Вот ФСБ хватает за горло Следственный комитет, а вот ФСБ рвет таможню. Вот Генеральная прокуратура впивается в Следственный комитет и вырывает из его ослабших челюстей некий московский аэропорт, припоминая былые унижения, связанные с закрытием нелегальных казино. Из-под ковра выметают тела заслуженных бульдогов.
За схваткой силовиков телезритель наблюдает под пивко. Даже просвещенный обыватель, обученный либеральной прессой искать во всем тайные смыслы, смотрит сводки с полей боев спецслужб отстраненно, как будто это 3D-реконструкция поединка допотопных ящеров, нарисованная для него любознательным британским телеканалом BBC. Как будто все это никакого отношения к нему — к нам с вами — не имеет.
А ведь имеет.
Нынешний расцвет спецслужб — и расправляющей замятые крыла Федеральной службы безопасности, и присягающей лично и без посредников самому президенту миллионной Нацгвардии, и находящихся во всегдашнем тонизирующем спарринге Следственного комитета и Генпрокуратуры — происходит исключительно благодаря нам, многонациональному народу Российской Федерации.
Ведь единственное важное мастерство, которое есть у российских спецслужб, единственный товар, которым они торгуют, — это их умения и навыки упреждения и подавления народного бунта и фронды в элитах. Так сказать, сохранить нынешнюю экосистему. А единственный покупатель на этот товар у них — действующий президент России.
Именно в своих обещаниях наиболее эффективно отследить, отмониторить, спрогнозировать, вычислить, настучать и застукать, подслушать, подглядеть, спровоцировать, подставить, не допустить, предотвратить, вывести на чистую воду, обнаружить предателей и кротов, выбить признание, дискредитировать, нейтрализовать, запугать, рассеять, раздробить, завербовать, демобилизовать, парализовать, изолировать, посадить и в самом крайнем случае устранить — соперничают меж собой силовые ведомства. И все эти умения применять предполагается к нам с вами.
Кажется, многонациональному народу Российской Федерации не очень доверяют. Не доверяют экспертным рейтингам, не доверяют вциомовскому благолепию, не верят в телевизионное волшебство. Сомневаются в искренности народа, сомневаются! И потому в любой неясной ситуации подменяют народ проплаченной массовкой. И потому разрешают полиции, Нацгвардии и ФСБ штурмовать жилые здания, стрелять в толпу, по женщинам с детьми.
Народ вроде и не спорит с властью, он вроде бы всем доволен и со всем согласен, ему вроде бы очень понравился Крым, он вроде бы поверил в Донбасс, он вроде бы по флажку научился любить и ненавидеть турок, его вроде бы не смущают ни миллиарды у виолончелистов, ни дворцы у друзей детства, ни связи между силовиками и кущевскими, ни между силовиками и блатными королями, да и вообще, его уже давно ничто не смущает, как бы ни брала его власть на слабо. Золотой народ! В чем такой вообще можно заподозрить? Как не совестно ждать от такого народа подвоха?
Но — ждут и подозревают.
Потому что подозревать обучались с первого курса своих академий и высших школ, и теперь не могут иначе. Или потому что кроме страха и подозрений не умеют производить ничего другого, что могли бы продать единственному своему покупателю.
Но покупатель не хочет платить наличными: наличных в стране недостача. Покупатель предлагает производителям страха кормиться самостоятельно, подножно; и вот овчарки, обязанные оберегать стада, режут поголовно овец под тем предлогом, что в шкуре одной из них скрывается волк, дичают и принимаются грызть друг друга.
В здоровом обществе эти органы называются правоохранительными; они поддерживают установленные законом правила игры, позволяя гражданам страны спокойно производить валовый национальный продукт. В «обществе курильщика» это определение ничего не описывает и не объясняет, и вместо него бытует термин «силовые ведомства», поскольку они приватизировали государственную монополию на насилие и распоряжаются ей исходя из соображений своей собственной выгоды, забыв уже о выгоде государства.
Силовики в России — последние настоящие бизнесмены и последние настоящие политики, поэтому так интересно нам, низшему звену пищевой цепи, наблюдать за боями генералов, происходящим где-то далеко вверху. И потом — каннибализация силовиков временно отвлекает их, что для прочего люда уже благо.
Но надо помнить, что хищники, несмотря на свои гипертрофированные жевательные мышцы и угрожающие клыки, очень уязвимы. Они не производят органику из солнечной энергии, они не перерабатывают клетчатку в животные белки, они не производят вообще ничего, кроме страха, и при всем их презрении к планктону и к травоядным, когда они сожрут все, до чего могут дотянуться, их дни будут сочтены.
Битва ящеров в России разворачивается не за право охранять стада, а за право истребить их. Экосистема трещит по швам, но глупо думать, что судьба травоядных должна заботить кого-либо, кроме травоядных. Травоядные всегда виноваты — и всегда тем, что хищникам охота кушать.
Продавая страх перед русским бунтом, крушить экономику, отъедаясь напоследок, и тем самым бунт приближать. Зачем? Известно: у хищников острый нюх, но часто бывает слабое зрение. Так что, от близорукости? Или чтобы продать русский бунт повыгодней русскому царю? Интересно!
Не переключайтесь. Тем более что переключаться вам некуда.
Дмитрий Глуховский
