Изменения ценностей и политических предпочтений необратимы
В географической науке есть понятие «диффузия инноваций». Этим термином описывается распространение в пространстве любых модернизационных процессов. В их числе и новые формы потребления — от моды до сотовой связи и интернета, и социальные новации, например дистанционная занятость или прекариат, и модернизация образа жизни и ценностей, которые приводят к изменению политических предпочтений. Диффузия инноваций всегда идет от крупнейших столичных городов к менее крупным и далее вниз по иерархической системе населенных мест. Очевидно, что скорость и территориальное распространение тех или иных модернизационных процессов сильно различаются. Сотовая связь за 2000-е годы дошла уже до самых дальних периферий, экономическая эмансипация женщин произошла еще в советское время. Но в целом модернизация ценностей — от патриархальных к современным — идет в России медленно. Сказываются бремя огромной территории со слаборазвитой инфраструктурой и низкий уровень жизни, особенно на периферии. Именно в сфере ценностей возможны откаты назад, они подпитываются и подстегиваются давними фобиями, имперским синдромом и государственной пропагандой.
Несмотря на многочисленные барьеры, диффузия инноваций — объективный процесс, ее невозможно остановить. Несколько объективных факторов способствуют территориальной модернизации ценностей и политических предпочтений.
Первый — миграции. В России они давно идут по двум основным направлениям: в агломерации двух крупнейших федеральных городов из всех регионов страны, а также из периферий регионов — в их столицы. Около 70% мигрантов — молодежь, приезжающая на учебу и работу. Благодаря миграциям в возрастной структуре населения крупнейших городов страны и многих региональных центров выросла доля молодых трудоспособных возрастов.
Ценности молодого «непоротого» поколения, живущего в интернете, сильно отличаются от ценностей старших возрастов, которые привыкли бояться и терпеть, лишь бы не было хуже.
Второй фактор — длительный спад доходов без понятной перспективы их восстановления. Реальные доходы населения России в 2020 году снизились до уровня 2010 года, падение в прошлый кризис 2015–2018 годов дополнилось кризисным спадом 2020 года. Очевидно, что спад доходов затронул почти все население, кроме занятых в бюджетном секторе. Главные различия — не региональные, данные Росстата по динамике реальных доходов населения регионов за II и III кварталы 2020 г. трудно объяснимы. Наиболее болезненно ощущает снижение реальных доходов средний класс, который концентрируется в крупных городах, — это не просто потери в рублях, а отказ от привычных моделей более модернизированного потребления. В небольших городах и в сельской местности спад доходов, скорее всего, не менее сильный, но при низком уровне жизни это приводит к дополнительному «затягиванию поясов» без изменения привычной модели выживания.
Третий фактор — коронавирусный кризис и локдауны, которые обострили проблемы занятости. Это следствие слабой поддержки государством наиболее пострадавшего бизнеса в секторе рыночных услуг, в основном среднего и малого. Рыночные услуги так же концентрируются в агломерациях федеральных городов и в региональных центрах, где выше платежеспособный спрос. Кроме того, именно в рыночных услугах занято больше молодежи и населения средних возрастов, для которых возможности трудоустройства ухудшились из-за пандемии. В федеральных городах рост зарегистрированной безработицы был стремительным (по региональным центрам оперативной информации не существует): в Москве с марта по сентябрь ее уровень увеличился с 0,4 до 3,1%, в Санкт-Петербурге — с 0,5 до 3,5%, а последующее снижение к концу ноября было медленным — до 2% в Москве и до 3,3% в Санкт-Петербурге. По сравнению с Москвой Петербург хуже справлялся с пандемийным кризисом — сильнее падали промышленность, розничная торговля и общепит, занятость, доходы населения, а бюджет северной столицы тратил значительно меньше не только на поддержку бизнеса и населения, но даже на здравоохранение.
Добавим к объективным факторам социально-экономического спада, который сильнее затронул крупные города России, накопившееся раздражение населения и рост агрессии, заметный и в других странах в период пандемии. И, для полноты картины, — широкое распространение информации о сверхпотреблении верхов на фоне обнищания населения страны. Еще одна «вишенка на торте» — действия российских властей по изоляции Алексея Навального и его сторонников, запугивание и жесткие силовые действия в ходе протестов. Вот так и формируется набор объективных и субъективных факторов, который ускоряет диффузию инноваций в виде модернизации ценностей (от патриархальных к современным) и политических предпочтений россиян.
Процесс модернизации не может быть линейным, неизбежны торможение и затухание протестов во многих городах. Быстрых результатов не стоит ожидать, примеры Хабаровска и Белоруссии это показывают с очевидностью. Кроме того, география январских протестов обозначила фронтир — это региональные столицы и, далеко не всегда и в меньших масштабах, вторые города регионов. Модернизация политических предпочтений не идет дальше вниз по иерархической системе городов, барьером является стратегия выживания, доминирующая у населения периферий. Там не до протестов, за исключением острых локальных проблем, созданных самими властями (Шиес в Архангельской области, шихан Куштау в Башкирии). В том же списке и Хабаровск, который не является периферией, но поднялся на протест именно по причине действий федеральных властей.
Власти и оппозиция в последние дни сравнивают численность протестующих 23 и 31 января. Первые хотят доказать, что протест скукоживается, вторые — что он расширяется, несмотря на прессинг властей. Такое перетягивание каната выглядит бессмысленным и мало что объясняет. Да, можно затормозить и временно придавить репрессиями энергию протеста. Но невозможно остановить исторические изменения — диффузия инноваций продолжится, поколенческие и урбанистические изменения ценностей и политических предпочтений необратимы. Для справки — в городах-миллионниках уже живет 23% населения России, а вместе с полумиллионниками — треть. Это очень много, поэтому страна будет меняться.
Наталья Зубаревич, профессор географического факультета МГУ
