Несколько дней назад состоялся спам-звонок на городской телефон.— Добрый день, из избирательной комиссии беспокоят. Вы пойдете на голосование?
— Нет, не пойду. Я юрист по образованию…
— Очень приятно, я тоже.
— И считаю голосование незаконным, не соответствующим Конституции Российской Федерации 1993 года.
— Я тоже.
Конец связи.
В России живут люди — их много — с раздвоенным сознанием. Они работают в логике «я-исполнял-приказ» или «у-меня-ипотека» или «за-мной-стоит-коллектив-у-них-семьи», и при этом прекрасно понимают смысл и содержание текущего политического режима и не являются его сторонниками.
Сообщение Эллы Памфиловой о том, что на принуждение к голосованию поступило всего около 50 жалоб, и «такого минимума у нас никогда не было», можно оценивать с разных точек зрения. По явке на участки — которая отчаянно нагнетается ради придания большей легитимности голосованию за обнуление — можно будет судить о размере государственной и квазичастной экономики. Именно государствозависимые и бюджетозависимые работники получают от начальства в категоричной форме сообщения такого типа: «Руководителям следует обеспечить явку сотрудников, работающих в (название подразделения). Сотрудники, работающие в (название подразделения), прикрепляются к избирательному участку (адрес участка), руководители подразделений передают данные о числе прикрепленных».
Почему не жалуются? Нужно отвечать на этот вопрос? Уволят. Или накроется премия в квартал. После пандемии все держатся за рабочие места, тем более в бюджетных секторах, до побеления в пальцах. Вопрос: «А что — так можно было?» — можно было не ходить на голосование и не отчитываться об отданном голосе — даже не стоит.
Можно рассматривать и феномен 50 жалоб с точки зрения политической психологии. Это ровно то, что в очень давнем исследовании йельского психолога Стенли Мильграма называлось anticipatory obedience, готовность заранее подчиняться — равнодушно, но в то же время проявляя служебное рвение, причем при исполнении жестоких приказов. Некоторые готовы даже бежать впереди паровоза и подходить к выполнению задания с выдумкой. И уж ни в коем случае никуда не жаловаться.
Граждане все знают про свою власть. Да и власть знает о них все, имитируя изумление при виде «такого минимума жалоб». Это как в «Уловке 22» Хеллера: начальство знает, что именно те, кто прикидываются сумасшедшими, на самом деле и есть абсолютно нормальные люди. Конформизм, подыгрывание руководству — я знаю, что вы знаете, что я знаю — это нормальное поведение в авторитарной среде: «Сколько раз мы молчали по-разному, но не против, конечно, а за». Автор этих строк — Александр Галич осуждал такое поведение, но в то же время называл людей с раздвоенным сознанием способными к «молчаливому резистансу». Они приходят домой с собрания на работе и включают мои песни, говорил Галич. В том числе на этом «молчаливом резистансе» и подорвался Советский Союз. А ведь тогда было еще меньше жалоб на принуждение к голосованию, чем у г-жи Памфиловой. А именно, ноль.
То, что называлось в Германии Gleichschhaltung и на что негодовал даже старик Хайдеггер — вовлечение наибольшего числа населения в мероприятия, администрацию, идеологию власти — было и основой конформизма в СССР. Механика движения по лестнице от пионера до члена партии сравнительно ненасильственным образом обеспечивала благонадежное поведение большинства при раздвоенном сознании. Сейчас большинство принуждается к конформизму схожими методами, и не случайно при нынешнем политическом режиме, пусть и карикатурно (хотя и не смешным образом), регенерируются, как хвост у ящерицы, советские практики — от прямолинейной пропаганды до недавнего нормативного акта о патриотическом воспитании в школах. Нет лучшего способа вырастить циника, чем навязывать ему «официальную народность» со школьной скамьи.
Но пока большинство делает вид, что оно поддерживает власть, это обстоятельство активно используется. Собственно, в этом и смысл голосования — показать меньшинствам, что они не с большинством, а значит изгои, недограждане. И лучший способ избежать проблем — присоединиться к большинству.
Это как в старом анекдоте про разные национальные способы накормить кошку горчицей. Немец накормил, разжав ей пасть: «Только силой!» Француз замешал на твороге и молоке: «Лаской и любовью». Русский размазал горчицу по столу, вытер горчицу кошкой, та стала облизывать себя и орать. «Добровольно и песнями!» — констатировал русский. Вот так и с голосованием…
Андрей Колесников
