Российская судебная система претерпевает радикальные новации. К компетенции отечественных судов теперь отнесены иски россиян и даже иностранцев к иностранному государству по коммерческим спорам. В российский суд может обратиться предприниматель, если посчитает, что действиями чиновников иностранного государства нарушены его экономические права, и добиваться удовлетворения своих требований. Что это — ответ на решения международных судов по иску ЮКОСа или осмысленное развитие законов России? Специально по этому поводу в редакции «РР» состоялась встреча с известным московским адвокатом Сергеем Мирзоевым, главные ее тезисы мы сейчас публикуем.
— В конце 2015 года приняты два новых федеральных закона. Один имеет сложное для восприятия название «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в РФ», второй вносит системные изменения в разные кодексы и законы для его исполнения. С момента первой российской кодификации гражданского права (1992–1993 годы) был объявлен иммунитет государства (неподсудность суду другого государства — «РР»), он стал абсолютным. Абсолютный иммунитет был воспринят Гражданским кодексом (1996 год) и существовал до 1 января 2016 года. И вот сейчас закреплен относительный, или динамический, или функциональный иммунитет, который предполагает отказ от иммунитета государства в отношении отдельных категорий сделок.
Не надо думать, что этот институт иммунитета предполагал защиту только иностранного государства от требований российских резидентов. Поскольку международное право построено на принципе взаимности (прагматично говоря, это фундаментальный правовой принцип, ежечасно применяемый в рамках международного права), иммунитет был направлен на защиту российского государства от юридических претензий иностранных субъектов. Но международная экономическая деятельность взорвала абсолютный иммунитет, и с начала 90-х Россия со всеми странами СНГ (кроме Латвии, Эстонии и Грузии), а также с большинством стран Европы, Азии, Северной и Южной Америки подписала межправительственные соглашения о защите инвестиций. В каждом таком соглашении, а их около пятидесяти, Россия согласилась на ограничение своего иммунитета при рассмотрении споров с инвесторами; при этом инвесторами, как показала практика, могли стать оффшоры и даже граждане России, их конечные бенефициары. Результатом закономерно стало привлечение нашей страны в качестве ответчика в международных и национальных судах.
И только теперь российские инвесторы получили право защищать свои права и интересы в российском суде. Узаконение концепции ограниченного иммунитета в российском законодательстве означает, что коммерческие споры по инициативе российского резидента с иностранным государством могут быть рассмотрены в российском суде.
— Что означает концепция «длинной руки правосудия»? Стала ли она причиной принятия новых законов?
— С моей точки зрения, обсуждаемые законы — цивилизованный, если хотите, собственно правовой ответ на противоправную практику безграничного распространения юрисдикции некоторых стран. Также это ответ на практику похищения людей, в том числе граждан России, и привлечения их к ответственности в США. Специалистам известен избитый прием экстрадиции и привлечения к ответственности лиц, не являющихся гражданами США, по инициативе прокуроров, скажем, Нью-Йорка — только на том основании, что международные расчеты производились с участием американских банков. Действующий много лет в США Money Laundering Control Act сегодня используется против любого, кто, по мнению властей, даже не инвестируя в США «грязные деньги», всего лишь провел расчеты с участием американского банка. Таким образом, применяется национальный закон для привлечения к уголовной ответственности граждан любого государства, чем-то не угодивших США. Это и есть «длинная рука правосудия». Но правосудие не должно иметь слишком длинных рук, иначе оно превращается в жандарма или гангстера. Одностороннее распространение юрисдикции государства на другие страны должно иметь основание в виде международных норм, мандата или конвенциального соглашения. Если такого основания нет, подобная деятельность нарушает основы международного права.
Новые законы доказывают, что в международном общении есть возможность оставаться на правовых позициях, применяя принцип взаимности. Он, например, может лежать в основе иска российского резидента, с учетом того что согласие иностранного государства на участие в конкретном деле в качестве ответчика не выражено в дипломатической ноте. В таком случае достаточными юридическими фактами послужат состоявшиеся ранее судебные решения этого государства, в которых Россия так или иначе была привлечена в качестве ответчика.
— А есть такие прецеденты?
— Есть. Наиболее полным в международно-правовом отношении прецедентом, с моей точки зрения, является иск крупнейшего банка Германии к правительству Калининградской области, который был рассмотрен в арбитражном суде Лондона в 2004 году (арбитражная оговорка в кредитном договоре была). Суды Литовской республики позволили вовлечь себя в исковое и исполнительное производство против России и вынесли решения во всех инстанциях, которые привели к продаже российской недвижимости в Вильнюсе с торгов в интересах германского банка. Эта история началась в 1997 году и до сих пор не закончилась — последний судебный акт вынесен в январе 2015 года Верховным Судом России, которым отказано в удовлетворении одной из жалоб истца (германский банк заменен оффшором с говорящим названием DUKE).
Этот прецедент, по моему мнению, создает основу для обращения любого российского инвестора с иском к литовскому государству в том случае, если нарушены частные права, например право инвестора на имущество в любой форме, а также права, предусмотренные литовско-российским межправительственным соглашением о защите инвестиций. Такое соглашение имеется и ратифицировано Россией в 2004 году. Новации законодательства и это соглашение создают международно-правовой фундамент для судебной защиты прав инвестора в российском суде.
— Много ли инвесторов, пострадавших от произвола властей иностранных государств? Можно ли ожидать вала исков в судах к иностранным государствам?
— Вряд ли есть официальная статистика, с моей точки зрения их тысячи. Все, кто имеет денежные средства в иностранных банках, могут быть признаны инвесторами, если есть соответствующее международное соглашение. И все могут пострадать от произвола властей. Однако защищать их права можно при определенных условиях, а именно при наличии статуса инвестора, прецедентов ограничения российского юрисдикционного иммунитета, а также неправомерных действий со стороны властей иностранного государства, приведших к потере или аресту денег, к утрате прав на имущество, нарушению других прав инвестора. В этом случае иностранное государство может получить достойный отпор.
Здоровый пессимизм относительно международного авторитета российского суда должен учитываться, но важнее создавать новую судебную практику. Она способна поднять престиж российского суда при условии вынесения законных и справедливых решений в защиту российских инвесторов. Корректных способов исполнить решение российского суда найдется немало.
— Каковы последствия нововведений в законодательстве?
— Они уже проявляются. В Калининграде создан фонд защиты прав иностранных инвесторов с говорящим названием «Палимпсест» (PALIMPSEST). Действовать он будет на территории всей России.
— Почему вдруг «Палимпсест»?
— Палимпсест — это носитель древних письмен, поверх которых позже были записаны новые, более актуальные тексты. Например, известен случай, когда трагедия Софокла была стерта для записи библейских текстов. При этом новый текст уверенно читался, но можно было различить и старый. Читатель при желании мог увидеть глубину культурного слоя. Есть и другой смысл — он заключается в том, что даже окончательные решения государства могут быть пересмотрены и переписаны. Главное, чтобы можно было прочитать сразу два разных содержания. Так и с решениями иностранного государства, нарушающими права инвесторов. Теперь появилась правовая возможность их пересмотреть, при этом не забывая об отмененном решении.
— Какие цели преследует фонд?
— Российские инвесторы зачастую рассматриваются как заложники в политических сражениях, а владельцы счетов — как благодарный предмет полицейского «наезда» и сравнительно непыльной работенки для обеспечения бессрочных банковских депозитов на условиях банков. Таких людей, по моему мнению, тысячи и фонд может аккумулировать их стремление противостоять произволу властей иностранного государства. Надеюсь, он станет заметным институтом гражданского общества и инструментом защиты прав инвесторов. Само обращение в суд по такому иску — весьма непростая юридическая задача. Выполнить ее адвокатам проще и быстрее с помощью таких организаций, как фонд. Если иск имеет общественную значимость, фонд должен подключаться и помогать по мере сил.
— И все-таки изменения в законе — это ответ на дело ЮКОСа?
— Вряд ли это можно назвать ответом. Законопроекты разрабатывались российским правительством с 2012 года, а беспрецедентные решения судов по делу ЮКОСа состоялись в 2014 году. Новации законодательства во многом повторяют зарубежные законы, и ничего зазорного в этом нет. Большинство государств, как США, либо приняли такие законы, либо узаконили права инвесторов судебной практикой. С моей точки зрения, радикальные новации позволяют надеяться на укрепление юридического суверенитета России, на укрепление авторитета российского правосудия.
Федор Лобанов
