Наверное, уже очень многие видели сообщение, что в Екатеринбурге кто-то отвинтил сразу восемь памятных знаков «Последнего адреса».
Мне кажется, прежде чем обсуждать причины этого вандализма, нужно отдать себе отчет в том, что каждый и этих знаков был посвящен памяти безвинно погубленного человека, и носил на себе его имя. Во всех восьми случаях эта табличка размером с почтовую открытку была единственным — еще раз, ЕДИНСТВЕННЫМ — местом на земле, где было написано имя этого человека и годы его жизни, чтобы сохранить о нем память. Никаких других могил, надгробий, памятников, кенотафов этим людям нет. Это было единственное место, куда можно принести в память об этих людях цветы. Больше некуда.
На улице Шейнкмана, 19, с августа 2016 года была — и больше ее там нет — табличка в память о великом русском физике Семене Петровиче Шубине.
К 26 годам, когда он был арестован по бессмысленному клеветническому обвинению, Шубин был заведующим отделом теоретической физики Уральского физико-технического института Уральского филиала Академии наук и заведующим кафедрой физики Уральского физико-механического института. В 1934 году за выдающиеся заслуги перед наукой ему была присуждена, без защиты кандидатской и докторской диссертаций, научная степень доктора физико-математических наук и профессора. Будущий нобелевский лауреат по физике, учитель Шубина И.Е.Тамм так рекомендовал его: «Семен Петрович Шубин является, несомненно, одним из самых выдающихся советских физиков-теоретиков. Обладая высокой одаренностью, ясностью мысли и творческой самостоятельностью, он отличается своим стремлением и умением при рассмотрении любой физической проблемы находить и выявлять лежащие часто глубоко за её поверхностью простые и фундаментальные соотношения. Будучи сравнительно очень молодым человеком, он успел опубликовать целый ряд весьма ценных научных работ по самым разнообразным отделам теоретической физики (теория металлов, квантовая электродинамика, теория колебаний, статистическая механика). В особенности работы его по теории металлов выходят далеко за пределы рассмотрения отдельных специальных проблем и имеют фундаментальное значение для всего этого отдела теоретической физики…»
20 ноября 1938 года, всего через полгода после вынесения ему приговора, он скончался в лагере, как следует из справки о смерти, «от обморожения и упадка сердечной деятельности». В архивной справке обстоятельства смерти описаны так: «Возвращаясь с работы, от слабости сердца по дороге упал и за время доставки лошади с командировки последний оцепенел. По дороге доставки с командировки 223 км в стационар п. Атка умер». Шубину тогда было ровно 30 лет.
На улице Челюскинцев, 1 с того же августа 2016 года были — и больше их там нет — две таблички: в память о железнодорожном инженере Борисе Константиновиче Алексине и о служащем железнодорожного хозяйства Яне Томашевиче Дроздзевиче.
Борис Константинович Алексин закончил Варшавский политехнический институт императора Николая II и бельгийский университет города Гент. Вернувшись в Россию с дипломом гражданского инженера и инженера-строителя, он с 1915 года и до самой своей смерти прослужил на российских железных дорогах. В 1934 году был назначен начальником службы пути Пермской железной дороги и переехал с семьей в Свердловск. В ноябре 1936 года арестован на станции Чусовская Пермской железной дороги в служебном вагоне во время объезда линии — по бессмысленному и сфальсифицированному обвинению в принадлежности к троцкистской организации. Через четыре месяца расстрелян.
Ян Томашевич Дроздзевич тоже всю свою жизнь прослужил на железных дорогах, в качестве инженера-куратора работал на строительстве вокзала на станции Свердловск-Пассажирский, а с 1933 года был начальником транспортной экспедиционной конторы (ТЭК) на станции Свердловск. В июне 1938 года арестован по бессмысленному выдуманному обвинению в «принадлежности к контрреволюционной организации «Польская организация войскова» (ПОВ), шпионаже и диверсиях». Через четыре месяца расстрелян.
На улице 8 марта, 1 были с июля 2017 и декабря 2019 — и больше их там нет — еще две таблички: в память о служащих Владимире Михайловиче Тарике и Александре Николаевиче Жилинском.
Владимир Михайлович Тарик начинал свою жизнь простым рабочим-путейцем, а после революции и Гражданской войны стал педагогом, одним из первых в стране организаторов детского коммунистического движения. Создал в Свердловске «Дом детской Коммуны», открыл первый в стране Институт детского коммунистического движения, организовывал Дом художественного воспитания детей и проектировал будущий Дворец пионеров. В сентябре 1937 года арестован по бессмысленному злонамеренному обвинению в «активном участии в контрреволюционной организации правых в комсомоле, занимавшейся вредительством». Через четыре с половиной месяца расстрелян, до своего 30-летия не дожил.
Александр Николаевич Жилинский был рабочим-печатником, типографским наборщиком, а после Гражданской войны стал служащим, руководил разного рода хозяйственными предприятиями и объединениями на Урале, в том числе коммунальным отделом Екатеринбургского губисполкома, производственным отделом Уральского облсовнархоза, трестами «Уралполиграф», «Торфотрест» и прочими. В январе 1937 года арестован по бессмысленному и безумному обвинению в «активном участии в контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации, осуществившей злодейское убийство т. С.М. Кирова и подготовлявшей в последующие годы террористические акты против руководителей ВКП(б) и советского правительства». Через три с половиной месяца расстрелян.
На улице 8 марта, 7 с июля 2017 и июля 2018 были — и больше их там нет — три таблички: в память о служащих Григории Владимировиче Тараканове, Моисее Лазаревиче Златопольском и Алексее Ивановиче Андрияшине.
Алексей Иванович Андрияшин был командиром Красной армии, с 1933 года работал ответственным исполнителем по оружию в Свердловском отделении Осоавиахима. В октябре 1937 года арестован по бессмысленному, построенному на лживом доносе обвинению в «контрреволюционной деятельности, подрыве государственной собственности и запутывании учета оружия». Приговорен к 25 годам лагерей и через год умер в лагере — согласно справке о смерти, от «искусственной флегмоны, сепсиса».
Григорий Владимирович Тараканов был инженером-технологом химического производства, работал в Свердловске начальником строительства, а потом главным инженером Завода цианистых соединений. В сентябре 1937 года арестован по бессмысленному и полностью вымышленному обвинению в участии в никогда не существовавшей «контрреволюционной троцкистско-шпионской организации», где, согласно фантазиям следователей, «проводил шпионскую и диверсионную вредительскую деятельность на оборонном объекте завода «ЦС», а также «установил организационную связь с резидентом японской разведки и передавал последнему шпионские сведения оборонного завода «ЦС». Через четыре с половиной месяца расстрелян.
Моисей Лазаревич Златопольский тоже был по профессии инженером-химиком и организатором химической промышленности. В январе 1931 года его назначили директором Уральского научно-исследовательского химического института (УНИХИМ). В декабре 1937 года арестован по бессмысленному и скомбинированному от первого до последнего слова обвинению в том, что являлся «участником контрреволюционной троцкистско-шпионской организации и в ее интересах проводил вредительскую деятельность в области научно-исследовательской работы в химической промышленности», а также был «шпионом германской разведки». Через восемь месяцев расстрелян.
Все эти выдуманные обвинения против этих восьми невинно казненных людей были опровергнуты от начала до конца, «преступления» их признаны никогда не существовавшими, а сами они реабилитированы решениями высших судебных инстанций СССР.
Участники инициативных групп «Последнего адреса» из Москвы и Екатеринбурга получили заявки на установку памятных табличек с именами этих невинно погубленных людей от их родственников или сослуживцев, провели во всех случаях исследовательскую работу в архивах, подтвердили все детали их следственных дел, закончившихся реабилитациями, получили от нынешних жителей домов согласие на установку памятных знаков. Таблички провисели на своих местах по несколько лет (кроме одной, установленной нынешней зимой). Теперь они кем-то сняты со стен и похищены.
Может быть, у кого-то возникнет вопрос: почему именно эти люди вызвали у вандалов такое бешенство? Почему память именно об этих восьми жертвах преступного произвола им невыносима, почему они именно их память хотят оскорбить?
На самом деле вандалам, конечно, неизвестны ни эти восемь имен, ни эти восемь судеб. Эти восемь человеческих жизней им совершенно безразличны.
Но они отлично знают, что каждая из табличек «Последнего адреса» — свидетельство преступления, совершенного палачами, работавшими по приказу государства и под прикрытием государства. Каждая из этих табличек — аргумент и улика для признания тоталитарной власти преступной, а ее идеологии — человеконенавистнической.
И главное: они очень хорошо знают, что нынешняя российская власть провозгласила себя преемником той, преступной, а нынешняя пропагандистская доктрина российского государства полностью продолжает идеологию ненависти и презрения к человеческой жизни.
Поэтому люди, которые сегодня уничтожают памятные знаки «Последнего адреса» — скрывают вину не только прошлых, уже избежавших наказания и забытых, преступников, но и их нынешних соучастников: живых, здравствующих, властвующих и боящихся ответственности.
Народное движение «Последний адрес» установило уже более 1000 памятных табличек в 50 с лишним городах и селах России. Эти таблички остаются висеть на стенах, не потому что их трудно отвинтить, а потому что люди считают, что они нужны. И люди, живущие в этих домах, на этих улицах, оберегают их своим моральным авторитетом. Это единственная защита маленьких стальных пластинок на четырех обыкновенных шурупах. И именно поэтому случаи вандализма до сих пор были крайне немногочисленными, буквально считанными. Каждый такой эпизод становится предметом подробного изучения.
Но когда наглость мародеров на постоянном подсосе у спецслужб (а НОД и прочее — это именно такие дрессированные служивые мародеры) становится сильнее, чем авторитет жителей домов, — случаются вот такие эксцессы.
«Последний адрес» несомненно восстановит памятные знаки, уничтоженные вандалами, и продолжит свою работу над увековечением памяти людей, погубленных безвинно. Мы очень благодарны нашим коллегам в Екатеринбурге за их упорство, надежность и храбрость и будем им помогать всем, чем сможем. Спасибо, Elena Shukaeva, Вадим Панков, Юра Изотов, Александр Фаст, Алексей Мосин, @Людмила Никульшина, Анатолий Свечников, Анна Пастухова и все-все, кто работает с «Последним адресом» в Екатеринбурге.
Мы надеемся на помощь журналистов, гражданских активистов, сотрудников правоохранительных органов и городских администраций, жителей домов и всех, кто сочувствует делу восстановления исторической справедливости. Общими усилиями мы сможем отыскать вандалов, наказать их и предотвратить вандализм в будущем. Времена становятся все труднее, ситуация ужесточается, и работать будет дальше только труднее.
Ну что же: знаем, что сегодняшнее российское государство держится, как и вчерашнее советское, на том, что человеческая жизнь — ничего не стоит. Так что тем, кто работает для того, чтобы память жила, никогда не будет легко.
(В комментарии внизу – ссылки на подробную информацию о пострадавших табличках и людях, чьи имена на них были написаны.)
Публикация ZNAK.COM о событиях в Екатеринбурге
Материалы сайта «Последний адрес»:
О табличке в память Семена Петровича Шубина
О табличках в память Бориса Константиновича Алексина и Яна Томашевича Дроздзевича
О табличках в память Александра Николаевича Жилинского и Владимира Михайловича Тарика
О табличках в память Григория Владимировича Тараканова и Моисея Лазаревича Златопольского и Алексея Ивановича Андрияшина
Сергей Пархоменко
