимают, а оно в некотором смысле служит противовесом телевизионной пропаганде. 

— На пропаганду ненависти нужно реагировать с юмором и иронией. Это сразу обезоруживает ваших оппонентов. Я, по крайней мере, стараюсь делать всегда именно так. Не всегда получается. Но думаю, что это достаточно эффективный способ.

— Это когда вы изначально скептически настроены к пропаганде и понимаете ее ложную природу. А как быть с массами, для которых серьезный дядя в телевизоре — источник правдивой информации?

— Мне кажется, Россию спасут юмор и ирония. Слишком уж серьезно мы ко всему этому относимся. Эту идею надо доносить и массам. Нельзя со звериной серьезностью на это реагировать. Когда кого-то обвиняют в том, что он агент всех мировых правительств и зарубежных спецслужб, то надо на это отвечать улыбкой.

«Власть скорее выдавливает своих оппонентов, чем стремится их здесь удерживать»

— Общество было поражено теми сроками, которые получили осужденные по делу «Сети». Но это далеко не все общество. Большинство все еще одобряет режим, тем более после объявления новой социальной финансовой помощи. Что происходит с российским обществом с этой точки зрения? Изменится ли когда-нибудь его политическая пассивность? 

— Я вижу события, которые дают поводы для оптимизма. Я видел, как люди отстояли Павла Устинова. Я видел, как люди в Екатеринбурге отстояли свой сквер. Я вижу, как люди в Шиесе уже не первый год отважно борются против мусорной свалки. Мне кажется, достаточно много накопилось примеров, которые говорят о том, что общество научилось самоорганизовываться, осознавать и отстаивать свои интересы. Это сохраняет желание жить и работать в России и добиваться, чтобы она стала нормальным и цивилизованным государством. Сегодня у меня нет ощущения, что я один в поле воин. Есть ощущение, что я и мои товарищи составляют значительную часть российского общества. А возможно и большинство, несмотря на заявления пропаганды.

— Возможно, общество пассивно, потому что укрепился страх перед властью? За последние годы страха стало больше? 

— Опасения, конечно, есть. Мы видим, как фабрикуются дела. Но, с другой стороны, есть и обратные примеры. Вспомните московские массовые протесты, когда было понятно, что людей будут хватать и бить. Но ведь люди все равно выходили. Все-таки страх есть, но мы видим, что люди научились его преодолевать. Когда людей достают до печенок, то страх отходит на второй план. Этот страх не сковывающий.

— На ваш взгляд, о чем говорит новость, согласно которой скоро выездные группы МИД и МВД начнут возвращать на родину россиян-эмигрантов? Уж не собирается ли Кремль в скором времени осложнить выезд россиян за рубеж и тем самым потихоньку вернуть «железный занавес»?

— Это, мягко говоря, странная инициатива. Не очень понимаю, как полиция может убеждать эмигрантов возвращаться в Россию. Чтобы вернуть людей в Россию, надо атмосферу в стране поменять. Надо, чтобы здесь перестало быть душно. А если посылать полицейских убеждать вернуться в страну, то это как раз будет говорить об обратном.

Что касается «железного занавеса», то я бы не стал нагнетать. Мне кажется, ситуация обратная. Власть скорее выдавливает своих оппонентов, чем стремится их здесь удерживать, как это было в Советском Союзе. Кроме того, путинский истеблишмент сильно отличается от советской элиты. Последняя была ориентирована на Советский Союз. А путинский истеблишмент интегрирован в западное общество потребления. У них и дома, и дачи, и счета, и семьи за границей. Возврат «железного занавеса» неминуемо приведет к конфликту Путина с его же собственным окружением, которое ворует деньги здесь, но предпочитает тратить их за границей.

— Если будут приняты «путинские» поправки в Конституцию (а скорее всего они будут приняты), как это повлияет на ряды оппозиции? Это окончательно подорвет ее шансы, так как Путин будет «вечен во власти», или, наоборот, даст шанс?

— Понятно, что Путин собрался править в России до последнего дыхания. И для оппозиции это должно стать объединяющим фактором. У нас есть стилистические разногласия по поводу Конституции. Но по поводу того, что власть должна меняться, у нас есть компромисс. Собственно это одна из целей запланированного на 29 февраля «Марша Немцова» — выступить за сменяемость власти в нашей стране. Оппозиция научилась объединяться вокруг тех или иных тем. Московские протесты прошлым летом достаточно ярко это продемонстрировали. Удалось найти точки соприкосновения даже с парламентскими партиями.

— А если Россия в результате введенных в Конституцию поправок откажется исполнять решения ЕСПЧ, то как это повлияет на ситуацию в обществе? 

— Уже в наши дни по решению конституционного суда несколько постановлений ЕСПЧ Россия отказалась выполнять. Но что поделать — Земля от этого не натолкнулась на небесную ось. Не выполнили — и не выполнили. Думаю, и в будущем будет так же: ряд решений будут игнорироваться, а ряд будут выполняться. Правда, нужно отметить, что тем самым в России происходит девальвация международного права. У россиян отбирают последнее право на судебную защиту. Зачастую, кроме как в ЕСПЧ, правду нигде не удается найти. Это печально. Но что же теперь поделать?

— 2020 год начался для оппозиции не с самых лучших новостей. Это «путинские» поправки в Конституцию и приговор по делу «Сети». Каков ваш прогноз на этот год? Ждут ли нас какие-то изменения в обществе?

— Я не политолог, я не строю прогнозов. Я занимаюсь политикой здесь и сейчас. Моя задача заключается в том, чтобы этот год был успешным, а жизнь для моих избирателей и сторонников и в целом для россиян была лучше, чем в прошлом году. Над этим я работаю.

Евгений Сеньшин

Общество

АЗС «Газпромнефть»: автолюбители предпочитают капучино

Каждую секунду на одной из станций сети «Газпромнефть» готовится стаканчик кофе, а за прошлый год…

красота

TUMI представил свою первую коллекцию женских ароматов TUMI EXPERIENCE COLLECTOR 

Ведущий международный бренд в сфере путешествий и стиля жизни TUMI представил свою первую в истории…

Общество

Фонд «Семья вместе» провел благотворительную выставку в рамках Московского Марафона

Участниками XI Московского Марафона стали порядка 30 тыс. человек. Впервые в качестве социального партнера Московского…