Георгий Бовт о том, как политическая грамотность переходит на бытовой уровень
Недавно шутники из Comedy Club показали номер про ингушскую девушку из службы эскорта. О чем быстро пожалели, — когда «оценившие шутку» бравые джигиты предприняли импровизированную попытку штурма ТНТ. Пришлось вызывать нешуточный ОМОН. Гендиректор Comedy Club Production был вынужден извиняться, в том числе посетив постпреда Ингушетии в Москве Алихана Цечоева. Это примерно, как если бы посла какой-нибудь державы вызвали на ковер в МИД для дачи объяснений и вручили «ноту». Только тут «посол страны» канала, где не любят «никакой политики», а только за все аполитичное, легкое и незамутненное, сам пришел. Получив урок политинформации.
Надо заметить, что все же политической грамотности у шутников хватило на то, чтобы не шутить подобным образом по поводу чеченских девушек. Видать, краем мозга смекнули, что за такое им точно «прилетит». Потому что даже самому аполитичному, выкинувшему телевизор в окно обывателю отлично известно, что про Рамзана Ахматовича и его подданных можно шутить либо по-доброму (по-очень-очень-доброму), либо никак. Примерно, как про Владимира Владимировича. Дерзить которому, заметим, у даже самых отвязных шутников на телеканалах тоже не принято.
Можно, конечно, им посочувствовать, бедным: поле для дерзких политических шуток, скажем так, в последнее время подсузилось. Политическая сатира приветствуется лишь на иностранном материале. И даже «между строк» — не стоит: Роскомнадзор не дремлет, да и высшие чиновники стали очень обидчивы, и стоят их обидки (в виде штрафов и судебных издержек) дорого.
Вон американцам хорошо: либеральная творческая общественность вовсю оттягивается на Трампе. Однако ж та же либеральная общественность, заметим, и думать не могла шутить подобным образом над первым чернокожим президентом. Так что не будем абсолютизировать свободу политического слова и шутки.
А у нас ранее студент Российской Академии народного хозяйства и, заметим, государственной службы выказал еще меньше политической грамотности, вступив в рассуждения в соцсетях насчет того, что можно, а что нельзя (например, «гулять с русскими») уже девушкам чеченским. Пост быстро нашел своего читателя. И даже не одного. Эти читатели, в свою очередь, нашли писателя и побили его, сняв на видео для поучительности, заставив извиниться «перед всеми девушками кавказской национальности и в принципе перед всеми девушками».
И в том, и в другом случае противоправные действия – попытка штурма телеканала и избиение – имели место после высказываний, которые были сочтены оскорбительными или, по крайней мере, неполиткорректными. Уже приходилось видеть по сему поводу много возмущенных высказываний: мол, что это «они себе позволяют», как это «они смеют обижаться» или, того хуже, нарочито изображать из себя обиженных.
Вплоть до – «нам что — теперь всем жить по законам шариата?» Согласимся для начала с тем, что учинять самосуд или устраивать демонстрацию силы, используя в качестве повода то, что представителям другой культуры кажется «невинными суждениями», не есть хорошо. И правоохранителям тут есть чем заняться, вникая в тонкую ткань отношений культур и традиций, а также еще менее познанную ими ткань равенства всех перед законом вне зависимости от крутизны.
Однако стоит также взглянуть на проблему шире. Мы сегодня живем в мире, где нормы политкорректности, немыслимые или не замечаемые ранее, приходится все больше учитывать не только в общественно-политической жизни, но и в бытовом поведении.
Иными словами, может, лучше не шутить про «ингушскую девушку из эскорта»? Равно как не стоит шутить про набожную православную девушку из эскорта. И вообще понять, наконец, что некогда казавшиеся «невинными» националистические анекдоты — про «глупых чукчей», «про тупых русских» и прочие построения, спекулирующие на национализме или шовинизме – становятся все более неуместными. Дело в том, что люди, знаете ли, стали много сложнее устроены и стали много о себе понимать. «Конфликт цивилизаций» — он и поэтому тоже. Как и всякие парады суверенитетов. Теперь не только у нас, но и в Евросоюзе.
Мы злобно посмеиваемся над «тупыми америкосами» (аналогичные шутки про «тупых русских», кстати, публично даже в сегодняшней Америке с ее «Рашагейтом» остаются непозволительными), которые уж вконец запутались в своей политкорректности (это по нашему разумению) и избегают, скажем, слова «негр», которое еще сто лет назад было общеупотребительным в официальном лексиконе. Мы всей страной и членами отечественных киноакадемий ржем в голос над скандалом вокруг Харви Вайнштейна, когда уже немолодые дамы вспоминают, словно по команде, за какие места он их щипал и что предлагал делать 20 лет назад. В этом во всем есть изрядная доля фарисейства и лицемерия. Хотя, полагаю, мы тоже к чему-нибудь такому еще придем.
Оно в том, что новые «нормы нормальности» — они сегодня другие. Как для политического класса, которому, к примеру, уже не к лицу грубые и вульгарные забавы вроде тех, что позволял себе Вождь Народов в отношении соратников во время ночных пиршеств. Ни обывателю, которому стоит быть более внимательным и учтивым в отношении других культур и обычаев, раз уж все они так перемешались в современном мире.
В той же Америке, где вроде все «разрешено», не принято шутить столь же дерзко, как у нас, над тамошними «чукчами» — индейцами, над неграми, простите, афроамериканцами (в социологии и политологии — «черными»). Вообще шутки с националистическим и сексистским душком не приветствуются не только в публичном пространстве – замучаешься «пыль глотать» и извиняться – но и на бытовом уровне. Этот урок выучило общество, гордящееся исправностью работы «плавильного котла», десятилетиями переплавлявшего разные народности в единую американскую нацию и культуру.
Тут, конечно, еще возникает вопрос о том, кто к кому приехал и кто у кого в гостях. И о том, кто к кому может лезть «со своим правилами», если «мы у себя дома».
Он подспудно выдает в нас то, что мы по-прежнему не чувствуем себя единой нацией на бытовом уровне, так и не изжив в себе пережитки имперского восприятия страны как «метрополии» и «национальных окраин». И утратили еще недавно жившее в нас чувство единой советской нации.
Скажем, если вы пребываете туристом в Таиланде, то не стоит показывать подошвы своих ботинок собеседнику, – это знак неуважения. Ровно так же не стоит это делать и на Ближнем Востоке, особенно в «святых местах». А что, если таец пришел к вам в гости, то можно, потому что «он тут в гостях», а мы «у себя дома»? Где тут кончается невинное незнание – и нежелание знать и учитывать, подчеркнем – особенностей другой культуры и начинается банальное хамство? Мол, раз «я дома, то делаю, что хочу». Ответ на этот вопрос не так уж прост. И грань между невинным незнанием и воинствующим нежеланием порой не так легко установить. Ровно так же не просто установить грань между тем, когда «обиженные или оскорбленные» — любые, в том числе консервативно-православные — действительно оскорблены, и тем, когда они, словно гопники в подворотне, просящие «закурить», просто используют повод, чтобы докопаться и самоутвердиться.
Непросто найти такую грань и в других потенциально конфликтных случаях. Скажем, ношение хиджабов и платков девочками в школах в регионах, не являющихся «местами традиционного проживания». С одной стороны, школа — светское заведение, и настаивать на том, что ты, мол, «оскобляешься» и без хиджаба никак не можешь, вроде как не лучший вариант. Он порождает «отпор». И небезосновательно. А вот если прийти к другим родителям и попросить, попробовать договориться по-хорошему, и чтобы те, в свою очередь поняли и добровольно (подчеркнем), увидев искренность просящего, но не надменность – уже совсем другой поворот.
Разбираться в этих нюансах и особенно в порождаемых конфликтах, на самом деле, должны правоохранительные органы и власти в целом. Однако подчас именно их неумелые действия или вопиющее бездействие еще больше провоцируют то, что называется «нарушением монополии государства на насилие». Которое выливается либо в показательные диаспоральные выступления (типа защита народности Рохинджа из Мьянмы, — почему вдруг у нас?), либо в погромы «оскорбительных выставок». Но разбираться и вырабатывать некий взаимоприемлемый для всех подход должно и общество в целом. Это работа для всех.
С кавказцами сложнее, чем с далекими тайцами. Кто-то считает, что они, например, в Москве – «в гостях, и пусть у себя там свои порядки наводят, мы же к ним не лезем». Уязвимый, кстати тезис. Потому что подразумевает уточнение: «не лезем», потому что не хотим из благородства или потому, что не можем навязать свою версию государственного универсализма? После того, как в 90-х — начале 2000-х попытались было, но чем кончилось – известно. А они, напротив, подчеркивают, что они и в Москве – именно «дома», поскольку этот порт пяти морей – еще и столица нашей общей Родины, как ни крути.
В свое время многим, в том числе и мне, показалось, что «двушечка» реального срока за песни и пляски в церкви – это явный перебор. Мне и сейчас так кажется. Однако, с другой стороны, нельзя не признать, что с тех пор на подобные «песни и пляски» как-то никто более не отваживается. А если бы не «впаяли», то, может, плясали бы уже в мечетях, а в ответ получали бы взрывы в метро смертников. Кажется, про зыбкость грани между «можно во имя свободы слова» и «нельзя, исходя из разумной политкорректности», поняли уже не только у нас, но и там, где раньше вовсю рисовали карикатуры на пророка Мухаммеда, а сейчас что-то не частят с этим. После Парижа, Ниццы и пр.
И ни у кого, на самом деле, нет готового ответа на все эти вопросы. И у меня нет. Но есть ощущение, что, может, пора перестать тупо высмеивать «так называемую западную политкорректность» (включая непонятную нам формулу «don’t ask – don’t tell, «не спрашивай – не говори», применительно к лицам нетрадиционной ориентации) и попытаться понять, в чем она нам не годится, ибо действительно не лишена лицемерия и ханжества, а в чем — вполне даже и пригодилась бы, хотя бы в части старания учитывать и другое мнение (культуру) тоже.
Это, впрочем, касается не только пресловутого национального вопроса, но политики в целом.
Другие культуры, кстати, дают отличный пример солидарности, в том числе диаспоральной. Тут есть чему поучиться нашей государственно-образующей нации. Впрочем, «поучиться» — неправильный термин. Нации не учатся. Тем более великие. Но можно задуматься. Между тем, даже за границей русские подчас стараются избегать встреч и общения друг с другом. Почему?
Русская эмигрантская диаспора как единое целое, кажется, напрочь отсутствует как явление в странах с большой численностью наших соотечественников. Почему?
Представить себе помощь соотечественнику со стороны русской диаспоры (если только это не благотворительность церкви) труднее, чем такие действия, скажем, со стороны диаспоры армянской, еврейской, польской и даже украинской. Почему?
Наши – это зачастую сонм разрозненных и соперничающих между собой за право «представлять соотечественников» структуры.
На фоне все чаще случающих «перегибов» в исполнении представителей других национальностей, солидарно отстаивающих свои права и достоинство, как они это понимают, объективно возрастает и возможность того, что русские тоже рано или поздно начнут «массово обижаться и оскорбляться», каковое чувство ущемленности – что перед внешними враждебным окружением, что в своей собственной стране – может породить такой «русский проект», что мало не покажется.
Ну и в заключении – анекдот, который, надеюсь, никого не оскорбит и не обидит.
Еврейский бизнесмен из Америки отправил своего сына в Израиль на год, чтобы тот проникся культурой и обычаями страны. Когда тот вернулся, то сказал отцу: «Я отлично провел время в Израиле, спасибо, что отправил меня туда. Кстати, я принял христианство». – «Это не то, что я ожидал от тебя», — расстроился отец. И пошел искать сочувствия к своему другу. «Айк, послушай, — сказал он, — я отправил сына в Израиль, а он вернулся христианином. Как быть?» — «Забавно, что ты обратился с этой проблемой ко мне», — ответил Айк. Я тоже послал своего сына в Израиль, и он тоже – вот же совпадение — вернулся христианином. Пойдем посоветуемся к раввину». Пошли к раввину. «Забавно, что вы обратились с этим ко мне», — выслушав их, сказал раввин. — Я тоже отправил своего сына в Израиль, с ним произошла та же история». После чего они принялись молиться, рассказывая Господу о своих сыновьях и спрашивая, что им делать с такой молодежью. И тут с небес до них донеслось: «Забавно, что вы обратились с этой проблемой ко мне, — сказал голос. — Я тоже послал своего Сына в Израиль…»
С наступающим «западным» Рождеством
Георгий Бовт
Политолог
