Это миф, что авторитарное государство — сильное. Оно слабое, импотентное. А в большинстве случаев просто отсутствующее
«Нельзя в России никого будить».
Наум Коржавин
Поджоги кинотеатров и автомашин, крестный ход в Петербурге, открытые высказывания с угрозами общественной безопасности со стороны православных фундаменталистов-радикалов, оживление движений типа SERB, нападения на людей, омерзительная возня вокруг памятной таблички на доме, где жил Борис Немцов. И ноль, абсолютный ноль реакций со стороны государственных структур, ответственных за общественное спокойствие и правоохранение.
Это миф, что авторитарное государство — сильное. Оно слабое, импотентное. А в большинстве случаев просто отсутствующее. Одно дело сажать молодых людей за то, что они махнули рукой в сторону ОМОНовца с психической организацией дореволюционной институтки, или учинять избирательное показательное уголовное преследование отдельно взятого либерального олигарха или либерального губернатора, и совсем другое дело ловить настоящих преступников. Одно дело применять статью об экстремизме для подавления оппозиции, и совсем другое — наказывать тех, кого она действительно напрямую касается, фашистов и фундаменталистов, от слов переходящих к делу.
Государство призвало на помощь в управлении страной РПЦ, церковь разбудила фундаментализм, он, говоря словами Ленина, развернул агитацию, а ее «подхватили, расширили, укрепили, закалили» представители самоорганизующейся гопоты, отравленной конспирологией и дикими представлениями о действительности. И вот результат…
Государство добровольно отказывается от своей монополии на легитимное насилие. Самоустраняется от исполнения своих функций. И на ту поляну, откуда государство ушло, приходят «доведенные до отчаяния» покойной Матильдой Кшесинской люди. Рождается своего рода grass-roots фашизм, ультранационализм «корней травы».
ОДНАКО ТЕПЕРЬ ГОПОТЕ И ЭТОГО МАЛО. ЕЙ НЕ НУЖНА ВЛАСТЬ В КРЕМЛЕ, ПОКА ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО У НЕЕ ВЛАСТЬ НА УЛИЦЕ
Где нет государства, есть самоуправление. Только это не местное самоуправление, которое это государство научилось или подавлять, или имитировать. Это настоящее, отвязанное самоуправление — самоуправление гопоты. Того слоя, который был маргинален и самоиспражнялся лишь в «комментах» соцсетей, а теперь стал идеологическим мейнстримом и почти стал мейнстримом на улицах.
Коммерческая интеллигенция, которая владеет культурной инфраструктурой вроде сети кинотеатров и все эти годы пугавшая саму себя тезисом о том, что свободные выборы приведут к власти фашистов, сдается гопоте заранее сама. И то пространство, откуда она уходит, естественным образом гопотой и заполняется.
И гопота расширяет пространство своего присутствия не только в головах и виртуальных сетях, но и физически — на улицах и в городской инфраструктуре.
Если государство не останавливает гопоту, значит, оно ее поощряет? И да и нет.
Оно ее породило, вооружило на деньги налогоплательщиков сурковскими лозунгами и летними лагерями, выпустило в свет. Оно находило в ней поддержку и социальную базу, формировало из нее пушечное и электоральное мясо, распаляло ненависть к «либералам» и снисходительно смотрело на акции прямого действия — от обливаний зеленкой до избиений и поджогов.
Однако теперь гопоте и этого мало. Ей не нужна власть в Кремле, пока достаточно того, что у нее власть на улице. Возможно, государство это настораживает — пушечное и электоральное мясо, индоктринированное и интоксицированное идеологией великой православно-чекистской державы, вдруг вышло из-под контроля. Его растили как газон, выкрашенный в тона имперского флага, а получили бурьян-траву. Но поскольку государство разучилось выполнять банальную функцию правоохранения, оно растерянно молчит, ожидая дальнейших указаний сверху. А указаний не поступает. Парализовало там всех, что ли? Ну, правильно, это вам не троллингом заниматься, выносить предупреждения независимым СМИ и строить планы региональных избирательных кампаний…
Система, основным свойством которой считалась стабильность и аптекарски точная сбалансированность, публично обнаружила свою беспомощность, нестабильность и разбалансированность, которую могут усугубить фундаменталисты-отморозки и подростки, занимающиеся телефонным хулиганством. Чтобы прийти в равновесное состояние, ей или придется снова учить матчасть, восстанавливая навыки нормальных для нормального государства полицейских функций, что, вообще говоря, совсем не просто после десятилетий утраты компетенций и умений, или возглавить с постом, молитвой и хоругвями фундаменталистскую волну, превратив уже государственный дискурс в еще более консервативный, охранительный, националистически-церковный. Хотя, казалось бы, дальше уже некуда…
Пока же ощутим физически не столько страх, сколько ступор в Кремле. Тем более что разбалансировка, потеря управляемости системы и появление очагов самоуправления гопоты происходят в ходе де факто начавшейся кампании по подготовке к празднованию вступления в свою же должность президента России.
Если эта система не может остановить скромного депутата Государственной думы, бедную девушку, запутавшуюся в своих чувствах к Николаю II, то как она собирается заставить ходить строем и загнать обратно в бутылку джинна православного фундаментализма?
Андрей Колесников
