Сегодня Московский городской суд рассмотрит апелляционную жалобу на приговор по резонансному делу двух московских студентов Тимирлана Цацаева и Аслана Каутарова. В марте судья Никулинского районного суда г. Москвы Екатерина Левинцева признала их виновными в ограблении старшего лейтенанта полиции, оперуполномоченного отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД по ЮЗАО г. Москвы, 27-летнего Алексея Пешкова.
Оба осужденных — чеченцы. На Кавказе это дело восприняли однозначно: ребят посадили именно по этой причине. Потому что «нерусские». Однако из материалов дела со всей очевидностью вытекает, что у следствия было достаточно оснований привлечь к ответственности и других «нерусских» — граждан Узбекистана. И в данном случае речь идет не об этнической «разборчивости», а о непрофессионализме, доведенном фактически до анекдота. Преступление в отношении сотрудника полиции (!), которое могло быть раскрыто по горячим следам за один день, нудно расследовалось целый год. В деле фигурируют фамилии вероятных нападавших, но следствие даже не сделало попытки найти их. Причина — банальна. Сведения о настоящих преступниках следствие получило тогда, когда в преступлении уже сознались невиновные. Не отпускать же их, в самом деле…
Нападение на Алексея Пешкова произошло в ночь с 27 на 28 сентября 2014 года на смотровой площадке МГУ на Воробьевых горах. Вечер 27-го ноября опер Пешков весело проводил с незнакомой прежде девушкой. В 2.22 ночи 28 сентября они добрались до «Шиша бара» на Новом Арбате. Затем выдвинулись в бар «Точка кипения» на проспекте 60-летия Октября. Проведя в «Точке кипения» полчаса, парочка поехала на смотровую площадку. К этому времени Алексей Пешков, судя по количеству выпитого, обозначенному в материалах дела, уже находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. Инициатором романтической поездки на Воробьевы горы была его случайная знакомая. При анализе материалов дела (есть в распоряжении «Новой газеты»), возникает ощущение, что эта девушка, возможно, имеет непосредственное отношение к нападению, которое произошло через несколько минут после того, как Пешков оказался на аллее, ведущей к смотровой площадке. Там нападавшие в буквальном смысле выскочили из кустов, в которых поджидали свою жертву. Любопытный факт. В материалах дела нет никаких сведений о личности ключевой свидетельницы нападения — этой девушки, хотя на суде оперативный сотрудник УВД по ЗАО Гинтвайнис рассказал, что ее допрашивали, и, стало быть, личность ее известна. Показания этой девушки могли иметь огромное значение для установления времени нападения, так как точное время в данной истории играет ключевую роль. Однако эти показания бесследно исчезли.
Из показаний других свидетелей, анализа биллинга звонка Пешкова в дежурную часть («02») следует, что нападение произошло в промежутке 03.30 –03.40 часов. Только один человек — сам потерпевший — говорит, что нападение случилось на полчаса раньше (в три часа ночи). Однако в нарушении всех правил и логики расследования преступлений потерпевший Пешков впервые был допрошен спустя месяц после нападения. Свои показания он все время менял, а в суде вообще заявил, что «на часы не смотрел, и время определял интуитивно». Когда адвокаты подсудимых задавали уточняющие вопросы, судья напоминала потерпевшему о 51-й статье Конституции РФ (право не свидетельствовать против себя).
Вот почему точное время преступления является критически важным в этой истории.
В три часа ночи 28 сентября сотрудники отдела полиции МГУ Тихонов и Кучеров задержали двух молодых людей — Цацаева и Каутарова. Чтобы скосить расстояние до парковки МГУ, на которой их ждали друзья, они подняли шлагбаум, установленный перед главным зданием МГУ на Университетской площади и проехали 10 метров. Там их остановил полицейский патруль. Цацаева и Каутарова доставили в ОП МГУ, взяли с них объяснения и через час отпустили. Точное время задержания и нахождения Цацаева и Каутарова в отделе полиции МГУ подтверждают запись в журнале задержаний отдела полиции, биллинги, публикация на страничке Каутарова в соцсети фотографии, сделанной им в отделе полиции МГУ, последовавшая переписка с друзьями в соцсетях. Это же время задержания (три часа ночи) подтверждают и сотрудники ОП МГУ Тихонов и Кучеров.
Таким образом, алиби Цацаева и Каутарова, находившихся в момент нападения на Пешкова в отделе полиции МГУ, было очевидным. Чтобы как-то обойти этот неудобный момент, следствие попросту »перенесло» нападение на Пешкова по времени на полчаса раньше, то есть на тот самый момент, когда Цацаев и Каутаров подъехали к шлагбауму. Правда, и эта версия выглядела не убедительно, потому что на совершение преступления у Цацаева и Каутарова в этом случае было меньше трех минут, за которые надо было выйти из машины, дойти до аллеи (это 614 метров), совершить нападение на Пешкова, вернуться к машине, поднять шлагбаум и наткнуться на полицейских. Судье Левинцевой этот спринт не показался сомнительным, не усомнилась она и в прочих несуразностях версии обвинения: не стала анализировать биллинги, устранять противоречия в показаниях свидетелей, вызывать на допрос специалистов, пояснивших бы судье принцип фиксации абонента базовыми станциями мобильных операторов. Судья явно пренебрегла всеми фактами, свидетельствующими о невиновности подсудимых, и полностью проигнорировала их в своем приговоре. Видимо, на такой «суд» и был расчет у полицейского следствия.
Больше всего вопросов в этом деле вызывает именно ход следствия. По территориальной подследственности дело должны были вести сотрудники ОП МГУ, но по неизвестной причине его забрал себе следственный отдел по району »Раменки». Фамилия следователя, которая в нарушении установленного порядка территориальной подследственности приняла дело к производству, — Пешкова.
Адвокаты подсудимых заподозрили, что следователь Пешкова — мама потерпевшего Пешкова. Так ли это на самом деле, пытались выяснить в суде, однако судья Левинцева отказалась допрашивать следователя Пешкову.
Пешкова расследовала это дело первые 17 дней, по горячим следам, и умудрилась ничего не сделать. Не был допрошен потерпевший, не была установлена девушка, являющаяся очевидцем нападения. Была назначена только судебно-медицинская экспертиза. Возникает стойкое ощущение, что следователь Пешкова пыталась таким образом »похоронить» дело. Объяснить это можно только отчаянным нежеланием ворошить факты, компрометирующие честь полицейского мундира самого потерпевшего.
Однако вскоре начальство опомнилось. Дело забрали на окружной уровень, поставив перед следователем УВД по ЗАО Марией Гликсман задачу — выдать результат в кратчайшие сроки.
Следователь Гликсман и опера Гинтвайнис и Логвинов задачу выполнили, и 12 ноября были задержаны студенты Цацаев и Каутаров. Мне совершенно очевидно, что об их существовании опера узнали, пообщавшись с коллегами и изучив журнал задержаний отдела полиции МГУ. Именно в этом журнале зафиксирован тот факт, что ночью 28 сентября Цацаев и Каутаров были задержаны после того, как проехали под шлагбаум на территорию МГУ. Логика оперов не вызывает сомнений: Цацаев и Каутаров оказались в нужном месте в нужное время. Значит — виновны. В протоколе наконец-то допрошенного потерпевшего Пешкова появилась ключевая фраза «лица кавказской национальности». В качестве вещественных доказательств следователь Гликсман приобщила к материалам дела изъятую у Цацаева маску Бен Ладена (купил сувенир для сестры в Лондоне) и подшлемник (Цацаев увлекается картингом). По логике следователя Гликсман, сувенирная маска с физиономией террориста № 1 и мотоциклетный подшлемник »могли использоваться для совершения аналогичных нападений». Впрочем, версия с Бен Ладеном в суде не прошла. Судья Левинцева исключила эти вещдоки из материалов дела и вернула их подсудимому Цацаеву.
Все дело против Цацаева и Каутарова держится на «признательных» показаниях, которые Тимирлан Цацаев дал через несколько часов после своего задержания. Эти показания не совпадают даже с версией потерпевшего Пешкова, противоречат они и объективным данным биллингов и показаниям свидетелей. Тем не менее, следствие и суд они вполне убедили.
В материалах дела есть и другие показания Цацаева, в которых подробно рассказано, при каких обстоятельствах он «сознался». В этих показаниях — все стандартные атрибуты российского полицейского следствия. Незаконное задержание в стиле бандитских 90-х (Цацаев действительно подумал, что его похищают с целью выкупа у родителей). Незаконное удерживание в течение нескольких часов в отделе полиции (этот факт подтвердили в суде сами сотрудники полиции). Полное игнорирование права на звонок родственникам (матери о задержании сообщили только через девять часов). Вместо адвоката по соглашению — государственный адвокат, она же — бывшая сотрудница УВД по ЗАО Богданова (на ее действия Цацаев написал жалобу, Московская палата адвокатов не стала разбираться). Факт использования электрошокера и побои подтверждаются косвенно: во-первых, Цацаева не захотели принимать в ИВС (на теле были синяки), во-вторых, к нему в течение пяти дней после задержания не допускали адвоката, нанятого родственниками, в больницу на обследование его также доставили только через пять дней (когда синяки сошли). И это несмотря на тот факт, что Цацаев написал жалобу на пытки буквально на следующий день после своего задержания. Проверка по его заявлению была проведена крайне поверхностно, что тоже типично. Есть еще одно подтверждение физического и психологического насилия: после шестичасового пребывания в УВД по ЗАО к Тимирлану Цацаеву вернулся детский недуг, от которого он излечился 10 лет назад — Цацаев снова стал заикаться.
Можно сказать, что Аслану Каутарову в чем-то повезло. В отличие от Цацаева его задерживали в присутствии родственников, которые смогли оперативно обеспечить Аслану грамотного адвоката. Впрочем, давить на Каутарова(он своей вины так и не признал), уже не было необходимости. Следователю Гликсман для «результата» вполне достаточно было показаний Цацаева и прекрасно срежиссированного опознания Пешковым «нападавших».
И только 26 января 2015 года следователь Гликсман получила ответ из ОАО «Вымпелком» с данными биллингов, а 2 февраля — аналогичный ответ из ОАО «МТС».
Тогда и стало ясно, что следствие очень сильно ошиблось с кандидатами в преступники.
Операторы мобильной связи предоставили следствию данные о судьбе украденного у Пешкова телефона (его отследили по номерам IMEI и сим-карты). Операторы зафикировали входящие и исходящие звонки с украденного телефона и его путь в ту ночь со смотровой площадки до Савеловского вокзала. Очевидно, что этот путь телефон проделал вместе с теми, кто совершил ограбление. (Интересно, что под данным операторов связи Цацаев и Каутаров после освобождения из ОП МГУ двигались в противоположном от настоящих преступников направлении). Пути сим-карты Пешкова и его телефона разошлись на Савеловском вокзале 28 сентября примерно в шесть часов вечера (то есть через 14 с половиной часов после нападения). Именно в этот момент сим-карта с абонентским номером Пешкова 8 965 409-99-** была перенесена на телефонный аппарат с IMEI 013057004052160. По данным компании «МТС» на телефонном аппарате с таким IMEI использовались абонентские номера 8 915 193-01-** и 8 915 210-00-**, которые принадлежали гражданам Узбекистана Бабаджанову и Махмудову. Сам телефон был позже сбыт гражданину Коноплянко по объявлению на сайте »Авито».
Следствие изъяло украденный телефон у Коноплянко, но даже не попыталось найти сбытчиков краденного.
Опер Гинтвайнис в суде сказал, что следствие делало запросы на сайт «Авито», где было размещено объявление о продаже телефона. Якобы был получен ответ, что никаких сведений о продавце у администраторов сайта нет. Но когда оперативника спросили, куда делись эти запросы из материалов дела, Гинтвайнис ответил, что «по этому поводу ничего пояснить не может».
На вопрос защиты, почему не были установлены лица, у которых буквально через несколько часов после нападения на Пешкова оказался похищенная из его телефона сим-карта, Гинтвайнис заявил, что «Бабаджанов и Махмудов вымышленные лица и <поэтому> им не предпринимались никакие меры к установлению их личностей…»
По сведениям адвокатов Цацаева и Каутарова, Бабаджанов и Махмудов все-таки существуют. По данным миграционной службы один из них покинул Россию в апреле, а другой — в июле 2015 года.
Адвокаты подсудимых обратились к судье с ходатайством об установлении места нахождения Бабаджанова и Махмудова и вызове их в суд. Указанное ходатайство было заявлено защитой пять раз. Все пять раз судья Левинцева в его удовлетворении отказала.
Елена Милашина
