Первый зампредседателя комитета Госдумы по образованию и науке Олег Смолин поддержал инициативу добавить в школьную литературную программу тексты из Библии и Корана и предложил ради этого исключить из нее «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Заслуженный учитель России, преподаватель русского языка и литературы Алла Сараева считает, что это предложение безграмотно и неисполнимо в реалиях современной российской школы
Новость о том, что Госдума поддержала предложение РПЦ ввести в школьную программу по литературе изучение Библии, Торы и Корана, заменив ими «некоторые произведения относительно современной литературы», мягко говоря, удивляет. По нескольким причинам.
Во-первых, цели и аргументы митрополита Волоколамского и зампредседателя комитета Госдумы по образованию и науке Олега Смолина, митрополита поддержавшего, абсолютно разные, никак между собой не соотносящиеся. Митрополит Иларион задается вопросом: если в школе изучают «Слово о полку Игореве», то почему дети «не могут изучать ту же самую Библию, Тору или Коран?» Понимаю, что с точки зрения митрополита отсутствие в программе по литературе этих текстов — «большое упущение», но, при всем уважении к церковному иерарху, рационального зерна в его аргументации не улавливаю. Не говоря уже о том, что ознакомиться с этими памятниками можно в курсе «Основы религиозных культур» и что, вообще говоря, религиозное чувство — вещь очень личная, и изучать религиозные тексты уместнее в семье или со своим духовником. Господин Смолин аргументирует свою позицию совершенно иначе: изучение религиозных текстов должно знакомить детей с библейскими образами, которые позже встретятся при чтении русской классической литературы. Очень хорошее предложение. В самом деле, изучаем же мы в пятом классе легенды и мифы Древней Греции, Древнего Рима, мифы древних славян, чтобы потом, когда дети будут читать, например, Пушкина, при упоминании древнегреческих богов, они понимали, о чем идет речь. Чтобы фразеологизмы Сизифов труд, кануть в Лету и множество других были им понятны. В этом смысле изучение и евангельских текстов, конечно, полезно: знакомый со Священным писанием школьник скорее поймет, почему Сонечка читает Раскольникову о воскрешении Лазаря. Но вот вопрос: много ли мы вспомним произведений русской классики, где встречаются образы или сюжеты из Торы или Корана?
Во-вторых, практическая сторона дела, на мой взгляд, представляется авторам проекта весьма туманно: кто подготовит учителя литературы к преподаванию религиозных текстов? Кто разработает методику? Кто будет отбирать тексты и по какому принципу?
И в-третьих, немаловажный вопрос: какие произведения из школьной программы следует изъять, чтобы включить в нее Библию, Коран и Тору? И вот тут становится понятно, откуда у этой идеи ноги растут и почему депутат Госдумы поспешил поддержать предложение митрополита. Изъять, оказывается, надо «Архипелаг ГУЛАГ» как произведение, которое «дает довольно мало представления о реальном историческом процессе». С моей точки зрения, это утверждение господина Смолина не выдерживает критики, потому что именно такие высокохудожественные тексты, как роман Солженицына, оберегают людей от окончательного превращения в манкуртов. Но в конце концов каждый человек имеет право на свое мнение. Так что, допустим, «Архипелаг» не историчен. Но тогда почему бы на том же основании не исключить из программы роман «Война и мир», в котором Толстой существенно исказил ход войны 1812 года и, в частности, Бородинского сражения, поскольку ему важно было выстроить свою философию истории? Вопрос, понятно, риторический. И кстати. Депутат предлагает ввести изучение религиозных текстов в пятых-шестых классах, во всяком случае — до восьмого. Но ведь «Архипелаг» изучают в 11-м классе. Так что даже технически его исключение из программы не поможет вписать в нее тексты из Торы, Корана и Священного писания.
Позицию депутата Смолина можно, разумеется, считать его личным мнением. Хотя с моей точки зрения оно свидетельствует о том, что первый зампред думского комитета по образованию, по-видимому, не вполне представляет себе содержание школьной программы по литературе и организацию учебного процесса. Это, впрочем, не удивляет, как и то, что под предлогом желания восстановить «историческую правду» из программы убирают именно те произведения, которые побуждают начать разговор о тяжелых вопросах истории Отечества. Священные тексты же предлагается использовать в качестве затычки — чтобы из прошлого не дуло тревожным сквозняком. Как показывают мировая история и литература, такие побуждения возникали и возникают не только у депутатов Госдумы.
Алла Сараева
