Значительную часть времени русский народ волей большевистского атеистического государства был разлучён со своей родной церковью. Жил напоминая блудного сына из новозаветной притчи. В советскую эпоху церковь существовала в качестве анахронизма, с правами пережитка, которому рано или поздно наступает конец. Мыслилось, что надо только дождаться: любая отсталость когда-то преодолевается. Жизнь опровергла этот взгляд. По факту церковь вернулась на своё, казалось бы, безвозвратно утерянное место. Вместе с ней вернулись и другие религии. Возродившись из пепла чуть ли ни в буквальном смысле этого слова, они обрели в России такие права, каких не имели в пору своего наивысшего расцвета. Из элемента отсталости, по советским меркам, они, уже по новым понятиям, превратилась в двигатели прогресса и спасения страны и всего её народа.
Большинство людей, как верующих, так и неверующих, склонно воспринимать церковь, разумеется, как и другие религии, в качестве силы, призванной служить нравственному воспитанию общества. При этом, конечно, и сама Церковь должна являть пример высокой нравственности. Если церковь проповедует то, что сама не выполняет, то она перестаёт быть общенародным авторитетом. На церковь люди возлагают надежды в осуществлении своих планов, в церкви видят защитника от различных жизненных невзгод как природного, так и социального толка.
В то же время, государство смотрит на церковь как на первейший фактор идентификации населения. Принадлежность к родной церкви означает и принадлежность государству. Крещение младенца в православном храме становится не просто обрядовым элементом, а свидетельством первостепенной государственной важности. Советский Союз как государство в религиозном факторе не нуждался. Идентичность долго и весьма успешно поддерживалась понятием «советский человек». Значение религий было сведено до минимума. Девальвация коммунистической идеологии заставила вспомнить тот факт, что Россия – страна особенной религии, именуемой Православием. На этой религии строилась и расширялась империя. На эту религию и сегодня возлагаются надежды восстановления былого территориального и политического величия.
Постсоветская Россия, оказавшись после распада СССР в тяжелейшей политико-экономической ситуации, чреватой дальнейшим расчленением, восстанавливает досоветский статус Русской Православной Церкви, в значительной мере компенсирует ей понесённые потери в коммунистическую эпоху и, более того, на деле допускает к государственному управлению в качестве важнейшей идеологической силы. Общество с этим соглашается. Начинается процесс воцерковления населения. Верующими делаются, как ни удивительно, даже самые убеждённые коммунисты. То, что было чуждым, неожиданно принимается как родное. И хотя Конституция Российской Федерации ясно говорит о светскости государства, РПЦ фактически становится одним из государственных институтов. Можно также говорить и о том, что она стала крупным хозяйственным и культурно-политическим субъектом государства, структурой, органично вписанной в существующую вертикаль власти. Церковь и государство делаются не только единодушными союзниками, а совместно образуют неразрывную целостность.
Положение, при котором одна организация получает доминирующее превосходство, принято называть гегемонией. Возможно, что сегодня у РПЦ ещё нет господства, но гегемонией она обладает, несомненно. И эта гегемония, пусть и без господства, представляет собой громадную силу. Её моральное влияние на всё гражданское общество трудно переоценить. И потому любая активная общественная деятельность РПЦ значима не только для православных, но и для всех граждан, вне зависимости от их религиозных и мировоззренческих позиций. Когда Патриарх Московский и Всея Руси, публично выражает своё отношение к Правам человека, то это не просто его личное мнение или исключительное мнение только одной РПЦ, но это и точка зрения всей государственной власти. А власти дано право говорить от имени всего народа. И здесь, так или иначе, приходится вновь обращаться к конституционному принципу отделения религии от государства. При его соблюдении можно допустить, чтобы Патриарх и возглавляемая им религиозная организация выражали своё особое мнение по любой проблеме светской жизни. Демократия, если она существует, распространяется на всех. Но если одно высокое государственное лицо высказывается вразрез официальной линии государства, то мы имеем дело с серьёзным расколом внутри этого государства. Либо, рассуждая, мы вправе предположить какую-то сложную интригу взаимоотношений. Дело в том, что государству давно, ещё с самих советских времён свойственно двояко относиться к Правам человека и выстроенной под них системе международной защиты . Советский Союз подписал соответствующую Декларацию ООН, но следил за её нарушениями не столько у себя, сколько в других странах. В жизни же получалось так, что наибольший поток жалоб в международные правозащитные организации на нарушения Прав человека поступал из Советского Союза. В этом отношении современная Россия мало изменилась в лучшую сторону. Недаром ЕСПЧ в последнее время один за другим удовлетворяет иски россиян к своей стране за грубые нарушения их гражданских прав. Легко представить себе, какую неприязненную реакцию вызывают эти решения в высших эшелонах власти. И вот уже Конституционный суд РФ с мучительным упорством ищет пути отказа от выполнения международных судебных инстанций, заявляя о приоритете своих национальных законов. И в такой ситуации голос главы господствующей в стране религиозной организации оказывается очень кстати. Пользующийся громадным влиянием голос, фактически оправдывающий возможные нарушения закона властями, ясно и твёрдо заявляет, что Права человека – это ересь, а то и того хуже — жуткий пример идолопоклонства. Конечно, произнеси то же самое Президент или премьер-министр, последовал бы грандиозный международный скандал. Но и без скандала суть от этого мало меняется. Мнение о Правах человека выразило высочайшее государственное лицо, и другими государственными лицами столь высокого ранга оно не опровергалось. Промолчала не успевшая ещё перейти на новую работу и главный омбудсмен страны Элла Панфилова.
Вести статистику нравственных изменений, происходящих в больших сообществах, трудно. Даже сравнивая отдельных людей, не скажешь однозначно, кто из них духовен более, а кто — менее. Но задаваться вопросом о том, стало ли российское общество в результате своего обращения к религиозным корням нравственнее, мы вполне можем. Храмов стало больше. Восстановлены многие разрушенные церкви. Те из них, что использовались в каких-то иных целях, переданы на пользование по первоначальному назначению. Реализуется программа строительства храмов шаговой доступности. Дорогостоящие православные храмы, часто в виде соборов, появились и продолжают появляться за рубежом. Ведётся строительство крупного православного центра в центре самого Парижа. Открылось множество монастырей. В большом масштабе осуществляется подготовка штатных церковных служителей. Примечательно, что во многих даже непрофильных вузах появились кафедры теологии. Взгляды и мнения церкви учитываются при подготовке и реализации тех или иных государственных планов, при проведении наиболее значительных акций и мероприятий. Особенно наглядно замечается это в укреплении позиций религии в образовании и культуре. Церковь стала крупным хозяйственным субъектом, располагающим льготным налоговым обложением. По наиболее значимым религиозным датам в стране установлены всеобщие государственные праздники. Первые лица государства публично демонстрируют свою причастность к главной религии страны, принимая непосредственное участие в проводимых ею обрядах и торжествах. Это всё видимые свидетельства роста влияния церкви в государстве. На них потрачены огромные людские и материальные ресурсы государства. Что же мы видим в итоге?
Можем ли мы сказать, что в результате, если не тотального, то достаточно масштабного воцерковления населения страны, атмосфера в ней стала более нравственной? Если сущность нравственности сводится к ограничению влечений и желаний, то тогда с большой долей уверенности мы можем констатировать, что нравственней российское общество не стало. За отмечаемый период в нём укоренилось стремление к наживе и приобретательству. И сама церковь этого по христианским понятиям греха не избежала. Лишний раз приводить примеры роскошества и стремления к стяжательству священнослужителей не имеет смысла. Они имеют достаточно широкую известность. В глубокое противоречие с нравственностью вступает и образовавшееся попутно с процессами воцерковления социальное неравенство, пропасть в доходах между различными слоями населения. Как это ни прискорбно повторять, но Россия находится в числе стран, где коррупция из проблемы превратилась в систему. Она метастазами сковала экономическую и политическую жизнь страны, По данным влиятельной международной организации Transparency International за 2015-й год, Россия по уровню коррупции занимает 154-е место из 178 стран. Многие независимые политологи отмечают, что такого воровства и взяточничества Россия не знала за всю свою историю. Криминализированы и коррумпированы различные группы власти, бизнес, строительство, сферы обслуживания, образование, медицина, силовые структуры. Статистикой отмечается, что Россия находится в числе мировых криминальных лидеров. Отдельные проницательные социологи говорят даже о криминальной культуре, которая чрезвычайно развита именно в России, причём не только среди подростков, но и среди вполне состоявшихся лиц. Куда ни кинь, всюду клин.
Таким образом, сохранение, а во многих случаях и динамика нарастания негативных социальных явлений в стране свидетельствует о том, что церковь не оправдала надежд на выполнение задач по нравственному воспитанию населения. Нравственный климат в стране, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Конечно, можно предположить, что без церкви было бы ещё хуже. Было бы больше злости, больше преступности, больше чиновничьего и полицейского произвола, больше несправедливости и социального неравенства. Но смущает то, что церковь избирательно не обращает внимания на те пороки нашего существования, которые являются прямым следствием действий высокого начальства. Церковь всецело защищает власть. Поучая и назидая паству рядовых верующих, зачастую отказывая им в сострадании и сочувствии, она умалчивает о вопиющих случаях беззакония со стороны власть имущих и в ситуациях конфликта всецело занимает сторону государства. И трудно себе представить, чтобы она действовала по-другому, поскольку сама является неотъемлемой частью этой власти. Рука руку моет. Против себя не борются. И только при условии своей независимости от государства церковь могла бы оказывать благотворное влияние на нравственное состояние общества. Примером в этом плане может служить польская католическая церковь, чья независимая позиция сыграла выдающуюся роль в смене коммунистического режима в стране.
Есть мысль, согласно которой на Русскую Православную Церковь возлагались надежды по созданию национальной идентичности в рамках реализации идеи «русского мира». Но и эта задача оказалась ей не под силу. Выяснилось, что Православие, как определённая система мировоззренческих и религиозных ценностей, далеко не всеми русскими принимается и разделяется. Что уж тут говорить о многочисленных представителях других народов и иных вероисповеданий, живущих на территории России. Выделение какой-то одной религии и предоставление ей материальных и идеологических преимуществ будет всегда таить угрозу возникновения серьёзных конфликтов в обществе между различными группами населения.
Церковь – это верующие люди. Как им жить, они определяют сами. Государство не вправе вмешиваться в их духовную жизнь. Но эти же люди, как граждане, должны иметь в виду, что они живут в светском государстве, и осуществление их гражданских прав и свобод не должно нарушать права и свободы других лиц, не разделяющих их взглядов. Так записано в Конституции Российской Федерации. Без соблюдения Конституции достижение общественного согласия в государстве ставится под серьёзную угрозу.
