Фразу «Встать, суд идёт» я не услышал, потому что журналистов в зал заседаний Гагаринского районного суда Москвы сначала не пустили. Но как следует обидеться и задаться вопросом «А как же — Гласность?», не успел: дверь открылась, и нас всё-таки пригласили. А в зале речь как раз и шла об этой самой Гласности. Точнее — рассматривался гражданский иск Фонда защиты гласности к Минюсту, который в конце прошлого года включил этот Фонд в реестр «НКО-иностранных агентов».
Произошло это в результате «внезапной проверки». «Внезапность», как выяснилось, была обоснована поступившей в Минюст жалобой, ни с автором которой, ни с текстом представителям Фонда познакомиться так и не довелось. Даже в суде. Видимо, у этого человека (или нескольких человек) явно не складываются взаимоотношения не только с Фондом защиты гласности, но и с Гласностью как таковой…
Есть такой дурацкий вопрос: «А это хорошо или плохо?» Представители Минюста, среди которых был и гражданин по фамилии Ешкин, который в октябре прошлого года проводил в Фонде проверку, заявили, что никакой негативной окраски наименование «некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента» не несёт, и что это признано даже Конституционным судом.
Хотелось тут же спросить у них, «а для чего тогда этот ярлык вообще придуман?», но — до Конституционного суда высоко, а из Гагаринского мне, как человеку официально в процессе не участвующем, за лишние вопросы можно было бы и вылететь из зала.
Впрочем, ответ руководителя Фонда защиты гласности Алексея Симонова на вопрос суда «Как повлияла на работу Фонда проведенная проверка?» развеял и мои сомнения:
— Я стал себя ощущать «человеком с жёлтой звездой». Такие, если кто не знает, носили евреи при немцах. Отвратительное ощущение. Фонд опозорили, На последние проводимые нами «Школы журналистов и блогеров» в связи с принятием этого решения появляются сотрудники других органов, которые начинают проверять, не являются ли наши лекции «вероломным нарушением государственного устройства Российской Федерации».
Плюс к этому, по словам руководителя Фонда, «увеличилось количество головной боли» — отчётность выросла в два раза, звонков стало меньше. А за то, что Фонд не пришил себе этот «ярлык» добровольно, ему грозит штраф в размере 300 тысяч рублей.
Иностранными агентами, согласно нынешнему законодательству, признаются те некоммерческие организации, которые получаю иностранное финансирование, и занимаются политической деятельностью. Финансирования «из-за бугра» Алексей Симонов отрицать и не собирался, объяснив, что при создании Фонда в 1991 году на его существование «скинулись» несколько СМИ плюс творческие союзы, которые уже через год «обеднели, как церковные крысы» и уже не могли никому помогать. Затем Фонд финансировали несколько российских частных телекомпаний, что было его большой гордостью. Но — времена менялись, менялись и возможности…
— Мы пытались выйти на российские источники финансирования, но каждый раз это было связано с откатами, и мы от этой практики отказались. Мы не хотели становиться уголовниками даже из желания помогать журналистам.
Теперь надо пояснить, для чего Фонд защиты гласности был создан и чем занимается сейчас.
— Фонд с момента организации занимался созданием юридически приемлемой обстановки для работы журналистов. Медиа-юристов в то время просто не существовало и мы пытались их научить, — рассказал Алексей Кириллович. — Потом мы стали учить журналистов и одновременно собирали — к сожалению, в большом количестве — свидетельства нарушений их прав. Мы создавали атмосферу, чтобы журналисты могли нормально работать: чтобы их правильно аккредитовали, чтобы для них был обеспечен доступ к информации в соответствии с законом, чтобы их не били… Одно время у нас были юристы, которые могли защищать журналистов, но на сегодняшний день, к сожалению, у Фонда нет на это средств. На данный момент сохранилось два направления. Во-первых, мы ведем школу для молодых журналистов и блогеров, где пытаемся их учить этике и методике журналистских расследований. Во-вторых, мы до сих пор собираем сведения о нарушении прав журналистов и публикуем их.
Можно ли эту деятельность считать политической? Алексей Симонов так не считает:
— Я считаю, что политика — это добиваться того, чтобы тебя куда-то выбрали и чтобы ты имел возможность кем-нибудь руководить. Нам это не нужно. Мы политикой не занимаемся. Может, представители Минюста считают, что политикой являются события, которые описываются в нашем дайджесте? Скажем, если губернатор вводит в своей губернии цензуру? Но цензура — нарушение Конституции, значит мы боремся за Конституцию против неверных её толкований.
Среди аргументов «за политику», выдвинутых представителями Минюста, меня особо поразил довод, что в Школах блогеров выступали оппозиционеры Алексей Навальный, Рустем Адагамов и Борис Акунин. Этот факт, правда, не подтвердил ни один из свидетелей, а сам Алексей Симонов сказал, что с Навальным они «пересекались один раз в «Мемориале», про Адагамова он только слышал, да и Акунина не видел ни разу в жизни».
В акте же, который процитировала судья, сообщалось, что на лекциях Школы в Ярославле показывали… видео с Акуниным.
— Это так он там присутствовал? — спросила судья у представителей Минюста и получила ответ:
— Заочное присутствие — тоже присутствие.
На этих славах я и сам затаился, не хуже «агента»: дело в том, что в рюкзаке у меня лежала… как раз книга Акунина. А ну, как и её — в случае обнаружения — признают «уликой», «заочным присутствием»?..
К счастью, дальнейшее разбирательство было отложено. Потому что представители Минюста сказали, что все необходимые доказательства у них, в принципе, есть, но вот только с собой нету… И пообещали предоставить их на следующем заседании. Я же про себя решил, что в следующий раз возьму с собой какую-нибудь другую книгу, не столь опасного для национальной политики автора.
P.S. Перед тем, как избавиться от вредной книги прочитал в ней: «Знаете, что такое настоящий патриотизм? — Действовать на благо Родины, даже если при этом идешь против воли начальства». Да разве ж можно ж такое?!.. А ну, как в Минюсте прочтут и примут к сведению?..
Алексей Сокольский
