Новая антикоррупционная инициатива государства может обернуться для компаний миллионными потерями
Уже который месяц в экспертной среде обсуждают предстоящую гуманизацию Уголовного кодекса и декриминализацию ряда экономических преступлений. Пока, правда, все это разговоры в рамках грядущей (как опять же предполагается) судебной реформы. Зато есть вполне конкретные законодательные инициативы, которые будут реализованы в самом обозримом будущем. И вряд ли они обрадуют предпринимательское сообщество.
Президент Владимир Путин предлагает узаконить арест имущества и счетов компаний, в отношении которых ведутся административные дела о «незаконном вознаграждении от имени юрлиц». Проще говоря, по взяткам. Рассмотреть законопроект Госдума планирует уже в мае.
С одной стороны, президентская инициатива выглядит здраво: дабы коррупция не расцветала, надо всячески пресекать даже мысли о взятках, и потенциальный арест имущества сможет охолодить особо ретивых. Но, с другой стороны, реальность такова, что предпринимателей могут ведь и спровоцировать на взятку, а такое, хотя и не отражается в статистике, случается регулярно, говорят эксперты.
Лучше штраф, чем срок
«Незаконное вознаграждение от имени юрлица» – так называется статья 19.28 КоАП, по которой в качестве обеспечительной меры президент и предлагает арестовывать имущество компаний. Взятки, конечно, дают не компании, а работающие в них люди. И если таких людей на даче взятки ловят, то привлекают к уголовной ответственности. Компанию посадить в тюрьму нельзя. Но наказать рублем можно. Неоспоримым доказательством вины компании при этом, объяснила адвокат конторы «Бородин и партнеры» Наталья Панарина, как раз и являются вступившие в силу приговоры судов в отношении граждан, уличенных во взятках и коммерческом подкупе (ст. 204, 290, 291 УК).
«Например, гендиректор дает взятку деньгами или обещает передать часть акций сотруднику прокуратуры за прекращение проверки в отношении компании этого гендиректора, – обрисовывает гипотетическую ситуацию председатель московской коллегии адвокатов «Скрипка, Леонов и партнеры» Игорь Скрипка. – Сам директор, равно как и сотрудник прокуратуры, подлежат в таком случае уголовной ответственности за дачу и получение взятки. А юрлицо, в пользу которого эта взятка давалась, подлежит административной ответственности в виде немаленького штрафа».
Откаты, подарки, бонусы, взятки – немало конкретных примеров можно найти на официальном сайте Генпрокуратуры, где фигурируют компании разнообразного калибра. В Ивановской области сотрудник Ростехнадзора потребовал от директора ООО «Промэнергоэкспертиза» регулярно платить мзду за успешное согласование документов. Чиновник теперь под следствием, а компанию оштрафовали на 500 тыс. рублей.
Басманный суд в Москве осудил за взятку бывшего начальника Московско-Курского управления диспетчерского центра управления перевозками службы движения ОАО «РЖД». Он получил 32 тыс. рублей от ООО «Авангард-Технолоджи» за «незаконные действия по задержке вагонов‑цистерн». Компанию оштрафовали на 1 млн. Акционерному обществу «Воркутауголь» в Коми пришлось выплатить штраф 30,5 млн рублей за взятки проверяющим Ростехнадзора и трудовой инспекции, которые закрывали глаза на жалобы сотрудников и несчастные случаи на производстве.
Трагикомический случай произошел в Липецкой области, в Ельце. Начальник местного отдела МВД по безопасности и противодействию коррупции обнаружил, что ООО «Мосвторцветмет» допускало нарушения при приеме цветных металлов – факты сдачи не регистрировали, а у сдающих не спрашивали документы. Завскладом «Мосвторцветмета» предложил правоохранителю взятку в 2,5 тыс. рублей за то, чтобы тот привлек к ответственности за осуществление предпринимательской деятельности с нарушением лицензионных требований не компанию, а его самого, чтобы штраф меньше вышел. Но в итоге это было признано «незаконным вознаграждением от имени юрлица», и фирму оштрафовали на миллион.
Наказать – не значит взыскать
Президент Путин предлагает Госдуме ввести в КоАП еще одну статью, которая дает полномочия прокурорам арестовывать имущество компаний, в отношении которых расследуются дела о незаконном вознаграждении от их имени. Из самого названия этой новой статьи за номером 27.20 следует, что эта мера вводится для обеспечения исполнения наказания осужденным компаниям. Штрафы действительно немаленькие, но одно дело наложить взыскание, другое – его получить.
В первом полугодии 2017‑го, согласно статистике Судебного департамента при Верховном суде, суды рассмотрели 335 таких дел, 224 юрлица были подвергнуты наказанию в виде штрафа. Общая сумма штрафа по этим делам, по вступившим в силу решениям, составила 272 млн рублей. А взыскали за отчетный период только 33,3 млн. Полных данных за 2017‑й пока не опубликовано, но картина за 2016 год такая: рассмотрели 612 дел, наказали штрафом 430 компаний, их общая сумма составила 437,6 млн рублей, а взыскали 76,5 млн.
Выходит, что в среднем каждая компания была оштрафована на 1 млн или чуть больше. За незаконные вознаграждения в крупных (более 1 млн рублей) размерах минимальный штраф при этом составляет минимум 20 млн, но таких дел было всего три десятка, а за особо крупные размеры взяток (свыше 20 млн рублей) самый маленький штраф уже 100 млн, но в 2016‑м на этом никто не попался, а в первой половине 2017‑го таких дел было девять. И получается, что взыскать удалось только 12–17% от общей суммы наложенных штрафов.
Дел много, штрафы большие, «но по факту процент взысканий по такой категории административных дел катастрофично мал», констатирует адвокат бюро «Халимон и партнеры» Родион Ларченко. «Понятно, что именно это соотношение наложенных и реально взысканных штрафов и является основным мотивом появления этого законопроекта, – говорит адвокат, советник юридической фирмы «ЮСТ» Игорь Пастухов.
О катастрофической недоимке штрафов из года в год говорят и в самой судебной системе. Но странно, что обеспечительная мера в виде ареста имущества и счетов компаний вводится только по одной (пусть и коррупционной) статье КоАП, тогда как в кодексе содержится огромное количество правонарушений, за совершение которых штрафуют и граждан, и компании, и эти штрафы точно так же не платятся.
«В пояснительной записке к законопроекту не содержится никаких данных, основанных на анализе статистики о применении мер по взысканию наложенных штрафов, – говорит Игорь Пастухов о президентской новелле. – Не приводится никаких сведений, подтверждающих, что неисполнение вынесенных постановлений о штрафах связано с незаконным выводом имущества подвергнутых административным взысканиям организаций». Если нет данных о том, что компании злостно не платят штрафы, то это значит, что неэффективно работает служба судебных приставов, рассуждает эксперт. И если и это верно, продолжает он, новые правила только добавят приставам работы.
Адвокат Игорь Скрипка, напротив, считает, что предлагаемые поправки облегчат приставам работу. С момента вступления в силу решения суда о наложении штрафа за незаконное вознаграждение юрлицо должно добровольно выплатить его полностью в течение семи дней. «Если этого не сделать, то начнут действовать судебные приставы, а денежные средства уже арестованы, – поясняет адвокат. – То есть очень-очень быстро крупные денежные средства будут переходить из частных рук в бюджет. И прокуратура тут получает очень серьезные полномочия, так как, согласно предлагаемым поправкам, ходатайство об аресте имущества или активов может поступить только с ее стороны».
Помилованию не подлежат
Как видно из примеров выше, некоторые компании-нарушители, уличенные во взятках, были приговорены в штрафам в 500 тыс. рублей, тогда как минимальная сумма установлена в 1 млн. Это возможно в тех случаях, когда такие компании активно сотрудничают со следствием. Их могут даже вообще освободить от наказания. Но с принятием президентских поправок эти поблажки прекратятся, если во взяточничестве будут фигурировать иностранные должностные лица, международные компании и сделки. В пояснительной записке к законопроекту это объясняется предстоящим вступлением России в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Конвенция ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок, которую подписала РФ, таких оснований для освобождения от ответственности не предусматривает.
Но таких оснований, говорит Игорь Пастухов, нет ни в Конвенции ООН против коррупции, ни в Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию, где Россия также участвует. И это обстоятельство, подчеркивает адвокат, не помешало ввести в УК освобождение от уголовной ответственности за активное пособничество в раскрытии преступлений по даче взятки (ст. 291) и посредничеству во взяточничестве (ст. 291.1). Не помешало и ввести аналогичное положение в КоАП в статье о незаконном вознаграждении от имени юрлиц. «Нецелесообразно поддерживать предложение о нераспространении подобного примечания на организации, причастные к подкупу должностных лиц иностранных государств или международных организаций», – считает эксперт.
Но штраф – это еще полбеды. Генпрокуратура ведет специальный реестр юрлиц, привлеченных к административной ответственности за незаконное вознаграждение. Компания, попавшая в этот реестр, не допускается к участию в госзакупках, если она в течение двух лет до момента подачи заявки на аукцион была уличена во взяточничестве. Список этот открытый. В 2016‑м в нем числилось 407 компаний, в прошлом году – 354, в этом году таких пока семь, а всего за время существования реестр накопил 1300 компаний-нарушителей. Прокуратуре принадлежит и инициатива по возбуждению дел за незаконное вознаграждение от имени юрлиц.
О чем молчит бизнес
Арест имущества в размере максимального штрафа может парализовать деятельность компании, считает адвокат Родион Ларченко. А ведь она впоследствии может быть признана невиновной, добавляет он. Приставам уже сейчас закон позволяет арестовывать имущество должников по вынесении решения суда, и новые поправки о досрочном аресте усложнят деятельность предприятий, соглашается Игорь Пастухов.
Президент вроде бы позаботился, чтобы при предлагаемых им обеспечительных мерах людям не перестали платить зарплату и компании смогли бы выполнять свои обязательства, – арест банковских счетов допустим только в случаях, если у предприятий нет иного имущества. Но, обращает внимание Игорь Скрипка, минимальный штраф за незаконное вознаграждение – 1 млн рублей, значит, минимум на эту сумму и должно арестовываться имущество. Арест не означает, что юрлицо перестает пользоваться этим имуществом, от него просто невозможно избавиться – продать, подарить, сдать в залог.
«Но, как часто бывает у не очень крупных компаний, кроме уставного капитала и пары компьютеров, у них больше ничего на балансе нет, все остальное в аренде, – говорит адвокат. – Тут уже, согласно законопроекту, разрешается арестовывать денежные средства. И как зарплату платить, как кредиты погашать, выполнять другие обязательства?». Даже арбитражные суды в спорах на крупные суммы очень редко применяют арест денежных средств, отмечает эксперт. «А тут в рамках административного производства предлагают арестовывать счета, акции, ценные бумаги, доли в других предприятиях, – продолжает он. – Это очень сильно может застопорить предпринимательскую деятельность».
Процедуры по обеспечительному аресту имущества компаний, которые заподозрены в коррупции, вовсю используются за рубежом, говорит руководитель Национального института системных исследований предпринимательства ВШЭ Александр Чепуренко. Но в России «полностью разрушенная система координат», считает он. «Про силовые захваты и перехваты бизнеса не знают разве только маленькие дети, – поясняет эксперт. – Не исключаю, что у конкурентов может возникнуть соблазнительное желание завести компромат на СЕО конкурента, используя его, понудить этого СЕО от имени компании кого-то незаконно вознаградить. И тут же организовать сигнал прокурору. При этом теоретически сам прокурор может быть даже выше подозрений».
Новый институт ареста имущества может повлечь появление свое-образного инструмента правового прессинга в отношении бизнеса, предостерегает адвокат Наталья Панарина. «Как следствие, это снизит уровень его самостоятельности, с одной стороны, а с другой – повысит уровень коррупционной составляющей в системе регулирования», – считает она.
«Новые статьи в законодательстве регулярно добавляются, но ситуация с коррупцией, к сожалению, сильно не меняется», – соглашается Игорь Скрипка. Он привел в пример простую ситуацию. В какую-то компанию приходит проверка, и чиновник предлагает урегулировать проблему незаконным путем, угрожая в противном случае штрафами и многолетними судами. «Предприниматели должны быстро двигаться, крупные штрафы, пусть даже незаконно вмененные, просто исчезают из оборота, – рассуждает эксперт. – И предприниматель может пойти на поводу у такого чиновника, предложить какое-то вознаграждение. А потом получается ситуация, когда наказаны оба, да еще и юрлицо остается без активов». Да, с точки зрения закона это понятно – коррупции быть не должно, и никто даже думать не должен ни о каких вознаграждениях в пользу чиновников. «Но у нас, к сожалению, совершенно бездействует такая норма, как «провокация взятки», – сетует адвокат. – Случаи, когда предпринимателя освободили от ответственности, так как его провоцировали на взятку, единичны».
Финал одного из самых громких таких случаев произошел год назад – бывший генерал МВД Денис Сугробов получил 22 года лишения свободы за целую серию коррупционных преступлений, среди которых была и провокация взятки. При этом взяткодателей и взяткополучателей, по статистике Судебного департамента при ВС, у нас прилично. За коммерческий подкуп по ст. 204 УК (незаконное вознаграждение управленцев коммерческих и иных организаций) в прошлом году осудили 257 человек, в 2016‑м – 359. За дачу взятки должностному лицу (ст. 291 УК) – 1660 (в 2016‑м – 3814). За получение взятки осудили 1288 госслужащих (в 2016‑м – 1576). А за провокацию взятки (ст. 304 УК) данные не опубликованы.
Предприниматели, которых провоцируют на взятки, никогда об этом никому не скажут, считает первый вице-президент «ОПОРы России» Владислав Корочкин. «И по гораздо более мелким поводам (нежели обвинение в незаконном вознаграждении от имени юрлица) предприниматель, до тех пор пока он в бизнесе, не рискует конфликтовать с контролирующими и правоохранительными органами, – говорит эксперт. – Публичным такой конфликт становится только в случаях, когда предприниматель доведен до полнейшего отчаяния».
Екатерина Буторина
