Мнение политолога Сэма Грина о новой логике российской политики Вашингтона
Старик Джо Байден, как теперь думают в Москве, запутался. То называет Владимира Путина убийцей, то звонит и приглашает встретиться, то вводит довольно жесткие санкции против России. Если все это — какой бы то ни было сигнал из Вашингтона, то, как констатирует официальный представитель российского МИД Мария Захарова, он явно «пошел не туда».
И вроде как с этой оценкой не поспоришь. Сложно в таком развитии событий разглядеть сильное желание американцев вкладываться в плодотворную работу на российском направлении. Но это не означает, что Белый дом действует непоследовательно. Наоборот,
сигнал достаточно ясен: Вашингтон не видит практического смысла в разговорах с Москвой.
У президента Байдена, в отличие от его предшественника, довольно большая международная повестка. Но как бы грустно это ни прозвучало, в ней нет ни одной насущной проблемы, с решением которой реально мог бы помочь президент Путин.
С пандемией у США ситуация выправляется, да и вакцинируются американцы куда быстрее и охотнее россиян. В борьбе с изменением климата, безусловно, российское участие было бы приятно, но главные контрагенты по климатическому диалогу все же сидят в Пекине и Брюсселе, а не в Москве. Да и к столу переговоров Россию рано или поздно подтолкнут не американцы, а европейцы, с предложенным Евросоюзом трансграничным налогом на выбросы СО2. Судьба любимого Байденом проекта глобального минимального налога для транснациональных корпораций также едва ли зависит от позиции России.
Вашингтон хочет восстановить ядерный диалог с Ираном, но в миф о российском посредничестве в США перестали верить еще во времена Барака Обамы. Надежда на компромисс с Москвой по сирийскому кризису тоже давно потеряна. Ответственность как за режим Башара Асада, так и за будущее многострадального сирийского народа теперь полностью несет Кремль, и Белый дом не намерен мешать российским «партнерам» получать от этой роли заслуженное удовольствие.
В сфере контроля над стратегическими вооружениями важнейший (и легче всего решаемый) вопрос — продление договора СНВ-3 — уже решен, а надежды на другие прорывы мало, в том числе из-за американского Сената. Тут, конечно, Москва могла бы, если бы захотела, создавать проблемы, но американцы исходят из того, что стратегическая стабильность нужна ей не меньше, чем Вашингтону. По крайней мере в этом вопросе администрация Байдена готова полагаться на базовую разумность Путина.
Пожалуй, единственная проблема, в разрешении которой без Москвы никак не обойтись — Донбасс.
Стягивание российских войск к украинской границе, безусловно, беспокоит Вашингтон — и, скорее всего, именно поэтому они туда и стягиваются.
Но и тут у американской стороны не складывается ощущение, что с Москвой можно будет договориться. Кремль, уверены американцы, заинтересован в сохранении конфликта на востоке Украины в той или иной форме надолго, навсегда. Следовательно, нет той цены, которую можно было бы предложить Москве за уход из Донбасса. А раз так, тогда о чем поговорить?
В Москве, видимо, решили исправить это досадное положение дел путем эскалации, заставляя американцев засомневаться в своем понимании ситуации. Вдруг мы не правы и Москва не хочет сохранения конфликта на Донбассе? Вдруг Москва готовится к новой аннексии? Или к взятию Киева? Аналитики Госдепа, Пентагона, ЦРУ и СНБ, прорабатывая разные сценарии, пришли к выводу, что исключить возможность масштабной российской военной интервенции в Украину все же нельзя. И это не может не вызывать тревогу.
Проблема в том, что и остановить эту интервенцию нельзя, если все-таки в Москве готовы к войне.
На западе никто не собирается напрямую воевать с Россией, и это очевидно для всех сторон. Что касается дипломатии, то Ангела Меркель с Обамой в свое время просили Путина не аннексировать Крым, и безрезультатно, а Байден вряд ли считает себя более эффективным переговорщиком. И если просьбы не помогают, а война невозможна, то остается только сдерживание, а тут для эффективности переговоры не нужны. В Кремле и так понимают, какими санкциями для России обернется вторжение в Украину.
Есть, впрочем, один джокер в колоде: предоставление Киеву плана действий по членству в НАТО (ПДЧ). Риторически, Вашингтон осторожно «за». Москва очевидно «против», да и наращивание военных сил у границы как бы подчеркивает возможные последствия такого решения. Но логика причинно-следственной связи и тут нарушена. Риторическая поддержка с американской (а также британской) стороны обусловлена уверенностью, что за эту риторику не придется отвечать, ведь Берлин с Парижем как минимум не допустят такого развития событий — как заблокировали они попытку Джордж Буша-мл. предоставить ПДЧ Украине и Грузии на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году.
У Байдена нет ни желания, ни особых возможностей убедить своих западноевропейских союзников в целесообразности принятия Украины в НАТО. Зато такая возможность есть у Путина: стоит сколько-нибудь значительной группировке войск пересечь украинскую границу, как у НАТО фактически не останется выбора, и альянсу будет сложно не предоставить Киеву ПДЧ, хотя бы в качестве чисто демонстративного жеста. Другой вопрос, хочет ли этого Путин. Похоже, что не очень.
В Кремле, однако, любят создавать поводы для переговоров и коллекционируют такие переговоры. Тут можно порой добиться выгодных уступок, но даже если добиться их не получилось (особенно если не получилось), такие переговоры все равно создают красивую картинку — как западные лидеры в конце концов признали мощь и значимость России и лично Путина, но Путин (а с ним и Россия) остался верным своим принципам и никому ничего не уступил. Ради этого, судя по всему, и было принято решение отправить войска в сторону Украины.
Администрация Байдена пришла к выводу, что выигрыш от подобной игры распределится слишком неравномерно. Из-за бряцания оружием спешно сесть за стол переговоров, чтобы встать из-за него без реальной выгоды и тем самым подарить Путину пропагандистскую победу — нет, это непривлекательное предложение. Это и объясняет выбор тактики: не столько кнута и пряника, сколько “ утром деньги, вечером стулья». Если Путин так уж сильно хочет поговорить, то Байден, разумеется, не против, но только на условиях Байдена, а не Путина.
Отказ от идеи переговоров с Москвой просто ради переговоров — одно из принципиальных отличий политики Байдена от политики его предшественников
(и Трампа, и Обамы), но не единственное. Второе отличие — тоньше, но потенциально не менее важное.
Во время затяжной борьбы за номинацию в президенты от Демократической партии от претендентов с левого фланга нередко можно было услышать призыв не бояться, что республиканцы будут называть их социалистами: мол, такой ярлык они навесят на любого кандидата от демократов, а значит, об этом можно вообще не думать.
Похоже, Байден, выигравший ту борьбу, усвоил урок и решил действовать так же и во внешней политике. Теперь уже не звучат (или звучат не так уверенно) заклинания, что такое-то решение Белого дома или такое-то заявление Госдепа непременно будет использовано Дмитрием Киселевым и Маргаритой Симоньян. Джен Псаки уже не ведется на заочные споры с Марией Захаровой или Дмитрием Песковым. За этим стоит понимание, что искусные московские пропагандисты найдут способ извлечь для своего начальства выгоду из любых реплик Вашингтона (и из его молчания тоже). Это в определенном смысле развязывает руки американцам и дает им возможность действовать, исходя из своих интересов и без оглядки на то, как их действия преподнесут российские федеральные телеканалы. Именно поэтому можно назвать Путина убийцей, пригласить его на саммит и на следующий же день объявить санкции против российского госдолга. А то, что от такого развития событий у Владимира Соловьева голова идет кругом, Белый дом совершенно не беспокоит.
В результате Путин имеет дело с такой американской администрацией, которая особо ничего и не ждет от отношений с Москвой и еще меньше от нее хочет — более того, еще и считает, что именно так, отстраненно и хладнокровно, и нужно сейчас строить отношения с Россией. Будет ли такая американская политика в отношении Москвы более эффективной — вопрос открытый. Но Москве стоило бы перестать шутить над Байденом и начать думать о том, как быть дальше.
Сэм Грин,
Директор Института России при King’s College London
