Государство «задолжало» людям больше, чем они ему. Реформа пенсий еще сильнее увеличивает этот дисбаланс
За 25 с лишним лет реформ в России не получилось выстроить пенсионную систему, которая была бы самодостаточной, независимой от федерального бюджета и конъюнктурных решений правительства. Поэтому величина и сам факт выплаты пенсий – по-прежнему ответственность государства. Именно это обстоятельство мешает чиновникам убедить россиян, что повышение пенсионного возраста необходимо.
Встревоженный резким падением рейтингов Кремль пытается разыграть повышение пенсионного возраста как многоходовку: c рассказами по ТВ о счастливых и работоспособных 60-летних мужчинах и женщинах и обсуждением уступок, которые могут быть внесены в окончательный вариант законопроекта.
Но реализации этого плана мешают несколько обстоятельств.
Россияне не верят, что повышение пенсионного возраста – путь к увеличению пенсий (один из предлагаемых пропагандой аргументов «за»). Они знают, что пенсионные баллы, сложное деление пенсий на виды – это лишь способ заплатить меньше. На деле же пенсии индексирует правительство, то есть «как Путин решит – так и будет»: могут повысить, а могут и не повысить. Поэтому российские пенсионеры не мониторят динамику доходов ПФР – не она определяет получаемые ими выплаты. Еще в меньшей степени выплаты определяются стажем и размером взносов в течение трудовой жизни.
Точно так же россияне не верят, что повышению пенсионного возраста нет альтернативы. И не потому, что не читают макроэкономических статей. Просто эти статьи противоречат обыденному опыту, в который включены и квадратные километры собянинской плитки, и особняки чиновников, и огромные расходы на армию и спецслужбы, и мост в Крым (и, возможно, на Сахалин). То, что это «из другого кармана», не имеет значения. В глазах граждан пенсии – это вопрос их двусторонних отношений с государством, без всяких там ПФР.
Конечно, пенсионный возраст в России очень низок. Но политическое руководство страны не зря опасалось даже заикнуться об этом в течение четверти века. Повышение пенсионной планки задевает базовые представления россиян об их взаимоотношениях с государством. Такое потрясение не сгладить коротким футбольным счастьем. Пенсионную систему взялись реформировать люди, не обладающие для этого достаточным кредитом доверия, не вовремя и не с того конца.
Нарушение общественного договора
Государство перед нами в долгу, уверены россияне. В 2000-х годах 37–39% респондентов считали, что они полностью или по большей части выполняют свои обязанности перед государством. В последние годы не числят за собой больших долгов перед Родиной 47–55% опрошенных; март 2017-го – 53%. Государство же людям взаимностью не отвечает. Конечно, сейчас оно выполняет свои обязанности лучше, чем в 1990-е. Но баланс оценок все равно не в его пользу. В 2000-х годах всего около 10% респондентов полагало, что государство целиком или в основном выполняет свои обязанности перед гражданами. В последние годы так думает 18–24%; март 2017-го – 22%. Государство задолжало людям больше, чем они ему: 53:22. Повышение пенсионного возраста еще сильнее увеличивает этот дисбаланс.
Что именно задолжало государство? Если разложить по возрастной шкале базовые представления россиян об основных функциях государства «в мирной жизни», мы получим нехитрый набор требований. Младенцам – хорошее здравоохранение. Для детей постарше – образование: детский сад и школа. Следующая ступень образования тоже должна быть бесплатной – по крайней мере для тех, кто хочет учиться. Затем люди отдают свой долг государству (армия, налоги и лояльность правителям). И по окончании работоспособного возраста снова наступает время, когда государство, считают россияне, должно обеспечить им сносные материальные условия и хорошую медицину.
Добавьте к этому «сквозные», проходящие через все возраста требования (бесплатная, пусть и не особо качественная и доступная медицина, помощь бедным, элементарный правопорядок – чтобы не убивали на улицах) – и мы получим минимальный список обязательств государства перед россиянами. В него, в отличие от требований к государству в развитых странах, не входят ни правый суд, ни хорошая экология с дорогами и транспортом, ни защита прав человека, ни равные условия конкуренции и исправно работающие социальные лифты.
Снижены требования к государству и по сравнению с поздним СССР. Так, работоспособные люди в подавляющем большинстве не требуют от государства помощи в трудоустройстве и мирятся с низкими зарплатами (если они выплачиваются). И даже 70–80-летние пенсионеры, прожившие большую часть жизни в СССР воспринимают внезапно «подаренную» собесом путевку в санаторий как неожиданный подарок, а не как исполнение государством обязательства перед ними.
Проблема с повышением пенсионного возраста именно в том, что государство в одностороннем порядке и без объявления войны уменьшает свой нехитрый набор обязательств перед людьми, который оно и без того, по их мнению, выполняет крайне плохо. И не потому, что не может. Просто не хочет, не считает нужным, приоритеты другие. Пенсионный возраст 55–63 года демонетизируется. Люди реагируют на эту меру примерно так же, как на демонетизацию льгот (2004–2005). Эта реакция сильнее, но в условиях меньшей свободы.
Выплата пенсии с 55/60 лет была элементом неформального общественного договора, замечает экономист Евгений Гонтмахер. Односторонний пересмотр этого договора экономически эквивалентеннеявному дефолту. Но есть ли основания для такого дефолта? Ведь пенсию ее получателям обещало государство, а не ПФР с его вечным дефицитом и трансфертами из федерального бюджета. Так что, если у государства деньги есть (а они пока есть), то нет и повода для пересмотра обязательств. Не хватает в одном кармане (ПФР) – возьмите из другого.
Невозможность разговора
Правительство внесло законопроект в Госдуму в режиме спецоперации, без какого-либо общественного обсуждения. Но любые меры, затрагивающие последнюю четверть человеческой жизни, должны приниматься после широчайшего общественного обсуждения и с большой отсрочкой. Пенсионная система – игра в долгую. Сегодня нужно обсуждать меры, которые мы хотим видеть реализованными не завтра, а через 30–50 лет.
Не получается пока и экспертного обсуждения этой темы. Так, неудачно закончилась попытка разговора экономиста Владимира Назарова, директора НИФИ и одного из основных защитников идеи повышения пенсионного возраста с критикующими ее экономистами Максимом Мироновым и Владимиром Миловым (оба помогают Алексею Навальному). Проблема в том, что одни рассматривают пенсионную проблему в чисто экономической плоскости, а другие – как проблему социально-политическую.
Вот экономические аргументы. За последние 70 лет люди стали жить дольше (отношение числа работающих к пенсионерам уменьшилось с 5 к 1 до 2.3 к 1). Пенсионная система, рассчитанная на ситуацию, когда люди в среднем работают с 20 до 55 и живут еще 10–15 лет, не выдерживает, когда образование заканчивается в 25, а продолжительность жизни увеличивается до 80. Продолжительность жизни у мужчин выросла за последние 17 лет на 8,5 лет, отмечает Назаров в интервью Republic. Доля пенсионеров по старости в российском населении выросла с 2000 года с 20% до 25%, а доля населения старше 55 лет за последние 10 лет увеличилась с 22% до 29%.
Дефицит ПФР вызван еще и тем, что около трети российских работников не платят пенсионных отчислений. Пенсионная система была построена в расчете на многолетнюю занятость на одном месте, она не пригодна в условиях частичной и мобильной занятости, трансграничных перемещений работников и прочих нестандартных форм занятости.
Набор мер для восстановления баланса пенсионной системы невелик, подчеркивает Евсей Гурвич из Экономической экспертной группы. Можно 1) повысить пенсионный налог, 2) увеличить пенсионную субсидию из бюджета, 3) понизить уровень пенсий относительно величины зарплат и 4) уменьшить количество получателей пенсий за счет повышения пенсионного порога. Но субсидия из бюджета и так составляет 3.3 трлн руб. – это порядка 40% расходов ПФР и 19% расходов федерального бюджета. Очевидно, правительство хотело бы уменьшить размер бюджетной субсидии. Но если ничего не предпринимать, она будет расти. Сэкономить на пенсионном трансферте – неявная цель правительственного законопроекта. Поэтому он и не сообщает будущим пенсионерам, какие именно расходы они спонсируют откладыванием своего выхода на пенсию.
Итак, экономисты исходят из того, что будущие пенсии должны быть весьма щедрыми (40% от зарплаты) и финансироваться в основном за счет доходов ПФР. Баланс не сходится? Повышаем пенсионный порог. Эти доводы кажутся логичными: вот «объективные причины»; вот цели; альтернативных решений нет. Но действительно ли нет альтернатив? За рамками сюжета остаются попытки поискать деньги в других карманах. Например, изменить структуру расходов федерального бюджета, в котором на оборону и безопасность уходит около 30% расходов. Или сократить потери от коррупции.
Эти экономические аргументы совершенно не убеждают тех, кого заботят социальные последствия повышения пенсионного возраста. И тех, кто хочет, чтобы бремя старения было распределено в нашем обществе более равномерно. Общество стареет – это факт. За это надо заплатить, если мы не хотим бросать пожилых на произвол судьбы, – это необходимость. Но совершенно не обязательно рационализировать при этом только социальные расходы, справедливо указывает обозреватель Кирилл Рогов. Довольно глупо искать средства в одном кармане, предварительно разложив их по пяти, и – несправедливо, замечает Миронов.
Теоретически сейчас самый подходящий момент для повышения пенсионной планки: готовится к выходу на пенсию многочисленное поколение 1960-х, на рынок труда выходит малочисленное поколение 1990-х. Но чтобы повышение порога прошло в ближайшие годы, его надо было обсуждать в 1990-х или в 2000-х, а затем плавно, на пару месяцев в год повышать планку. Но тогда было страшно даже заикнуться об этом. Главной компенсацией за повышение пенсионного возраста могло бы стать значительное улучшение качества медицинского обслуживания. Но пока для среднего россиянина, живущего за пределами столицы, дела движутся в противоположном направлении. А само по себе продолжение трудовой карьеры – не панацея для хорошего здоровья и долголетия. А ведь Россия и так на 40-м месте из 43-х в индексе Natixis Global Asset Management, оценивающим условия жизни для пенсионеров.
Если 25 лет кряду власть боялась заговорить о повышении пенсионного возраста, это не повод производить его теперь в «пожарном» порядке, возражают на экономические доводы социально мыслящие оппоненты. Сейчас в России женщин старше 55 и мужчин старше 60 около 37 млн человек. Если бы пенсионный порог одномоментно был повышен до 63 и 65, то более 1/3 пенсионеров (около 14 млн из 37 млн) не получали бы пенсии. Никакого повода столь резко нарушать планы на жизнь нынешних 40–50-летних нет.
Ответственность за промедление с повышением пенсионного порога должно нести не население, а власть. Как? Полным отказом от особой системы пенсий для госчиновников и силовиков, заморозкой до лучших времен проектов типа сахалинского моста. Иначе получается, что есть деньги и на поддержку олигархического бизнеса, и на высокие зарплаты чиновникам, и на один мегапроект за другим, а расплачиваться за это нужно повышением пенсионного возраста. Шоковая пенсионная терапия поможет только правительству: сохранится возможность наращивать силовые расходы, не будет стимула к повышению эффективности трат.
(О том, какие есть возможности по объединению «экономического» и «социального» подхода к пенсионным проблемам, читайте во второй части этой статьи. О ее выходе можно будет узнать из нашего телеграм-канала, где мы рассказываем о лучших материалах Republic.)
Борис Грозовский
Экономический обозреватель