Российский парламент рассмотрит закон о «суверенном интернете», но вопрос о том, так ли легко можно контролировать российский интернет, остается открытым, пишет немецкое издание Süddeutsche Zeitung.
«Тысячи людей собрались перед парламентом Магаса в Ингушетии, чтобы выступить против новой границы с Чечней, — повествует журналистка Зильке Бигалке. — Люди разбивали палатки, а когда они стояли на площади на коленях во время пятничной молитвы, молились с ними и представители сил безопасности. Это кадры, которые в Москве, вероятно, наблюдали неохотно и которые поэтому не так быстро распространялись по соцсетям. Люди в Ингушетии не могли загрузить фотографии и видео. Провайдеры на две недели отключили в регионе сервисы 3G и 4G, потому что этого захотело российское цензурное ведомство».
«Это можно рассматривать как тестовый запуск. Кремль, вероятно, предпочел бы по своему усмотрению включать и отключать всю сеть. И закон о «суверенном интернете» может стать шагом в этом направлении», — отмечает журналистка.
Но можно ли на самом деле построить на границах России цифровую стену? Эксперты в этом сомневаются.
«Авторы закона пытаются взять интернет под свой контроль, «потому что верят, что этот контроль принадлежит им», говорит Александр Исавнин из «РосКомСвободы», группы активистов, выступающих за свободу интернета. Когда был только телефон и телевизор, осуществлять контроль было проще. Но как функционирует интернет, власти, по его словам, не понимают. «Они могут нанести большой урон, — говорит Исавнин. — Но им не удастся заблокировать весь контент».
«Речь идет не только о цензуре, но и об инфраструктуре, — указывает издание. — С помощью этого закона Кремль хочет больше участвовать в принятии решений о том, какая информация распространяется по стране. И, может быть, отсоединить от интернета не всю страну, а отдельные регионы, например, Ингушетию. (…) Андрей Солдатов, автор книги The Red Web, считает, что Кремль в первую очередь хочет воспрепятствовать тому, чтобы интернет заставлял людей выходить на улицы».
«С 2012 года существует черный список неприемлемых сайтов, — продолжает Бигалке. — Изначально в нем были сайты, опасные для молодежи, затем туда был добавлен контент, рассматриваемый властями как экстремистский или содержащий призывы к незаконными протестам. При этом правила сформулированы настолько расплывчато, что они вводят в замешательство и могут применяться практически безосновательно».
В стране «наказывают людей за то, что они поделились в соцсетях не той музыкой, раскритиковали аннексию Крыма или оскорбили церковь», пишет журналистка. Недавние законы о фейковых новостях и неуважении к власти тоже «сформулированы расплывчато, так что никто не может знать, когда он перешагнет границу». «В будущем люди сильнее будут чувствовать, что находятся под контролем. И меньше осмеливаться на выражение своего мнения в интернете», — констатирует Бигалке.
«При этом интернет — это то место в России, где оппозиция функционирует лучше всего, — подчеркивает издание. — Так, когда внутренняя спецслужба ФСБ пыталась предотвратить практически каждый концерт оппозиционной группы IC3PEAK, еще больше людей стали слушать их песни на Youtube. Группа стала символом протеста. Критические ТВ-каналы перемещаются в интернет, премьеры фильмов, не получивших лицензии, проходят на Youtube. «Главная цель правительства — заблокировать оппозицию, так что они будут создавать все больше законов, чтобы этого добиться», — говорит Александр Исавнин».
«Цифровая экономика в целом страдает от новых предписаний и правовой неопределенности. Эксперты опасаются, что многие мелкие интернет-провайдеры прекратят свою работу. «Лучший способ контролировать происходящее в интернете — убить всех операторов в экономическом смысле и создать монополию», — говорит Исавнин».
Эксперта по интернету Солдатова, в свою очередь, удивила реакция на новый закон российских интернет-гигантов, таких, как Yandex и Mail.ru. «Многие годы мы думали, что российский интернет развивается независимо от Кремля и крупнейшие фирмы гордятся своей независимостью», — говорит он. Теперь же там, где правительство хочет взять на себя расходы на новую систему, нет, по его словам, почти никакого сопротивления», — передает Süddeutsche Zeitung.
Зильке Бигалке
