Мнение редакции «Проекта» о последствиях приговора Алексею Навальному
Замену Алексею Навальному условного срока по сфабрикованному делу «Ив Роше» на реальный сложно воспринимать иначе как выход власти на новый, демонстративно репрессивный уровень отношений с оппозицией. И Навальным дело не ограничивается — об этом свидетельствует рекордное число задержанных на акциях в его поддержку и массовые административные аресты. Сигнал понятный, как и последствия: если ставка на насилие сыграет,
если власти удастся запугать недовольных, то общество — его активная и думающая часть — обречено погрузиться в апатию еще на несколько лет.
Страх — это первое и самое главное чувство, которое российская власть пытается сообщить гражданину сегодня: страх выйти на митинг (особенно на несогласованный), страх заявить о своих правах, страх высказаться (особенно критически), страх в принципе открыть рот, а также страх просто оказаться в неправильном месте в неправильное время. За это можно быть оштрафованным, арестованным, осужденным и «всего лишь» избитым, можно попасть на учет, в автозак, спецприемник и колонию, потерять работу, здоровье, месяцы и годы жизни, а иногда и саму жизнь.
Нельзя сказать, что страхи эти напрасны, а угрозы — пустяковые. Нарастающий итог новой волны протестов в России такой: больше 12 000 задержанных по всей стране за три митинговых дня, счет только уголовных дел идет на десятки, в ожидании оформления протоколов люди проводят в ОВД без воды и связи сутки и больше. Нет возможности подсчитать, сколько человек решили не идти на митинги 23 и 31 января после того, как к ним пришла полиция с «профилактическими» разговорами и обещаниями «проблем». Среди них много молодых людей — тех, кто не помнит предыдущих попыток власти посеять страх в недовольных своей жизнью гражданах, кто еще не знает, насколько результативными могут быть такие попытки, насколько эффективное оружие — страх.
Для них особенно важны слова Алексея Навального, прозвучавшие в зале суда за два часа до того, как судья Наталья Репникова отправила его в колонию на два года и восемь месяцев (в реальности же Навальный может провести в заключении и куда больше времени, ведь в запасе у следствия и суда есть еще как минимум одно новое, пока не разработанное уголовное дело). «Главное, что я хочу сказать. Этот процесс, я очень надеюсь, не будет воспринят людьми как сигнал того, что они должны больше бояться… Я призываю всех не бояться» — это слова человека, который сам не побоялся вернуться домой после попытки убийства, чтобы попасть туда, где его снова могут попытаться убить — за решетку.
Страх в масштабе общества опасен не только сам по себе.
Страх — это шаг назад, обнуление всего, что удалось добиться раньше, признание своей слабости.
Страх парализует многие сферы общественной жизни, не говоря уже о политической. Он открывает прямую дорогу к гражданской апатии и депрессии, а это, в свою очередь, развязывает руки власти для дальнейшего закручивания гаек. Годы, проведенные обществом в апатии — это, как правило, потерянные годы, и в экономике тоже: депрессия прямо противоположна частной инициативе, которая умирает в обстановке всеобщего страха.
Свобода от страха не означает безрассудства — это в первую очередь отказ от подчинения диктату слепой силы, который проявляется не только в продолжении уличных протестов, но и в любом другом конституционном сопротивлении злу, насилию, лжи и лицемерию. Штаб Навального уже обнародовал примерный план своих действий — от новых антикоррупционных расследований и участия в выборах до наращивания внешнего давления на режим; это план, куда любой несогласный на погружение в депрессию может вписать собственные предложения.
