Горько осознавать моральный и этический развал в сегодняшней медицине. Несколько известных печальных примеров.
История первая. Шестилетний мальчик погибает во дворе под колесами несущейся машины. И вдруг оказывается, что он был пьян. Да не просто пьян – у него обнаружена почти смертельная доза алкоголя в анализах. С такой концентрацией не то что с дедушкой за руку ходить и по двору бегать, впору в реанимации лежать. Но судебно-медицинского эксперта эта концентрация не смутила. Важно было отработать заказ (что был заказ – очевидно). Что он и сделал. Уверен, просто капнул спирт в пробирку. Капля, видимо, была большой. Но даже тут не пришло в голову опомниться с таким чудовищным результатом. Можно предположить, что подобные «эксперименты» проводились этим врачом-экспертом и ранее, но сходили с рук, так как не было публичной огласки. Во всяком случае, стали вспоминать похожие истории с его участием.
Я против того, чтобы обвинять лично человека, совершившего то или иное этически неоднозначное деяние. Обычно к правонарушениям подталкивают события, окружающая среда. Именно поэтому правоохранительные органы должны в первую очередь заниматься профилактикой правонарушений, а не наказанием за уже произошедшее. Наказание сродни мести, оно уже помочь не может, а общественное значение его равно нулю. Я считаю правильным отмену в большинстве развитых стран смертной казни: профилактического толку от нее нет.
Патологоанатомов, судмедэкспертов постоянно подталкивают руководители всех рангов «менять статистику». Если больной после операции на желудке получил еще и инфаркт миокарда в больнице, от которого и умер, ему не напишут инфаркт на вскрытии. Ему напишут язву желудка. Потому что сегодня месячник сокращения смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. И если успеют его перевести в реанимацию, смерть пойдет за тем отделением, откуда его перевели, – не за реанимацией. Про эти изгибы статистики знают все врачи, и все молчат. А раньше патологоанатом был беспристрастным третейским судьей для врача, источником знаний, наиболее точным диагностом. Каждый случай смерти еще и разбирался на комиссии, уточнялись все расхождения и неясности.
История вторая произошла недавно в Питере, где под суд попала хирург, якобы забывшая в животе больного зажим. Больной оказался известным уголовным авторитетом, находившимся в заключении, и спустя несколько месяцев в другом лечебном учреждении другой врач «обнаружил» у него этот зажим на рентгене. Зажим – не иголка, он большой и прощупывается руками. Не говоря уж про УЗИ. Не было его – и вдруг появился. Врач, который «нашел» зажим, понимал всю абсурдность этого. Не мог отказаться? Нож приставили к горлу? Приказ выполнял? В любом случае он поступился своей совестью, своей честью. Из-за него загублена карьера коллеги, и это только малая часть последствий.
Каждому врачу приходилось оказываться в щепетильном положении. Команда Гематологического научного центра во главе с моим отцом академиком Андреем Воробьевым много лет отстаивала интересы больного, проходящего по «делу ЮКОСа» и страдавшего одновременно опухолью системы крови и ВИЧ-инфекцией. Удалось вызволить его из камеры и поместить в больничные условия.
Мне пришлось принимать участие в судьбе ректора медицинского университета, которого следствие поместило прикованным наручниками в больницу, где все врачи фактически были его учениками. Чтобы еще и унизить. Мы обращались во все инстанции, включая президента страны, сработало. Ректор был отпущен под подписку о невыезде, позже его судили за взятки, но издевательств больше не было.
Свежий вопиющий случай нарушения врачебной этики: больной с сотрясением мозга выписан из крупного НИИ в «обезьянник» на следующий день после получения черепно-мозговой травмы. Ну, выписали, так выписали. Хотя положено некоторое время после такого удара лежать, обычно несколько суток, наблюдаться, соблюдать покой. Иногда бывает, что через сутки возникает гематома в головном мозге на месте вроде бы «незначительной» черепно-мозговой травмы. Через сутки можно отпустить домой с рекомендацией пару-тройку дней отлежаться. Вообще же больничный дают недели на две. Да и последствия этой травмы могут появиться спустя достаточно большое время.
Но не отправлять же больного в полицию, которая, собственно, и нанесла ему эту травму. Может быть, полицейский, избивший парня, был сто раз прав по инструкции. Но врач – не полицейский. Его задача – помочь больному. Так было всегда. Даже у нацистов врачи могли помочь.
В Волоколамске раненые из дивизии Панфилова лежали в больнице, из которой их попытались на телегах вывезти в Москву. Но скорость наступления немцев была высокой, и обоз вскоре лесными дорогами вернулся обратно. Тогда главный врач Николай Плотников повесил на входе в отделение табличку с надписью на русском и на немецком: «Тиф. Карантин». Пришедший в больницу немецкий врач подтвердил карантин, не заходя в палаты. А мог бы и проверить. Все остальные военнопленные этой дивизии были сожжены заживо в сарае, а раненые в больнице остались в живых. Эта история из первых рук, рассказывалась, когда обсуждалась врачебная честь.
Руководитель НИИ, отдавший пациента полицейским, сам специалист по черепно-мозговой травме, гордо заявляет, что ничего страшного не произошло, сотрясение мозга проходит за минуту. Его не смущает, что это противоречит всем канонам нейрохирургии. Дальше, заявляет он публично, можно выпроводить пострадавшего из больницы. Именно циничная форма этого заявления и вызывала бурную реакцию медицинского сообщества.
Еще раз повторю: задача врача – соблюдать исключительно права пациента, заботиться о больном. Тем более в данном случае речь шла не о бандите-убийце, а о молодом человеке, которого избили спросонья в 4 часа утра в помещении, в котором он дежурил. Не говорю уже о грубом нарушении врачебной тайны, что, согласно закону, должно преследоваться вплоть до возбуждения уголовного дела. Ситуация выходит за все рамки приличий. После такого поступка, сделанного, возможно, по малодушию или недомыслию, человек с честью должен, мне кажется, уйти с должности директора с просьбой перевести куда-нибудь «в глушь, в Саратов», отмаливать грехи, работая в реанимации.
Времена, когда люди ценили свою честь, увы, прошли, уверен, ничего не произойдет, скоро про эту историю забудут. Да и дискуссии в социальных сетях показывают, что многие не понимают уровня падения для всего медицинского сословия. Впрочем, у населения останется еще одна зарубка против нынешних эскулапов – не только среди них мало квалифицированных, грамотных, не только много мздоимцев, так они еще и пресмыкаются перед любой властью.
Профессор Павел Андреевич Воробьев – председатель Московского городского научного общества терапевтов
